Ч-Е-Р-Н-Ы-Й П-Е-С-О-К Ш-А-Р-Л-О-Т-Т-Е Х-О-Л-О-Д-Н-О З-Д-Е-С-Ь П-А-П-А Теперь мы с Джеем хихикали вместе, как малолетки, но от его следующего и последнего вопроса смех застрял у меня в горле. – Когда я умру? На сей раз планшетка ответила по-другому. Бесцельно покружила по доске и вывела семь букв: В-Е-Ч-Е-Р-О-М – Похоже, я не слишком ей нравлюсь. – Джей поднял глаза на меня. – Как думаешь? Прежде чем я успела ответить, из его мобильника полилась призрачная мелодия, вроде тех, что доносятся из музыкальных шкатулок. Мы даже подпрыгнули. – Твой новый рингтон? – поинтересовалась я. – Никогда раньше этого не слышал. – Ты шутишь. Он покачал головой, смотря на меня самым невинным взглядом: – Наверное, это дополнительная функция в приложении. Чтоб было еще страшней. Внезапно раздался детский голос – пела девочка, жалобно и неуверенно. Мелодия была простой и печальной: песня для маленьких костров, пустошей и холодных ночей. Шарлотта жила у подножья гор. Округа – мрак и тоска, Соседей – на мили – ни одного: Здесь дом ее отца. – Любишь розыгрыши, да? – улыбнулась я, пихнув Джея локтем. Другие посетители начали коситься на нас – им не нравилась мелодия. – Ты сам ее поставил! – Клянусь тебе, нет, – ответил Джей. – Просто это действительно крутое приложение. Злей ночи не видел: тьма и мороз — Поводьев не удержать. «В жилах от холода стынет кровь», — Сказала Шарлотта, дрожа. Джей постучал по экрану, чтобы закончить сеанс приложения, но, хотя песенка и прекратилась, доска уиджа не исчезала. Планшетка металась по доске как безумная. – Чувак, кажется, эта игрушка только что сломала твой телефон, – заметила я. Это была просто шутка. Я думала, ничего страшного не случилось – все исправит перезагрузка, но затем экран телефона и лампы в кафе замерцали. Наши с Джеем взгляды встретились, и я впервые увидела тень сомнения на его лице. Внезапно все лампы погасли, оставив нас в кромешной тьме. Со всех сторон завздыхали и заворчали посетители, где-то в зале заплакал ребенок. Мы услышали, как приборы и посуда с громким лязгом попадали на кухне. Единственным источником света остался мобильник Джея – он лежал на столе между нами. Посмотрев на экран, я увидела, как планшетка скользнула к цифре девять и начала обратный отсчет. Когда она добралась до нуля, кто-то начал кричать – жутко, пронзительно, долго. Холодные, липкие пальцы сплелись с моими – в темноте Джей взял меня за руку. Я слышала скрежет стульев – люди вставали, пытаясь понять, в чем дело. Заныли дети, стаканы и вещи полетели на пол – видимо, клиенты в темноте пробирались к выходу и врезались в столы. Но все заглушал ужасающий плач женщины. Я отпустила руку Джея и повернулась на сиденье, устремив взгляд во тьму: хотела увидеть, что же происходит. Глаза привыкли, и я различила силуэты людей в кафе – черные и зыбкие, как в театре теней. Одна фигура казалась выше остальных, невероятно высокой. Я поняла: кто бы это ни был, он стоит на столе. Фигура не шевелилась. Остальные двигались, крутили по сторонам головами, но эта тень словно застыла. Я даже не могла определить, лицом или спиной она ко мне обращена, фигура просто стояла, вытянув руки по бокам. – Ты это видишь? – произнесла я, но мой голос утонул в шуме. Я встала и сделала небольшой шаг вперед, всматриваясь в тени. Разглядела длинные волосы и юбку. В центре хаоса, на столе, стояла девочка. Никто, похоже, ее не замечал. – Джей… – начала я, оборачиваясь к другу. В этот момент его мобильник отключился. Экран мигнул и погас. А в кафе зажегся свет. Я повернулась, чтобы взглянуть на стол, где стояла девочка, но там уже никого не было. Только чистая скатерть. – Ты ее видел? – спросила я Джея. – Кого? Я поискала глазами девочку в юбке, но та исчезла. Казалось, кафе пострадало от землетрясения. Повсюду на полу – разбитый фарфор и стекло, стулья упали, пара столов перевернуты. – Кто это кричал? – спрашивали друг друга посетители. – Что случилось? – Кто-то ранен? – Что, черт возьми, происходит?! – О боже, кто-то обжегся! Билл, владелец кафе, вывел из кухни одну из официанток. Наверное, именно ее крик мы слышали во тьме. Она все еще рыдала, и теперь было ясно почему. Вся правая верхняя часть ее тела превратилась в сплошной ожог: кисть, рука, плечо и половина лица приобрели кроваво-черный цвет. Кожа настолько обгорела – с трудом верилось, что когда-то она была здоровой. Волосы девушки еще дымились. От запаха к горлу подступала тошнота. Я слышала, как кто-то звонил в скорую, другие люди подошли ближе, спрашивая, что случилось. – Не знаю, – отвечал Билл, белый как мел. – Не знаю, как это произошло. Свет вырубили, и она, наверное, оступилась. Думаю… думаю, она упала на фритюрницу. Кровь стучала у меня в ушах. Я повернулась к Джею. Не говоря ни слова, он протянул мне мобильник. По экрану – сверху донизу – змеилась огромная трещина. – Ты… ты его уронил? – спросила я. Джей покачал головой. Вскоре приехали медики и забрали рыдавшую девушку. – За все время работы у нас ни разу не случалось такого несчастья, – услышала я голос хозяина кафе. – Никогда. Билл уехал в больницу вместе с официанткой, и кафе закрыли пораньше. Все поспешили уйти, сели в машины и разъехались. И вот на парковке остались только мы. Обычно Джей ездил домой на велике, а я ждала, пока меня подхватит мама. Сегодня он сказал, что останется со мной, пока она не приедет, и я была ему благодарна. – Спасибо тебе, – сказала я. – И спасибо, что взял меня за руку, когда свет вырубили. Он посмотрел на меня странно и произнес: – Но это был не я. По спине побежали мурашки: – Конечно, ты. – Нет. Тебе, наверное… показалось. Там черт-те что творилось? Я вспомнила холодные пальцы, которые сплелись с моими, и тряхнула головой: – Кто-то определенно взял меня за руку, когда стало темно. Кто, если не ты?