Лэндон откинул голову назад. Его профиль напоминал резной гранит, когда он смотрел на небо, а пристальный взгляд был настолько интенсивным, что я бы не удивилась, если бы каждое облако в его поле зрения решило бы спрятаться за солнцем. — Я не хотел брата. Я не хотел даже видеть Джейка. По крайней мере, не сначала. — Это абсолютно нормально. Ты был подростком и привык, что все внимание Коксов всецело твое. — Нет, — он вытянул руки и показал на рельефную кожу под татуировками. — Вот к чему я привык. К зажженному концу сигареты и острым лезвиям. Ходить под себя, будучи спрятанным в шкафу, пока родители пьянствуют, а потом принимать удары за устроенный беспорядок. — Он полностью стянул рубашку и стал внимательно за мной наблюдать, пока я изучала спрятанную за чернилами карту боли. — К ударам металлической пряжки ремня, к порезам... К крови. К боли. К страху закрывать глаза ночью. К постоянному чувству голода. Лэндон всегда неохотно рассказывал о своем прошлом, а я никогда не настаивала, брала только то, что он добровольно предлагал. Сейчас мы ступали по деликатной земле, и я чувствовала, как она смещается и дрожит подо мной. Я боялась что-либо сказать, но отчаянно хотела окружить Лэндона сочувствием и успокоить раненого мальчика внутри него. Прошла минута, еще две. Я не понимала, что не дышала, пока Лэндон не заговорил снова. — Я знал только родителей-наркоманов и приюты. Система казалась детской тюрьмой, отправляя детей в семьи, которые жаждали легких денег. Я просто ждал, когда вырасту. Если бы стало все совсем плохо, то сбежал бы, — его интонация соответствовала неровному стуку моего сердца. Предложения скакали, слова кувыркались. Лэндон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и продолжить. — Я не ожидал, что меня когда-нибудь усыновят. Я думал, что просто отсижу положенное время, как тюремный срок. Но все изменилось, когда я встретил Коксов. У меня появился настоящий дом, где со мной обращались как с человеком, а не как с боксерской грушей. Я не был для них бременем. Жизнь, наконец, наладилась. Лэндон стиснул челюсть, вена пульсировала на его виске. Я знала, что если взгляну в его глаза, то увижу водоворот мучений. Эгоистично, но я была рада, что он не повернулся ко мне. Мне было больно даже его слушать. — Поэтому, когда я узнал, что все изменится, что у них будет ребенок, которого они так хотели, их собственный малыш, мне это не понравилось… вообще. Я им, конечно, ничего не говорил. Но переживал, что меня отправят обратно. Но когда Джейка привезли из роддома, он стал... моим братом. Я полюбил его. Чертовски сильно, — голос Лэндона задрожал. Я накрыла ладонью его колено и сжала его. Он дотронулся до моей руки, провел пальцами вверх и вниз по моему мизинцу. — Неужели, блять, что-то было настолько важным, что я свалил тогда? Неужели я не мог просто за ним присмотреть, пока Сара пела в хоре, а Майк работал? Они дали мне все, а я не смог уделить для них несколько часов... Я убрала руку, но только для того, чтобы заползти к Лэндону на колени, прижавшись щекой к его груди и обхватив руками его талию. Я предлагала утешение своим телом, потому что никакие слова не смогли бы помочь. — Вот почему я не хочу детей. Мы с Джейком даже не кровные родственники, но когда я увидел его посиневшим, я бы отдал все что угодно, лишь бы его спасти. Но я ничего не смог сделать для него. Не в тот день. — Ты сделал, Лэндон. Ты спас его, помогал ему дышать, когда он не мог. Если бы ты не пришел домой, Джейк бы умер. — Если бы я был дома, он был бы здоров. — Гнев Лэндона был направлен на себя. Его тело содрогалось, а подбородок впивался в мое плечо. — Пайпер, благодаря своей карьере я могу зарабатывать деньги для оплаты терапии Джейка. Именно поэтому я и уехал. Поэтому исчез тем летом и не вернулся. У меня появился шанс облегчить нагрузку на Коксов, хотя любая попытка все исправить обречена на провал. Мне была нужна куча бабла. Большие деньги, которые пришли после подписания контракта с крупным лейблом и попадания нашего альбома в чарты. Мне пришлось сделать все для того, чтобы добиться успеха. Пойти на любые жертвы. Даже если ради этого нужно было пожертвовать тобой. Я чуть оттолкнула Лэндона, чтобы посмотреть ему в глаза. — Но почему ты не мог объяснить мне? Или хотя бы попрощаться? Он моргнул. — Нас вызвали в офис к Тревису сразу после того, как Шейна арестовали за покупку наркотиков в центре города. Тревис поставил нам ультиматум — либо мы посвящаем себя группе, либо проваливаем. Нам пришлось отдать свои телефоны и немедленно сесть в самолет. Я скучал по тебе, Пиппа. Чертовски сильно скучал, — руки Лэндона скользнули по моим щекам, — но я задолжал Джейку. А когда вернулся, то решил, что не заслуживаю такую девушку, как ты. — Лэндон, — дрожа, я выдохнула его имя. — Ты заслуживаешь быть счастливым, быть любимым. Каждый заслуживает. Он печально покачал головой. — Если бы это было правдой, жизнь была бы справедливой. А ты прекрасно знаешь, что это не так. Да, это утверждение не подлежало сомнению. Жизнь была несправедливой. Я провела рукой по густой светлой шевелюре Лэндона, сверкающей на солнце, словно корона. Из-за его крепкого телосложения и твердой челюсти можно было решить, что этого мужчину невозможно сломить, что у него нет эмоций. Но в действительности сердце Лэндона было таким же хрупким, как и мое. Не то, чтобы он когда-либо признавал это. — А как насчет честности — ее я заслуживаю? — Да, — он выдохнул. — Прости меня, Пайпер. Прости, что недоговаривал, что не рассказал правду о том, что я думал, чувствовал, делал... За то, что молчал. Я был круглым идиотом. Ты сможешь меня простить? Я сжала его волосы в кулаки, готовясь потянуть за них на случай, если Лэндон попытается увернуться. — Все зависит от того, закончил ли ты вести себя со мной как идиот? Но Лэндон не отвел взгляда и продолжил пристально на меня смотреть. — Стопудово перестал. Я в полном твоем распоряжении. Наши лица находились в паре сантиметров друг от друга. Между нами все изменилось. Словно мы вышли из исповедальни в темную теплую ночь. Я почувствовала, как его член твердеет у моего бедра. Я открыла рот, чтобы заговорить, но Лэндон остановил меня, приложив палец к губам. Он, словно призрак, легко провел им по изгибу моего рта. Я задержала дыхание, полностью сосредоточившись на ощущении. И когда мужчина убрал руку, застонала в знак протеста. — Мы закончили разговаривать? — спросил он хриплым шепотом, от которого я мгновенно возбудилась. — Потому что прямо сейчас я хочу поделать что-нибудь другое своим ртом. И посмотреть, как похожие вещи делают твои губы. Глотнув воздуха, я вяло кивнула. Итак, разговор окончен. Его руки сжали мою задницу, чтобы мы уселись поудобнее. Я оседлала его ноги, упираясь вершиной своих бедер в его выпуклость. Юбка моего сарафана была расклешенной, так что скромностью там и не пахло. Лишь мои стринги и новые хлопковые спортивные штаны Лэндона мешали нашему соединению. Одна его рука вонзилась в мои волосы, дергая их, чтобы моя спина выгнулась и груди оказались возле его рта. Мои соски молча молили о внимании Лэндона. Кровь кипела в венах, наполняя каждую клеточку тела страстью и желанием. Коктейль вожделения жаждал Лэндона еще сильнее после его признания. Мои ресницы затрепетали, когда Лэндон прикоснулся свободной рукой к моему плечу и провел кончиками пальцев вниз по одной руке, а затем снова поднялся к ключице. От его прикосновения по коже побежали мурашки. Мои бедра инстинктивно покачнулись вперед, жаждая трения. Хриплое дыхание Лэндона стало мне наградой. Доказательство того, что у него не было иммунитета ко мне, к этому. К нам. Я вдохнула горячий воздух, исходящий от кожи Лэндона, ворвавшегося в каждый темный уголок, который я намеревалась от него спрятать. Все мои предположения об этом мужчине были неверными. Как я могла так ошибаться? Теперь я хотела узнать все о его личности. Рок-звезда и обиженный мальчик. Одиночка. Легенда. Лэндон Кокс был всем этим. И еще немного. Лэндон Я отпустил узел волос Пайпер, чтобы лямки сарафана упали с ее плеч. Узкие полоски ткани казались оскорблением, покрывая слишком много безупречной кожи. — Снимай это, — пробормотал я хриплым голосом. На мое грубое требование не последовало никаких возражений. Во всяком случае, глаза Пайпер полыхали страстью, словно спокойное море забурлило от неожиданной бури. Ее тонкие руки вцепились в подол платья и медленно приподняли его. Мучительно медленно. В момент, когда сарафан Пайпер закрыл лицо, уже обнажив ее мягкую кожу и кружевное нижнее белье, я отбросил все недосказанности между нами. Вернувшись тогда из места, где мы проводили долгие дни в студии звукозаписи, работая над тем, что станет нашим прорывным альбомом, я просто не захотел возвращаться к Пайпер. Точно так же, как Шейн очистил свое тело от алкоголя и наркотиков, те месяцы лишили комфорта, который я нашел в объятиях Пайпер. Сначала я жаждал ее сладости, как диабетик. Но недели шли, и я понял, что все это к лучшему. Мне нужно было быть жаждущим и сосредоточенным. У меня появился шанс взять на себя финансовое бремя заботы о Джейке. Чтобы помочь Майку и Саре, которые дали мне все. Может быть, в один прекрасный день какое-то лечение восстановит Джейка, может, появится какой-то способ восстановления функций отмерших частей его мозга... И если такое бы произошло, я хотел быть в состоянии позволить себе лучших врачей, лучшие методы лечения, все самое лучшее. Поэтому я затолкнул память о Пайпер Гастингс в самые глубокие, самые темные уголки своего разума, утопив вкус ее поцелуев алкоголем, разбавив память о ее прикосновениях десятками, а может и сотнями других женщин. Безымянных, безликих женщин, чей смех царапал мои барабанные перепонки, от чьих духов я чесался. Наконец, Пайпер сняла сарафан. Улыбка играла на губах, а в глазах полыхал огонь. Кремовая кожа, розовые губы и длинные ресницы, которые отбрасывают тени на скульптурные скулы. Восхитительная. Пайпер Гастингс была так чертовски великолепна, что мне было даже больно на нее смотреть. А ее тело... Поднимающиеся и опускающиеся груди под темно-синим лифчиком без бретелек, плоский живот, низ которого прячется под такого же цвета кружевными трусиками. Блять. Кто ж знал, что темно-синий может быть таким чертовски сексуальным? В голове единственное слово играло на повторе. Как неустанный удар малого барабана: моя. Моя, моя, моя, моя. Облако в небе спрятало солнце, отражая мою тень на лице Пайпер, словно метку собственности. И, черт возьми, я хотел владеть всем в этой женщине. Ее радостью и печалью. Ее слезами и смехом. Мне нужно было все, особенно кусочки боли, чтобы стереть их в пыль, развеять крупинки по ветру, дабы больше никогда они не заставляли страдать ее чувствительную душу. Пульс Пайпер бился под моими ладонями. Я скользнул руками по ее талии, поднимаясь вверх по ее ребрам прямо к мягкой груди. Мы встретились лбами, но не прикасались друг к другу губами. Я хотел дышать ее воздухом, жадно поглощая каждый ее выдох. И это было охуенным. Я провел языком по нижней губе девушки, прежде чем впиться в нее зубами. Укус был достаточно сильным, достаточно глубоким, чтобы оставить след, напоминание. Собственность Лэндона Кокса Пайпер хрипло застонала, впиваясь ногтями в кожу на моем затылке и нетерпеливо покачивая бедрами.