— Мы на месте! — пилот осторожно потряс за плечо. Мигом проснувшись я сначала не поняла где нахожусь. Сознание тем не менее быстро вернулось и за секунду вспомнила всё. Похоже, добрались до Дружбы. В иллюминаторе горы, поросшие огромными елями, небольшая бурная река, быстро катившая темные, взъерошенные перекатами воды по каменистому руслу, дома на возвышенности. Подхватив рюкзак с вещами и небольшой тубус, я спустилась по ступенькам и, пригнув голову, отбежала от гудящего вертолета, разметавшего волосы бешеным потоком воздуха. Отойдя на безопасное расстояние ещё раз огляделась, уже повнимательней. Место поразительно красивое в любую погоду. Даже сейчас, когда свинцовые тучи цеплялись за поросшие черновой тайгой окружающие горы и на всю округу упала тьма от ненастья, чувствовалось некое мрачное благородство вокруг. Если и существовал таёжный ад, то именно здесь. Меня встречали. На пологом пригорке, поднимающемся к посёлку, стоял крепкий мужчина в штормовке защитного цвета, армейских штанах и резиновых сапогах. Короткая стрижка, выразительное лицо с несколькими шрамами, прищуренные глаза, уверенно смотрящие вперёд. "А он не прост. Сколько ему лет? Тридцать? Сорок?" — подумала я и приветственно помахала рукой. Поздоровались по мужски, за руку. Ожидала почувствовать жёсткую ладонь вояки и искателя приключений, но удивилась, ощутив почти женскую нежность кожи. Что подумал напарник, пожимая мою ладонь, я не знаю. Занятия боевыми искусствами не способствовали красоте и утончённости. — Александр. — Анна. — Я знаю. — И я знаю. — Пошли. — Иду. Пока поднимались к посёлку Александр бегло, отрывками начал рассказ. Приехал он пару дней назад. Остановился у промысловика, бывшего одновременно местным лавочником и кабатчиком. Мужик ответственный, но не простой, как и все здешние. Держал небольшой магазин и наливайку, где привыкли собираться местные по вечерам. А иногда и днями просиживали там, попивая водочку, смотря единственный телевизор со спутниковым ТВ и делясь сплетнями. Что делать ещё в такой глуши, особенно после того, как сдал перекупам килограмм-другой золотишко, намытого в потайных местах? — В посёлке знают о геологах? — я внимательно посмотрела на Александра и чуть остановилась, чтоб не свалиться, запнувшись о валуны под ногами, лежащие прямо на дороге. — И да и нет. — Что это значит? — Жителям посёлка ситуация с экспедицией точно неизвестна, но здесь есть одна женщина... Она... Хакаска. Колдунья, или шаманка... Чёрт, о боги, что я говорю... Саша картинно воздел руки к небу и рассмеялся. Было видно, что он не верит ни во что необычное. Ну да ладно... — Что именно говорит эта шаманка? — недовольно нахмурившись спросила я, всем своим видом не разделяя веселья напарника. —Боже, Аня... Неужели вы... Да над ней смеются тут все! Ну хорошо, хорошо... Она говорит что духи гор ей сообщили будто в тайге на плато Наукок погибла группа людей. Пятеро. Что они заболели и умерли. Заболели маетой. — Ясно, — небрежно бросила я. — Это невозможно. — Почему? Что это такое? Что такое маета? — По легендам таежников и полярных зимовщиков маета нечто вроде мифической болезни. По описанию, разновидность некоего психоза, охватывающего людей, долгое время живущим в удалении от общества. У них начинаются галлюцинации, странные видения, миражи, появляются приступы немотивированной агрессии. Они видят невероятные и нереальные вещи. Например, посреди ледяной тундры могут увидеть красивую голую девушку, якобы заигрывающую и разговаривающую с ними. Начинают ревновать. — Не может быть! — Александр с интересом взглянул на меня. — Ни разу не слышал про это, хотя долгое время и ходил по тайге, да и жил там иногда. У меня заимка в горной тайге у Поднебесных Зубьев в Кемеровской области. Что-то вроде приюта для заблудившихся. Зимой часто живу там. — Туристическое и горнолыжное место, — усмехнулась я. — Там туристов зимой больше чем деревьев. Попробуй поживи зиму группой из нескольких человек, полностью изолированных от большой земли, в абсолютно удаленном непроходимом месте, куда вертолет прилетит только весной, да ещё в одном зимовье, где в пургу и в туалет-то не выйдешь, только в ведро. Через пару месяцев у людей начинаются ссоры. Ещё через пару месяцев они готовы убить друг друга, настолько им надоедают собственные друзья, их лица, привычки , быт. Потом приходят видения. Их рисует воспаленный бездельем и вечным стрессом мозг. Иногда видения красивые, вроде красивой девушки, заигрывающей и соблазняющей. А иногда жуткие. Люди видят монстров, чудовищных животных, невероятные города посреди леса. — Почему ты считаешь, что этого не могло произойти с пропавшими геологами? — посерьёзнел Саша. — Вполне себе версия. Сошли с ума. Перестреляли друг друга или свалились в пропасть, утонули в реке или болотине. — Невозможно, — я отрицательно покачала головой и резко остановилась. — Слишком мало времени прошло. Для маеты это не срок. Однако... Существует поверье, что этот морок насылают таёжные и тундряные ведьмы. Мертвецы, живущие во тьме гор и лесов. — Аня... — укоризненно покосился напарник. — Впрочем ладно... Это твоя версия. Вот и пришли. Это ночлег. Дом мужика, о котором я тебе рассказывал. Все наши пожитки и квадроцикл в гараже, я ещё толком ничего не разбирал. — Хорошо, — отозвалась я и решительно толкнула калитку большой усадьбы. Началась работа. Глава 4 Усадьба привольно расположилась на высоком берегу реки, не заливаемом половодьем, разбросав отдельные строения по большой площади. Да и то верно, что тут в безлюдье экономить землю... Навскидку я заметила омшаник для улья, гостевой домик, два гаража, хозблок, сараи для дров и угля, навесы для вяления рыбы и ещё несколько построек, предназначение которых сходу не определить. В скудном сибирском огороде лохматилась окученная картошка, поодаль склонились кусты малины и смородины, вплотную грядки с капустой и морковью. Перед домом стояли грузовики Урал и ГАЗ 66. На ином транспорте здесь и не ездят. Я помню как дед рассказывал, что первый раз воочию, а не в кино увидел легковой автомобиль, когда приехал поступать в училище после школы. Только грузовики и трактора были в далёком алтайском селе. Сам дом по сибирски просторный, но одноэтажный, сложен из бруса, наиболее ходового здесь стройматериала. Пластиковые окна, спутниковая антенна. Двери деревянные, но фабричного производства. Дорого хозяину пришлось сюда везти всё это по горным дорогам и через порожистые речки. Но раз деньги есть, почему бы и нет... Хотя леса тут вдоволь, да и пилорама вроде как имеется. Толкнув входную дверь, я вошла внутрь, Александр за мной. — А вот и гостья дорогая! — не успела я осмотреться и привыкнуть к обстановке, как почувствовала сильные руки, снимающие рюкзак с плеча. — Проходите! Будем обедать! Пожилой крепкий мужик в китайском спортивном костюме улыбался во весь рот, показывая ослепительно белые зубы, по одному виду которых было видно что они искусственные. Улыбаться-то улыбался, но хитрые прищуренные глаза отсвечивали настороженностью и холодом, как будто спрашивая — " Кто ж ты такая, чьего роду-племени?". А промысловик и в самом деле не прост. Похоже, видел и прошел многое. На могучих кистях рук сведённые почти начисто тюремные наколки, да и зубы потеряны явно не просто так. Возможно, попал в переделку. В прошлом мог быть беглым зэком, надолго потерявшимся в тайге или тундре и переболевшим цингой. И пустивший связчиков на шашлык. — Здравствуйте, — смущенно поздоровались я, намеренно отведя взгляд в сторону. Пусть думает что перед тем ним городская фифа, за которой нужен уход и которую можно не опасаться. Впрочем, для бывалого человека эти уловки — пустое. — Иван! — представился хозяин и сделал широкий приглашающий жест. — Проходите уже, садитесь. Чем богаты, тем и рады. Мы зашли в некое подобие то ли магазина, то ли столовой. В достаточно просторном помещении длинный стол с лавками по бокам и полки с продуктами у стен. Продукты простые и не требующие холодильника — тушёнка, сгущенка, крупы, мука, конфеты, чай, кофе. Электроэнергию тут экономили. На отдельном стеллаже бутылки с водкой. На столе немудрёная снедь. Аппетитно дымящиеся огромные сибирские пельмени, копчёный таймень на большом блюде, нарезанный крупными кусками, варёный картофель к нему, ломти белого хлеба в розетке. В стеклянном кувшине ягодный морс. — Как вертолёт приземлился, я Маришке сказал штоб пельмехи бросила, — улыбнулся хозяин. — Свои, из скотского фарша. Я и коров держу тута. Лосятиной и оленятиной уж не буду таких дорогих гостей потчувать, к ним свыкнуть надо. Не говоря уж о медвежатине, прости хосподи. — Она ела и оленятину и медвежатину, да и многое чего ты никогда не видел, — каркающий голос из тёмного угла заставил вздрогнуть. А я и не заметила. Поодаль стола в старом кресле сидела старуха, по виду нерусская, из местных, и что-то пила из большой дымящейся пиалы. По слабому запаху я безошибочно определила таёжный чай. Крепчайшая заварка, бадан, чага, сахар, соль и сливочное масло. — Перестань уже, Людка, а то водки не дам! — недовольно покачал головой хозяин и пригласил за стол. — Садитесь, садитесь скорей! Сначала поесть, а следом уж тары-бары! Мы и сами-то ещё не евши, пока то да сё... — Так а... Может... — неуверенно протянула я и кивнула головой на старуху, предлагая и её покормить. Обносить едой или чаркой для сибиряка — оскорбленье и позор, но Иван пренебрежительно отмахнулся. — Они што, голодные ко мне приходят? Дома едят. Тайга всех прокормит. И дичины и рыбы море. Шишки, грибы, ягоды. Пожав плечами я села за стол и тут же почувствовала такой сильный голод, что скукожился живот. Александр расположился рядом, а Иван напротив. — А где жена ваша? — спросила я, осторожно пробуя первый пельмешек. Недурно. Давно не ела. — Жена? Аааа.... Вы про Маришку? Да она вроде плохо чувствует себя, сказала не хочет исть. Хотя! Мариш, иди к нам! Ну тогда уж... Чё уж там... Щас! Хозяин отлучился, и тут же из глубины дома вышла миловидная светловолосая девушка лет двадцати, одетая в шорты и худи. Я недоумевающе уставилась на неё. " Она минимум в два раза младше мужа" — подумалось сразу же. — "Интересно, чем он взял её и уговорил поселиться в этой глуши?" — Мария! — девушка улыбнулась и села за стол рядом с местом мужа. — Извините, голова что-то болит, буря уже сутки как не стихает. Да вы ешьте, ешьте, пока горячее! Ваня, ну ты где там? По виду не была она чем-то расстроена, да и больной не выглядела. Вид здоровый, глаза чуть ли не радостно сияют. — Вот! Чё уж там... Ради дорогих-то гостей! — Иван принёс запотевшую бутылку шампанского, четыре фужера, откупорил, разлил. — Давайте! Будем! За встречу! Под таймешка хорошо... На новый год берёг, да чё беречь-то... В город сгоняю, ещё куплю. — И часто вы в город гоняете? — небрежно спросила я, чуть пригубив напиток. Так себе. — Да как сказать... По надобности. У меня ж хозяйство. Пчёлы, лесопилка, зимой зверька промышляю. Магазин опять же... Догляд за всем нужен. — Иван искоса глянул на меня и разом осушил свой бокал. — Тута мы всегда живём. А вы к нам пошто? — А мы к вам геологов искать, — сделав ещё один глоток, я отставила бокал и принялась за еду. — Слышали что-нибудь? — Слышали? — хозяин задумался, как будто не зная что сказать и уставился в залитое дождём окно, за которым шумела угрюмая тайга. — Я лично слышал об этом только от вашего связчика. Нет. Я ничё не знаю о них. — Не найдёте никого, — опять подала голос старуха. — Померли они. И косточки пропали. Расташшыли волки да медведи. И онгол-оол. — Да заткнись ты! — вскочил Иван и заорал на Людку. — Достала своими бреднями! Што ты знаешь? Ничего! В его лице я его увидела страх. Да что там страх... Абсолютный ужас. Глава 5 Он посмотрел в окно и после этого сильно испугался. Дикий ужас читался в глазах хозяина. Однако в окне не видно ничего примечательного. Горы, темная тайга, стонущая под порывами штормового ветра. Да и прилично далеко до неё, чтобы разглядеть в ненастье что-то. Вблизи тоже ничего особо необычного — хозяйственные постройки, забор, за ним остальные дома поселка. — Что не так? — недоуменно спросила я, опять налегая на еду, но скрыто поматривая на Ивана. — Ничего. Стара дура сама не знат, что мелет. Здесь... У нас... Хозяин замолчал, словно задумавшись. Горестная складка пересекла его лоб, как будто вспомнил он нечто такое, что тяжким грузом легло на душу когда-то давно.