Эверли перевела настороженный взгляд с Дилана на Кейси. — Да. У Дилана чуть не отвисла челюсть. — Можем мы поговорить наедине, пожалуйста? — Все в порядке, я ухожу. Оставлю вас двоих для ваших дискуссий. — Кейси бросил на Эверли заинтересованный взгляд. — Если только ты не хочешь, чтобы я остался? В его голосе прозвучали нотки надежды. — Все в порядке. Но в любом случае спасибо. — Она встала и поцеловала Кейси в щеку, прежде чем он ушел. Дилан закрыл за собой дверь и подошел к столу Эверли. На ней были узкие джинсы и кремовый кашемировый свитер, облегающий каждый изгиб тела. Ее золотистые волосы были распущены и рассыпались по плечам. — У меня есть наши документы о разводе, — пробормотал он, передавая конверт ей. — Я подписал свои части. Подумал, что ты, возможно, захочешь показать их своему адвокату, прежде чем подписывать свои. Если ты сможешь сделать это быстро, я был бы признателен. Все это займет гораздо больше времени, чем планировалось. Эверли моргнула. — Сколько? — Мой адвокат говорит, что это может занять некоторое время. По крайней мере, несколько месяцев. У нее отвисла челюсть. — Почему это займет так много времени? Все же ясно. В конце концов, мы были порознь восемь лет. Он пожал плечами. — Он говорит, что именно так работает закон. Она сидела на краю своего стола, сжимая конверт в руках. — Месяцы, — прошептала она. — Мне жаль, если это выведет из себя твоего парня. — Моего парня? — три крошечные морщинки прорезали ее лоб. — Мистер Американский Чистоплюй, — он кивнул головой в сторону двери. — Кейси? — она моргнула. — Ты о нем говоришь? — Предполагал, что у тебя только один парень. Она выпрямила спину, подняв подбородок. — Зачем мне иметь больше одного парня? Он поднял руки. — Эй, твоя личная жизнь — это твое дело. Кто я такой, чтобы судить? Она оттолкнулась от стола и подошла к нему с разъяренным выражением лица. — Чертовски верно, это мое дело. — Она ткнула его в грудь. — И это все твоя вина. Мы должны были развестись много лет назад. Так что не приходи сюда и не отпускай дешевых колкостей по поводу моих отношений, приятель. Он почти почувствовал вкус ее ярости. Теплая кровь заструилась по его венам. Ее зеленые глаза сверкали, губы были сжаты в гневе, ее грудь почти прижалась к его груди, пока она смотрела на него снизу вверх. — Технически, это полностью мое дело, — мягко сказал он, точно зная, насколько он противоречит сам себе. — Ты все еще моя жена. — Только на бумаге. Да, он знал это. Он также знал, что ведет себя, как мудак, но ничего не мог с этим поделать. Зеленоглазый монстр был в ярости. — Я тебе не принадлежу, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Никто не владеет мной. — Ее грудь ритмично поднималась и опускалась. — Я это знаю. Чертовски хорошо. Она провела кончиком языка по нижней губе, и ему потребовалась каждая капля самообладания, которая у него была, чтобы не опустить голову и не поцеловать ее. Гнев исчез с ее лица, сменившись замешательством. Она моргнула, ее густые ресницы опустились, и он знал, что она тоже это почувствовала. Это ноющее желание, которого он никогда не испытывал ни к кому другому, как бы ни старался. Она пробуждала в нем все эмоции, даже те, которые он пытался игнорировать. И она также пробудила зверя. Того, который хотел обладать ею, каким бы современным мужчиной он ни был. Того, который шептал ему на ухо, что Эверли Винтер принадлежит ему. И он подрался бы с любым другим, кто попытался бы к ней прикоснуться. Ее дыхание было прерывистым, но она все еще не отводила от него взгляда. Он мог видеть огненный блеск в ее глазах, сжатую челюсть, и это заводило его еще больше. Что, черт возьми, со мной не так? Он не был животным. Он им не был. — Мне нужно идти, — сказал он, делая шаг назад. Но это никак не нарушило наэлектризованную атмосферу между ними. Она кивнула, не улыбаясь. — Я верну тебе бумаги, как только смогу. — Полагаю, ты будешь слишком занята со своим парнем, чтобы смотреть на них сегодня вечером. — Пошел к черту, — прорычала она. Его улыбка была сардонической. — Я уже был там восемь лет назад. Жаль, что ты не смогла присоединиться ко мне. — Мы говорим о нашем расставании или о поездке в Африку? Он поднял бровь. — Возможно, и о том, и о другом. — Это был ад, который ты сам создал, — тихо сказала она. — Думаешь, я этого не знаю? — ему пришлось сжать руку в кулак, чтобы не прикоснуться к ней. Его пальцам до боли хотелось ощутить шелковистость ее волос, мягкость ее кожи, тепло ее губ. — Ты не думаешь, что я плачу за это каждый день? — Я вообще о тебе не думаю. — Лгунья, — прошептал он, опуская голову, чтобы вдохнуть ее. А она подняла голову, и ее рот оказался на расстоянии вдоха от его. — Ты смотришь так на своего парня? — спросил он ее. — Как? — Как будто ты хочешь делать с ним грязные вещи. — Я не хочу заниматься с тобой грязными вещами. Я хочу тебя убить. Он засмеялся. — Конечно. — Ты знаешь, насколько ты раздражающий? — она покачала головой. — Неудивительно, что мы развелись. — О, но мы этого не сделали. Помнишь? — он провел пальцем по ее щеке. Она не отстранилась, и это заставило его кровь закипеть. — Ты все еще моя жена. — Ты продолжаешь это говорить. — Потому что это правда. — Думаю, тебе это нравится, — прошептала она. Полуулыбка тронула его губы. — А тебе? — Нет. Тебе нравится сводить меня с ума. Он прижался губами к ее уху. — Я всегда знал точный способ свести тебя с ума. Помнишь нашу брачную ночь в Вегасе?