— Мне нравится, когда ты приходишь сюда с друзьями, — сказала она, стиснув меня последний раз, после чего поспешила вернуться к другим клиентам. Лэндон наконец уселся, с любопытством меня изучая. — Сначала поешь, — приказала я, начав лопать одну из маленьких лепешек, фаршированных рыбой, авокадо и другими овощами. Каждая была всего на пару укусов, но они были превосходными. Лэндон взял тако и принялся есть. — Признаю свою ошибку, — после первой лепешки мужчина сразу потянулся ко второй. — Как ты узнала об этом месте? — Муж Лупе — самый пронырливый на свете папарацци. Но прежде чем отправить фото в таблоиды, идет к агентам знаменитостей. Мы ему обязаны, хотя и хорошо платим. Он поморщился. — Это все равно, что выкупать свои вещи у вора, который украл у тебя же. — Так и есть. Но такова цена славы. Его темные глаза тихо оценили меня, скользнув по моему лицу и ниже. — О, поверь мне, я в курсе. Сделав глоток, я заерзала на жесткой скамье. Лупе подошла с другим подносом прежде, чем мы успели прикончить первую порцию. На этот раз Лэндон обратил на нее все свое очарование, и уже через несколько минут она хихикала, словно подросток, требуя, чтобы мы поженились и нарожали много милых детишек. — Лупе, — я покраснела. — Он мой клиент. Она положила руки на бедра с пренебрежительным выражением на лице. — Мне показалось, ты сказала, что он друг. — Нет, ты сама решила, что он друг, — напомнила я. — А я всегда права, — произнесла она, а затем снова бросилась к фургону, где ее племянник изо всех сил пытался справиться с очередью. — Я так понимаю, Эндрю здесь не бывал? — Адам, — поправила я. — Нет. Он любитель высокой кухни. — Наверно, тебе стоит его привезти. Лупе поскорее выдала бы тебя за него замуж. — С чего ты решил, что я спешу вступить в брак? — А ты не хочешь? — В спешке? Нет. И прежде чем ты спросишь, детей тоже не хочу. Он фыркнул. — Цыпочки биологически запрограммированы к размножению, вы только об этом и мечтаете. — Единственная биологическая программа, которую я сейчас чувствую, — это сильное отвращение к сравнению с птицей. Наличие у меня яичников не означает, что я собираюсь их использовать. — Я вытерла рот салфеткой. — Боже, да из меня выйдет еще более худший родитель, чем из тебя. Лэндон принял оскорбленный вид. — Чтобы ты знала, многие женщины спят и видят меня идеальным осеменителем. Я чуть не выплюнула содержимое рта. Начала яростно жевать, чтобы поскорее проглотить. — Серьезно. Тебя? — А что не так? — Лэндон нахмурился. — Боже, ты не лучший кандидат. Без обид. — Честно говоря, я тоже не понимаю этого бума. — Улыбка появилась на его лице, когда Лэндон наклонился чуть ниже к столу. — Итак, скажи мне... Почему ты сопротивляешься зову природы? Мой взгляд переместился на семью из пяти человек за одним из соседних столов. Мама, папа, двое взрослых детей и младенец. Никаких электронных устройств на горизонте. Просто люди разделяли ужин и общались друг с другом. Я повернула голову в их сторону. — Потому, — буркнула я. — Кому-то суждено иметь такую семью. Некоторым просто... Не стоит. Лэндон некоторое время ненавязчиво рассматривал их с выражением тоски. — Это наблюдение, а не причина. Почему ты не одна из таких людей? Он подождал моего ответа, но когда я промолчала, встал и отнес поднос с остатками нашего ужина в мусорное ведро, прежде чем подойти к банке с чаевыми. Лупе отмахивалась от него, но, судя по выражению ее лица, ему удалось всучить ей деньги. Очередь перед фургоном еще больше разрослась, поэтому я просто чмокнула Лупе и помахала ей рукой на прощание, не отвлекая от работы. Затем мы с Лэндоном молча пошли к моей машине. Вместо того чтобы скользнуть внутрь, я села на капот, скинула босоножки и положила босые ноги на бампер. — Мой отец в молодости любил мою тетю, сестру мамы. Мама и тетя были близняшками. Ну, в общем, тетя встречалась с каким-то парнем за спиной моего отца, и, рассказав это маме, попросила ее прикрыть, потому что знала, что он той нравился. То есть попросила встречаться с папой, пока сама ходила на свидание с другим парнем. Я исподлобья посмотрела на Лэндона в поисках осуждения. Его лицо было бесстрастным, и он жестом попросил меня продолжать. — Конечно, сразу после этого, тетя поняла, что папа был любовью всей ее жизни, бла-бла-бла, и взяла клятву с мамы молчать о подмене. Что, наверное, сработало бы, если бы мама не узнала, что беременна. — Охренеть! — Ага. Маме с тетей пришлось во всем признаться, после чего папа женился на маме, чтобы «поступить правильно», — я показала жестом кавычки. — Но сам он так и не простил ее. — Твой отец не понял, что спал с другой, и посмел обвинять кого-то кроме себя? Я резко подняла глаза. Сама я никогда не думала об этом с такой точки зрения. — Наверно... — Как насчет твоей мамы? Как она это приняла? — Ну, у нее состоялась поспешная свадьба с человеком, который ее ненавидел. И плюс она фактически потеряла из-за этого сестру. — Ты узнала обо всем от своей тети? — Нет. Я даже никогда ее не встречала, — призналась я. — У моей бабушки была болезнь Альцгеймера, и она жила с нами какое-то время. Она принимала меня за мать и ругала за то, что я опозорила нашу семью и стоила ей дочери. Доходило до того, что я едва могла возвращаться домой, потому что бабушка приходила в ярость каждый раз, когда видела меня. — Мне жаль, Пиппа. В горле сжалось, но я продолжила говорить, не в силах остановить поток слов, словно меня прорвало. — Не стоит. По крайней мере, стало ясно, почему мама всегда подталкивала меня к отцу, словно я какой-то утешительный приз. Доказательство того, что оно того стоило. Но ему было наплевать на меня, как бы сильно я ни старалась быть идеальной дочерью.— Я не понимала, что плачу, пока Лэндон не провел большими пальцами под моими глазами. — Всю свою жизнь я пыталась доказать, что достаточно хороша. Это мой крест. Мне не нужно впутывать еще и ребенка в свою безумную жизнь. Это было бы жестоко. Лэндон Я притянул Пайпер к себе, пораженный ее честностью. Оглядываясь назад, можно было сказать, что никто из нас особо не делился деталями своего прошлого. Но теперь я понял, почему она так неохотно говорила о себе. Не только со мной. Трудно рассказывать то, о чем стараешься не вспоминать. Первые несколько лет своей жизни я провел с наркоманами, а затем почти десятилетие прыгал между детскими домами и приемными семьями. Под моими татуировками были спрятаны шрамы моего воспитания. Раны и ожоги от сигарет. Меня оскорбляли больше раз, чем мне хотелось бы признавать. Но история Пайпер была другой. Ее вырастили не злые люди. Просто безумное стечение обстоятельств разрушило ее семью. Идеальный фасад Пайпер теперь обрел смысл. Все всегда должно быть на своем месте, всегда идеальная чистота и всегда вовремя. Она взяла под контроль абсолютно все. Я же справлялся со всем по-другому — я контроль потерял. Напился и обдолбался, чуть не отбросив коньки на руках Аны. Пайпер и я были похожи своей противоположностью. Словно зеркальные отражения друг друга. И глядя на нее сейчас, я увидел трещины. Крошечные пробоинки, через которые я мог бы проскользнуть. Если она позволит мне. Если бы я только захотел. Позволит ли она? Хочу ли я? Блять, да. Больше всего на свете.