— У меня! — закричала Девон с огромной улыбкой до восхитительно пухлых щечек. — У тебя? Быть такого не может! Она заразительно захихикала, и я рассмеялась вместе с ней. — Наконец-то вы пришли, —Бекка, мама Девон, подошла ко мне с уже протянутыми руками. Взрослая копия дочери. Я обняла ее одной рукой, в то время как другая обвивалась вокруг талии Девон. — Я бы ни за что на свете не пропустила это, — ответила я, чувствуя себя ужасно, так что практически забыла о вечеринке. Еще одна причина злиться на Лэндона. Этот чертов мужчина так меня взбаламутил, что я едва ли помнила даже свое имя. — Ты должна посмотреть на щенков, тетя Пайпер! — с восторгом прокричала Девон, хотя ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего уха. Я перевела взгляд на Бекку. — Щенки? — у женщины была аллергия чуть ли не на все, что связано с мехом. — Та же концепция, что и в зоопарке, — пояснила Бекка, — хотя любую собаку можно приютить. Увы, мы не можем взять даже одну, но за пожертвование у нас появилась возможность ненадолго их привести, так что это для нас беспроигрышный вариант. Маленькая девочка извивалась между нами, чтобы ее отпустили. Я ослабила хватку и последовала за ней. Во дворе находились несколько щенков с сотрудниками в ярко-желтых майках с красной надписью: «Ласковые щенки Хармони». Около другого конца здания стоял огромный надувной батут с парочкой подростков в качестве надсмотрщиков. Идеальный день рождения для маленькой девочки — Девон выглядела счастливее, чем я когда-либо видела ее раньше, что говорило о многом. Одна из женщин в желтых майках подошла ко мне, пока я следила, как Девон резвилась на траве со щенками, визжа от восторга на их виляющие хвосты и облизывающие языки. — Жаль, что у ее матери аллергия. Она так хорошо ладит с животными. Я задумчиво кивнула. — Да, я знаю. — Как насчет вас? В вашей жизни есть место для собаки? Вопрос казался бы навязчивым, если бы тон женщины не был таким легким. Словно выдвигал гипотезу, а не толкал к обязательствам. — Я бы хотела, — призналась я. Взрослея, всегда мечтала о питомце. Собаке, кошке, хомяке — о ком угодно. Но мой отец категорически был против, а в нашем доме его слово было законом. Седеющие волосы женщины выглядели практически белыми на ярком солнце, хотя ее кожа цвета какао не была омрачена ни единой морщиной. Она слегка пожала плечами. — Тогда все когда-нибудь будет. — Да. Возможно. — В этот момент щенок с золотистой шерстью бросился к моим ногам, преследуя пластиковый шарик, брошенный Девон. Я была одной из немногих взрослых на улице, чему ни капли не возражала. Я знала, что Бекка будет сидеть дома большую часть вечеринки, накачиваясь лекарствами от аллергии и коктейлями, с другими матерями. Вместо того чтобы почувствовать себя брошенной и обиженной из-за того, что никто особо меня не уговаривал войти внутрь, я была лишь благодарна за избавление от вопросов в стиле «когда вы с Адамом поженитесь?» Несмотря на то что ответ «никогда» был стопроцентным, я не была обязанной его давать. Пусть Адам сам делится своими новостями и решает неизбежные вопросы, которые последуют после его заявления... в другой день. Адам был единственным мальчиком в семье, и поскольку Бекка сказала, что после Девон завязала с рождением детей, он оказался в центре внимания как продолжатель рода. Я была единственным ребенком у людей, у которых, вероятно, вообще их не должно было быть. По крайней мере, не друг с другом. И пока родители Адама намекали, что готовы снова стать бабушкой и дедушкой, мы с мамой обсуждали только самые повседневные темы. С отцом же фактически не разговаривали. Сама я не хотела детей, так что единственная светлая сторона того, что я не стала частью семьи Адама — что не разочаровала их этим. Хотя мне очень нравилось играть с чужими детьми, особенно когда они были такими же очаровательными, как Девон. У меня словно открылись глаза на то, что больше всего нравилось в Адаме — его семья и дружба с ним. И уж точно никакая не романтика. Мысль об их потере заставляла мое сердце кровоточить. Пригласят ли меня на день рождения Девон в следующем году? А через год? Позже, когда я наблюдала, как Девон задувает свечи на праздничном торте, подбадриваемая родителями, кузенами, тетями, дядями и миллионом друзей, меня чуть ли не смыла волна сильной тоски. Буду ли хотя бы когда-нибудь я окружена любовью, как эта маленькая девочка? Лэндон Я проснулся под какой-то дерьмовый оккультический оркестр. Писк, жужжание, рев. Кто-то просто обязан был выключить эту херню, прежде чем я здесь все разнесу. Но какофония все продолжалась и продолжалась. Хотя больше раздражало другое: как я ни старался, не мог открыть глаза. Мои веки превратились в стокилограммовые жалюзи. Или... Мать вашу, их что-то удерживало? Но было невозможно понять, в чем дело, и попытаться отключиться от этого проклятого шума, который не имел ни малейшего отношения к музыке, а был схож с кувалдой, врезавшейся в мою голову. Грохот. Боль. Темнота. Звуковой сигнал ускорился, превращаясь в тревожный. Господи, блять, Иисусе. Кто, черт возьми, включил сигнализацию? Стало слышно движение, и резко изменилось освещение. Стало ярче, как мне показалось. — Мистер Кокс, рад, что Вы к нам присоединились. — Кто ты? — но мой вопрос не перешел от мозга к языку. Вышло что-то схожее скорее с лаем тюленя, чем с человеческим голосом. Веко приоткрылось, и я дернулся от яркости, но только чтобы ту же процедуру повторили с другим глазом. — Отвали, мудак, — сказал тюлень. — Зрачки реагируют. Ему можно дать немного воды. — От низкого вибрирующего гула, когда кровать начала двигаться, давление в моей голове увеличивалось. Что-то приставили к моим губам. — Пейте. Медленно, — раздался тихий незнакомый голос. Я сделал глоток, но мне хотелось больше, чем позволили. Внезапно ужасные звуки вырубились, и я вздохнул с облегчением, неуверенно открыв глаза, прежде чем снова быстро закрыть их. Слишком светло, слишком ярко. На меня накатила волна тошноты. — Мистер Кокс, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Могу я это сделать? Я хмыкнул, неуверенно шевеля челюстью и ртом. Интересненько. — Можете назвать свое полное имя? — Воды, — это все, что мне удалось выдать. После еще нескольких глотков, но, блять, все еще недостаточных, я выкрикнул ответ: — Лэндон Кокс! — Вы можете сказать нам свой адрес и дату рождения? Я произнес требуемое. — Вы знаете, где находитесь? Я рискнул оглядеться. — Больница, — слово вышло до того, как я успел его осознать. Я был в госпитале? — Верно. Вас привезли в больницу Седарс-Синай на скорой помощи около часа назад. Вы знаете, почему вы здесь? Начал пытаться вспоминать. Всплыло изображение лица Пайпер. Пронзительные голубые глаза, видевшие меня насквозь. Светлая россыпь веснушек на носу. И эти волосы. Блестящая золотая река с ароматом меда, стекающая по моим рукам, словно шелк. Блять. Я вел себя как полный придурок. Позволил всем страхам в своей башке разрушить первое, проведенное за все эти годы, утро. Пайпер не была глупой. Очевидно, что девушка почувствовала мой дискомфорт и решила, что я хотел, чтобы она ушла. Хотел ли? Боже, ощущение, что мозг вот-вот взорвется. — Голова, — простонал я. Если уж я торчал в больнице, то они обязаны были дать мне те охуенные обезболивающие. Мужчина в белом халате, полагаю, доктор, снисходительно хмыкнул. — Да, так бывает. Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами. Ох, мужик, давай вот без этих нравоучений. Я просто хотел... Вот дерьмо! Воспоминания пронзили мой разум, словно осколки разбитого стекла — острые, но хрупкие. Ликер, льющийся в хрустальный стакан. Огонь, стекающий по моему горлу. Пил в одиночестве. Телефон в моих руках, чтобы позвонить Пайпер. Сообщение о вечеринке. Вечеринка. Вечеринка у меня?