– Боже мой! – пробормотала Фрейя, сразу уловившая, куда устремилось неприкаянное внимание Фиби. – А как насчет музыки? Ты на чем-нибудь играешь? Любишь петь? – Никакой музыки! – отрезала Мириам, и ее мелодичное сопрано зазвучало столь громоподобно, что только вампирские уши могли это выдерживать. – Когда Джейсон взялся за барабан, мы с его отцом чуть не рехнулись. Фиби еще не успела познакомиться с Джейсоном – единственным уцелевшим сыном давным-давно погибшего мужа Мириам. Предвкушая знакомство с ним, Фиби забарабанила пальцами по столу. Братьев у нее не было. Только Стелла. Сестры – это совсем другое, особенно младшие. Как бы строились ее отношения со старшим братом? Мысли Фиби хлынули в этом направлении. Мириам больно придавила ей руку своей изящной маленькой ладонью: – Прекрати барабанить! Скучающая, голодная, беспокойная, по сути, пленница Фрейи и Мириам… Как она это выдержит? Фиби захотелось убежать отсюда и вдохнуть свежего воздуха. – Я хочу охотиться. Собственное признание изумило Фиби. Раздумья об охоте тревожили ее и раньше, в довампирской жизни. Она думала об этом недели напролет. Нынче Фиби решительно гнала эти мысли, ведь охота закончится тем, что ей придется пить кровь живого человека. Она сомневалась в своей готовности к такому шагу. Однако… Фиби инстинктивно понимала: охота уймет поток ее беспокойных мыслей. Насытит не только тело, но и ту часть личности, где сейчас царила тоскливая пустота. Охота принесет покой ее душе. – Вполне понятное желание, – сказала Фрейя. – Мириам, ты согласна, что Фиби делает потрясающие успехи? – Она еще не готова, – изрекла Мириам, остудив пыл Фиби. – Но я голодна. Фиби ерзала на стуле, пожирая глазами запястье Мириам. Вкушать кровь создательницы было все равно что ужинать и слушать сказку. С каждой каплей проглатываемой крови разум и воображение Фиби наполнялись воспоминаниями Мириам. За эти два дня она узнала о Мириам намного больше, чем за пятнадцать месяцев их знакомства. Во время последующих кормлений Фиби уже не отвлекалась на неясные, разрозненные воспоминания Мириам, а сосредоточилась на самых сильных впечатлениях. Фиби узнала, что высокий мужчина с резкими чертами лица, умными, настороженными глазами и постоянной улыбкой на губах и был мужем Мириам. Только она звала его Ори, тогда как другие называли его Бертраном, Вендаленом, Людо и Рэндольфом. Мать Ори вообще звала его Гундом. В прошлом Мириам создавала преимущественно сыновей. Делалось это ради собственного выживания. Мужское окружение в те времена оберегало от опасности быть изнасилованной и ограбленной. В случае необходимости Мириам выдавала сыновей за своих братьев и даже мужей. Сыновья ограждали ее от алчных людей с их нескончаемой потребностью стяжать побольше богатства, а также от вампиров, стремившихся расширить свои территории. Сыновья Мириам, как и ее муж Ори, погибли в жестоких войнах, которые черной траурной лентой тянулись сквозь ее воспоминания. Затем Мириам начала создавать дочерей. Первой была Тадерфит, убитая своим мужем-вампиром в припадке ревности. Лалла, вторая дочь Мириам, погибла от рук собственных детей. Ее буквально растерзали на куски, после чего клан продолжил борьбу за главенство. Мириам истребила всех соперничающих внуков и внучек, после чего закаялась создавать дочерей. Но кровь Мириам хранила воспоминания не только о седой древности. Там запечатлелись и более поздние события. Во многих воспоминаниях присутствовал Мэтью де Клермон, создатель Маркуса. На людных улицах Иерусалима Мэтью и Ори неизменно обращали на себя внимание. Толпа расступалась, пропуская рослых рыцарей. Волосы одного были цвета воронова крыла, другого – золотистыми. Мэтью и Ори, закадычные друзья. Так продолжалось, пока не появилась Элеонора. Воспоминания Мириам показали Фиби, что эта англичанка была очень красива. Кожа фарфоровой белизны, льняные волосы, свидетельствующие о саксонском происхождении. Неиссякаемая жизнерадостность Элеоноры, без преувеличения, привлекала к ней целые стада вампиров. Вампирская кровь отточила черты ее лица и фигуру, доведя то и другое до совершенства, а потому недостатка в привлекательных мужчинах у нее не было. Однако это жизнелюбие имело иную природу. Мириам тянулась к веселой и общительной Элеоноре, привлекавшей всех: демонов, людей, вампиров и ведьм. Она подружилась с Элеонорой Сент-Леджер, когда та прибыла на Святую землю вместе с семьей и очередной волной крестоносцев. И не кто иная, как Мириам, познакомила англичанку с Мэтью де Клермоном. Делая это, она и не подозревала, что собственными руками посеяла семена событий, закончившихся казнью ее мужа. Бертран пожертвовал жизнью ради спасения жизни Мэтью. Дружеские узы, связывавшие их, были настолько глубокими, что граничили с братскими. Однако большинство вампиров сочли гибель рыцаря трагическим следствием возвышения семьи де Клермон. Обещай, что будешь присматривать за ним. То была последняя просьба, высказанная Ори во время его последнего свидания с Мириам накануне утра казни. Через несколько часов Ори в последний раз надел яркую котту и повесил на пояс рыцарский меч. Мириам согласилась. Просьба Ори и ее обещание запечатлелись у нее в крови. Даже сейчас это связывало Мириам и Мэтью. Присматривающих за Мэтью и так хватало: Диана, Изабо, Маркус и все другие члены ветви Бишоп-Клермон, к которой вскоре примкнет и Фиби. Но Мириам твердо выполняла обещание, данное мужу накануне казни, и будет выполнять всегда. Фиби настолько поглотили воспоминания Мириам, что она едва заметила, как за Фрейей и Франсуазой закрылась дверь, но почувствовала запах приближающейся создательницы и схватила Мириам за запястье. – Не смей! – ледяным тоном произнесла Мириам. Фиби отпустила ее руку. Они стояли вплотную друг к другу. Их сердца медленно бились, словно у них было одно общее сердце. Дождавшись, когда голод Фиби еще возрастет, Мириам предложила своему ребенку кровь. – Завтра покормишься еще, – сообщила Мириам, – но уже не от меня. Моей крови ты больше не получишь. Фиби рассеянно кивнула. Ее губы припали к руке Мириам. Вместе с вкушаемой кровью замелькали лица: одно за одним. Перед Фиби разворачивалась история, которую кровь Мириам рассказывала с искусностью Шехерезады. Лалла. Ори. Лалла. Тадерфит. Ори. Элеонора. Ори. Мэтью. Маркус. Имена всплывали на поверхность вместе с лицами, пробиваясь через толщу воспоминаний Мириам. Фиби. В этой цепи была и она. Фиби увидела себя глазами Мириам: голова, склоненная набок, вопрос, застывший на лице. Маркус что-то рассказывал ей, а она слушала. Подобно тому как Мириам была частью Фиби, теперь и она стала частью Мириам. После ухода Мириам Фиби сосредоточилась на этой сверхъестественной связи и вдруг обнаружила, что больше не испытывает ни скуки, ни беспокойства. Она упорядочила свои мысли вокруг центральной истины – ее взаимосвязи с Мириам – и удерживала это понимание, словно оно было фокусной точкой только что открытой Солнечной системы. Будь она теплокровной, а не вампиром, успокаивающее чувство принадлежности к новой семье погрузило бы Фиби в спокойный сон. Но вместо этого Фиби сидела неподвижно, позволяя мыслям наполнять и успокаивать ее разум. Пусть ее состояние и не было сном, но оно вполне заменяло ей сон. Глава 8 Кладбище 15 мая Мэтью разыскал меня в библиотеке. Я балансировала на приставной лестнице, исследуя содержимое полок. – Как ты думаешь, у Филиппа были книги по истории Америки? – спросила я. – Сколько не ищу, ни одной не попалось. – Сомневаюсь, – ответил Мэтью. – Отца интересовали текущие события, и потому он предпочитал газеты. Кстати, я собрался вести детей в конюшню. Почему бы тебе не пойти с нами? Я начала спускаться, держась одной рукой за ступеньки, а в другой зажав атлас и книгу Кревкёра «Письма американского фермера», изданную в 1784 году и подписанную автором. – Спускайся осторожно, не то шею сломаешь. – Мэтью встал у основания лестницы, бдительно следя за моими движениями. – Если тебе что-то нужно, ты лишь попроси, и я с радостью найду. – Если бы здесь существовал общий каталог или хотя бы тематические каталоги, я бы вообразила, что нахожусь в Бодлианской библиотеке, заполнила бы запрос и отправила бы тебя странствовать вдоль полок. Но поскольку в этом славном хранилище ничего подобного нет, придется мне самой скакать по лестницам. Один из призраков (они опять перемещали книги) сдвинул пару книг, предложив мне третью. – Гляди-ка, у тебя возле левого локтя бултыхается какая-то книга, – сообщил Мэтью. Самого призрака он не видел, но не увидеть парящую в воздухе книгу было невозможно. Я взяла книгу и прочла название, вытесненное золотом на корешке: – «Персидские письма». Дорогой призрак, я не ищу книги эпистолярного жанра. Мне нужны книги об Америке. Но все равно спасибо за помощь. – Бросай мне книжки. Легче будет спускаться, – предложил Мэтью. Я не спорила, тем более что атлас был достаточно тяжелым. Сойдя с лестницы, я в благодарность поцеловала Мэтью. – Зачем тебе понадобились книги об Америке? – спросил он, просматривая названия. – Пытаюсь соорудить из рассказов Маркуса исторически связное повествование. Я забрала у Мэтью книги и переложила на стол. Там уже громоздились листки моих пометок вместе с распечаткой «Букваря Новой Англии», изданного в 1762 году. На экране ноутбука застыла страница исследования о сражении за форт Уильям-Генри. – События того времени я знаю лишь в самых общих чертах. Основные источники – роман «Последний из могикан» и университетский курс по эпохе Просвещения.