Я не помню никакой вечеринки. Но доктор выразился очень четко. «Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами». Последний раз, когда я находился в бассейне, я был не один. Пайпер была рядом. Запутавшись, я снова настроился на то, что бормотал доктор. — ...лекарство от боли подействует через мгновение, но сначала я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали. — Он положил блокнот на простыню, прикрывающую мои ноги, и протянул карандаш. — Можете написать свое имя? Я поднял правую руку, почувствовав глубокую боль. — Конечно. Но как только мои пальцы оказались возле долбаного карандаша, они не сомкнулись. Карандаш скатился на пол. Я уставился на него в тишине, пока паника колотила в мой и без того трещащий череп. Что. За. Пиздец. Медсестра подняла карандаш и подошла к другой стороне моей кровати. — Как насчет левой руки? На этот раз мои пальцы сжались, но хватка была как у мелкого карапуза с его первой погремушкой. Я посмотрел на доктора с нарастающим страхом. — Что, черт возьми, происходит? Что с моими руками? Монитор снова начал пиликать, доктор и медсестра повернулись, чтобы прочитать мигающие красные цифры, мчащиеся по экрану. —— Что, мать вашу, с моими руками? — я снова закричал, чувствуя себя взбешенным и одновременно поникшим. Но это все не было важным. Никто меня не слушал. Заблестела игла, когда медсестра вонзила ее в капельницу возле меня. Я снова повторил свой вопрос, но он так и не слетел с моих губ. Закрыл глаза и поддался темноте, поглощающей меня. Пайпер Адам с благодарностью мне улыбнулся, направляя брелок на свой BMW. — Спасибо, что поехала, — сказал он. — Не стоит. Я сделала это не ради тебя. — Скользнув на гладкое кожаное сиденье, я откинулась на спинку подголовника и скинула туфли. День затянулся. Другие дети с родителями ушли после торта, но семья Адама праздновала еще несколько часов. Бывший предлагал уехать пораньше, но я отказалась, так как не торопилась покидать теплые объятия семьи Уильямс. Потому что вокруг них витала любовь, и хотя я не могла быть честной с ними, говоря о состоянии своих отношений с Адамом, сквозь стиснутые зубы я нацепила счастливую маску, что всегда мне легко удавалось. Именно так меня воспитывали. Идеальный фасад, созданный мною еще в старшей школе, — королева выпускного бала, капитан команды чирлидеров, вице-президент совета учащихся — прилип к моей коже, как татуировка. Потому что когда люди видят что-то красивое и совершенное, только самые жестокие желают это растоптать и уничтожить. Все остальные просто наслаждаются видом или слишком боятся подобраться ближе. Конечно, это не всегда срабатывало. Если кому-то необходимо придраться, то его ничто не остановит. Совершенство всегда будет недосягаемо, как бы сильно ни стараться. Но каждая неудача, бесчисленные попытки и промахи оставляли свой след. Сначала они болели, словно синяки или порезы. Но, в конце концов, они накладывались друг на друга, переплетаясь и формируя ослепительный костюм. Большую часть времени у меня получалось дурачить людей. Кроме собственного отца. И поэтому я всегда старалась быть начеку. Пряталась за маскировкой, чувствуя себя обманщицей. Горничной, притворяющейся принцессой. Еще чуть-чуть, и вот она — полночь для Золушки. На полпути до дома мои хаотичные мысли прервались сигналом телефона. ТРЕВИС: Приезжай в Седарс-Синай. Живо! Я еле сдержала стон. Клиенты Тревиса вечно оказывались в больнице. Подтяжки лица, имплантаты груди, сделанные ягодицы и пенисы, отказ органов из-за экстремальной диеты, травмы от неудачных трюков и, конечно же, передозировки... Бывали и ненужные госпитализации. Клиент, утверждающий, что устал, чтобы Тревис пригладил ему взъерошенные павлиньи перья и пересмотрел контракт. Чтобы увеличил гонорар и скорректировал график. А вызывающий образ сменился на что-то менее откровенное. Я обратилась к Адаму. — Не мог бы ты высадить меня в Седарс-Синай, а? — Подняла свой телефон. — Работа зовет. — Конечно. Кто на этот раз? — Тревис не сказал, а даже если бы и сказал, сам понимаешь, что это конфиденциальная информация. Вдруг стало любопытно, поэтому написала Тревису, поинтересовавшись, с кем мне предстоит иметь дело. Его ответ стал ударом в солнечное сплетение. Но я не могла раскрыть своих чувств. — Ты в порядке? — взглянул на меня Адам. Я прочистила горло, засунула телефон в сумочку и посмотрела на себя в зеркало. Проведя день на открытом воздухе в окружении буйных щенков и четырехлеток, переевших сахара, я оказалась с размытым макияжем и небольшим солнечным ожогом. Вздохнув, протерла круги под глазами и нанесла свежий слой помады. Затем изобразила ослепительную улыбку и повернулась к Адаму. — Конечно. Все в порядке. ГЛАВА 9 Лэндон Когда я снова вплыл в сознание, в комнате было тихо, лишь безжалостное: топ-топ-топ. Веки были не такими тяжелыми, как раньше, так что я спокойно поднял глаза и увидел Тревиса, расхаживающего по палате и цокающего каблуками своих туфель по плитке с неустанной точностью. Мне хотелось сказать ему, чтобы он прекратил, оставил меня в покое и дал уснуть, чтобы я мог сбежать от пульсирующей боли в голове и ноющего тела. Но, словно настроенный на малейшее изменение моего состояния, Тревис остановился. — Наконец-то ты проснулся. Я снова закрыл глаза, надеясь, что он поймет намек. Но он этого не сделал. — Лэндон, я знаю, что ты меня слышишь. Нам нужно поговорить. Мне совсем не хотелось болтать. Единственное мое желание — как следует поспать. Но Тревис не дал сделать этого. Вернулся доктор в белом халате с планшетом и дерьмовым диагнозом. — В результате вашего падения, похоже, что у вас образовалась грыжа шейного диска в позвоночнике, а отек нервного корешка вызывает слабость в ваших руках. Если бы мы сейчас сняли с вас действия обезболивающих, вы бы почувствовали онемение, покалывание и боль в конечностях. Язык во рту ощущался толстым и тяжелым, отягощенным страхом. — Это временно, верно? Доктор остановился, чтобы пролистать страницы, прикрепленные к его блокноту; и эта пауза, казалось, длилась вечно. Я слышал скрежет его ногтей по бумаге, блеющие голоса за дверью, шум от прилива крови в ушах. Наконец, он посмотрел на меня, выпустив листки. Они зашелестели, раздуваясь по воздуху и превращаясь обратно в аккуратную стопку. — Я не вижу в вашей МРТ ничего такого, что заставило бы меня подумать, что это постоянная ситуация. Я с облегчением вздохнул, но потом чуть не подавился, когда он добавил небольшой комментарий. — Но человеческое тело полно тайн. Я не могу дать никаких гарантий ни по времени на ваше восстановление, ни о степени повреждения; все станет известно после заживления позвоночника. Я моргнул несколько раз. — Когда точно? Я гребаный барабанщик! Мои руки чертовски важны! — Лэндон... — Тревис шагнул вперед, пытаясь заглушить мое нарастающее беспокойство. Как будто это возможно. Доктор поднял руку с невозмутимым выражением на лице. — Все в порядке. Страх мистера Кокса вполне понятен. Сейчас самое главное — уменьшить отек. Для этого вам будет прописаны внутривенные противовоспалительные препараты. Также рекомендую вам остаться здесь как минимум пару дней. Чем меньше вы будете тревожить позвоночник, тем лучше. — Лекарства и не шевелиться. Что еще?