– Вы кто? – Южанов остро взглянул Лехе в глаза, – откуда у вас какая‑то информация обо мне? – Я учусь вместе с Дмитрием Харламовым, он служил в Таджикистане, на погранзаставе… – Леха старался говорить, не сбиваясь, – я видел у него вашу общую фотографию. – И вы меня караулили почти час, чтобы взять автограф? – хмыкнул, не отрывая взгляда, Южанов, – или от Харламова передать поклон и почтение? – Нет, – Малыгину стало казаться, что затеянная встреча напрасна, – у Димы проблемы, его подставили, он сейчас в тюрьме… – Достаточно, – остановил его жестом эфэсбэшник и повернулся в сторону джипа, – Владимир Николаевич! Задняя дверь распахнулась и наружу выбрался невысокий мужчина в элегантном пальто. – Владимир Николаевич, всё нормально, – обратился к нему Южанов, – э того парнишку я с собой заберу. Он опасности не представляет. А охрана ваша сработала профессионально… Без претензий, так? Это он уже, повернувшись к Малыгину. Леха кивнул. Несколько поспешно и угодливо. Владимир Николаевич скользнул взглядом по Лехе, затем кивнул резкоголосому: – Саша, мы тогда на Васильевский. Олег Михайлович, всего доброго… Надеюсь, наше общение этот инцидент не испортит? – Без проблем, – Южанов пожал руку отцу Татьяны (Леха это понял и уже как‑то нескромно разглядывал «тестярика»), – я всю следующую неделю в Смольном прикомандированным торчу, потом опять посвободнее… Владимир Николаевич со своей свитой погрузился в джипы и мини‑колонна, мигнув стробоскопами, выкатилась из двора. – Что ж ты, студент, так себя подозрительно ведешь? – краем губ улыбнулся Олег Михайлович, – торчишь как столб пограничный перед входом, всю охрану РАО ЕЭС переполошил… – Да я, как вас увидел, – отходя от скоротечного стресса виновато улыбнулся Леха, – соображать хреново стал. Кроме вас Димону помочь, по ходу некому… – Пошли отсюда, – Южанов натянул перчатку, – до Литейного прогуляемся, тут полчасика всего, расскажешь мне что за блуд у старшего сержанта… За полчасика всего рассказать не получилось. Малыгин, источая первичное любопытство о совместной службе Южа‑нова и Харламова, постоянно перескакивал с дней сегодняшних на 1992 год и нынешнее место службы замполита погранвойск. Минут через двадцать его сбивчивого монолога, эфэсбэшник коротко оповестил, что пару лет назад перевёлся из погранвойск в УФСБ по Санкт‑Петербургу. С Харламовым они принимали участие в спецоперациях на границе с Афганистаном. После службы созванивались не более двух‑трех раз. Южанов предлагал Харламову поступить в военное училище, тот отказался. Конечной фразой Олег Михайлович дал понять, что его часть изложения на этом заканчивается. К тому же они подошли к огромному зданию на Литейном, на входе в которое дежурил автоматчик в милицейской форме. Здесь и проходил службу капитан Южанов. В его кабинете, угостившись чаем из стакана в тяжеленном подстаканнике, Леха, более обстоятельно рассказал про события последних шести месяцев. Как ни старался он подбелить образ своего друга, опытный оперативник всё понял ещё по дороге. – Я всё понял, – Южанов жестом остановил докладчика, – ситуация знакомая. Значит, всё‑таки Харлам в бандосы подался… Жаль, офицер из него толковый бы получился. Спецназа точно… – Да нет, он просто охраной в ночном клубе рулил, – попытался возразить Малыгин, – его в крупное СП начальником охраны хотели взять, но из‑за этой подставы… – С подставой мы разберемся… – Олег Михайлович взял трубку телефона и набрал короткий номер, – алло, Андрей Владимирович, это Южанов. Ага, приветствую… Мне бы с вашим руководителем, куратором вологодской области на завтра пересечься, возможно? Южанов что‑то быстро писал на листке бумаги. – Ага, понял… Спасибо, – он отложил ручку, – да не особо серьёзное… Всё серьёзное сейчас у вас, в РУОПе. Мы по привычке шпионов ловим, ага… Американских… Да, именно, дружественных… Всё, спасибо, до связи. Южанов положил трубку и протер глаза у переносицы. Леха терпеливо ждал. – Всё, студент, – капитан поднялся из‑за стола, – сейчас я тебя провожу, а ты чеши на своё свидание и больше по этой ситуации никуда не лезь. Если получится всё решить, значит я свой долг Харламу отдал. А нет, то… Ладно, разберемся… Он махнул рукой. – А мне‑то чего ждать? – Леха ничего не понял в скоротечном диалоге с невидимым собеседником из РУОПа и туманном прощании. – Нового года, деда Мороза и салата «оливье», – усмехнулся Южанов, подталкивая Малыгина к выходу, – вот мой номер, как Харлам на свободе окажется, пусть позвонит. Когда бы это не произошло… Ещё через минуту Леха уже стоял на шумном Литейном проспекте, сжимая в руках бумажку с цифрами телефона. Внутреннее состояние было сложным. Он, волею невероятного случая, познакомился с человеком из харламовского прошлого. Ещё раз поразился перипетийной судьбе своего друга. Попытался, своими хиленькими усилиями, помочь другу. Побывал в знаменитом «Большом доме» и даже вышел оттуда невредимым. Но попал в замес охраны Таниного отца… Черт, Таня! Леха взглянул на часы, оказывается со времени их расставания прошло больше двух часов. Леха рванул к метро. От «Чернышевской» до «Площади Мужества» было недалеко, всего пять станций, но вот на выходе из последней Леха запутался в лабиринтах ларьков и, выбравшись, понесся в другую от искомого адреса сторону. Лишь добежав практически до «Политехнической», он понял, что делает что‑то не так. В киоске на остановке он купил карту города и, с горем пополам, сориентировался. В общем, к искомому адресу герой‑любовник попал спустя четыре часа после прощальных поцелуев. Дверь никто не открыл. Леха минут пятнадцать трезвонил, приникая ухом к ажурным филенкам импортной двери, но кроме мертвой тишины ничего не услышал. Дом был новый, малоэтажный, совсем недавно построенный. На площадке обжитой казалась лишь Танина дверь. Малыгин уже начал сомневаться, что Таня правильно написала адрес, но спросить было не у кого и он решил спуститься во двор. Подождать, может девушка ушла в магазин или куда‑нибудь ещё. Тридцать минут реверсивной прогулки на морозе вдоль парадных прошли ощутимее, чем ожидание на набережной Мойки. Леха уже решил несолоно хлебавши топать к метро, как темную тушу двора заполнил свет заехавшей машины. Леха в два прыжка оказался у подъезда и, холодея (уже внутренне), узнал джип Таниного отца. Всё ещё надеясь, что его в свете фар не идентифицировали, максимально низко склонил голову и отвернул в другую сторону. На его беду, с другого угла дома, заехало ещё одно авто с такой же мощной оптикой. Леха задергался, но было уже поздно. – Опять ты! Саша, явно тот самый, неприятно воздействующий голосом, начальник охраны выскочил с переднего сиденья первого автомобиля, оказавшись лицом к лицу с Малыгиным. Из второго также выскочило двое старых знакомцев. У Лехи заныло в помятых от захватов трапециях. – Не дергаться! – сзади прихватили за локти. А Саша помог выбраться с заднего сиденья Владимиру Николаевичу. – Александр, я ничего не понимаю… – развёл тот руками на Малыгина, на подъезд, на окружающую темноту. – Сегодня разберемся в этом вопросе точно! – нехорошо кивнул ему Саша и скомандовал бойцам, – в машину его, козла! Леха уже знал примерный расклад сил и в середине команды выдернул руки из захватов. Отпрыгнув в небольшой сугроб и, оставив за собой стену здания, приготовился к драке. – Ты чего, щегол, рехнулся? – один из охранников, криво ухмыляясь, сунул руку за отворот куртки. Второй торопливо натягивал перчатки, зыркая по сторонам. – Папа! – хлопнула ещё одна дверца. Таня вбежала в зону света и схватила отца за рукав. – Это друг мой, ну, знакомый просто, – быстро и негромко говорила она, но все слышали, – он со мной в спортклассе учился, сейчас в Лесгафта, я ему хотела учебники старые отдать по спортивном массажу, помнишь ты мне их привозил из Риги… – Таня! – Владимир Николаевич повернулся к ней, жестом притормозив решительность своей свиты, – какой одноклассник? Этот гопник три часа назад меня на Невском караулил, сейчас здесь… Не надо мать Терезу исполнять! Иди в квартиру! Саша разберется. Он сделал движение, пытаясь одновременно стряхнуть руки дочери и снять движение с паузы. – Пап! – девушка вцепилась в него ещё крепче, увидев, как Саша вытащил из наплечной кобуры пистолет, – прости, пожалуйста, меня! Он не тебя караулил! Он со мной к «Литературному» приходил! – Не понял… – нахмурился отец, – что это значит? Вы… э… встречаетесь!? Бойцы деликатно усмехались, глядя на вжавшегося, но решительно застывшего в боксёрской стойке, Леху. Саша, дипломатично молчал, но оружие убрал обратно. Пауза не была затянутой, всё ж в руководстве РАО ЕЭС дураков не работало. – Ты, Таня… С этим гопником? – Он не гопник, пап, – в глубине её тихого ответа чуть‑чуть всхлипнуло, – он хороший парень, студент, истфак… Скажи, чтоб его не трогали. – Историк в спортивном костюме… – сухо протянул Владимир Николаевич, – в боксёрской стойке, ага. Он взял дочь под руку и толкнул в сторону открытой задней дверцы: – Садись, ты едешь сегодня со мной. Затем повернулся к начальнику охраны: – Саша, с мужчиной поговори, кто он, что он, зачем он… И пусть забудет как выглядит моя дочь и всё, что с этим связано. Я сегодня ночую в Питере, завтра с утра жду у себя на Лисьем. Глава 26 На следующий день, дневным поездом Леха возвращался в Вологду. Сидя на боковой полке плацкартного вагона, он понуро вспоминал, как очень убедительный телохранитель Саша разжевывал ему настоящие жизненные истины. Начальник охраны оказался переговорщиком опытным и умелым. Оценив борзость, застывшего в стойке боксёра против трех крепких мужиков, он не стал кошмарить или угрожать. Он сделал проще. Коротко и емко объяснил, что если Леха продолжит свои эротико‑лирические потуги в отношении Татьяны Владимировны, у той возникнут неразрешимые сложности в общении с отцом. И дело даже не в том, что последний лишит её будущего – оно может быть прекрасным и с нищим вологодским студентом – девушка потеряет возможность жить свободной и комфортной жизнью. Её могут отправить учиться в закрытый колледж в Англию, например. Или ещё дальше, в Америку. И вот тогда уже точно молодые люди вряд ли смогут увидеться. И вообще, он, Саша, Владимира Николаевича хорошо знает, Мужчина тот резкий, но отходчивый. Всё разрешиться само собой. «Тебе, парень, надо исчезнуть на пару месяцев из жизни Тани, ну а потом всё наладится. Как говорится, если любовь есть, то она никуда не денется. Езжай, парень. Звонка жди». Леха не знал тогда, в девяносто шестом, про то, что все временное всегда постоянное. Поэтому и поехал на следующее же утро на Московский вокзал за билетом обратно. В том, что они с Таней обязательно встретятся, Леха был уверен. Второй лавиной мыслей из грузовика памяти были раздумья о судьбе Харламова, возможностях Южанова и последствиях положительного исхода. Малыгина настойчиво просил не вмешиваться в судебно‑следственный процесс один из самых авторитетных лидеров криминального мира Вологды. Не самая бедная женщина того же города отправила его от всего этого подальше, снабдив при этом нехилыми командировочными. Старшекурсник, в лице паяца Бобикова, обывательски поджал бы губы и печально покачал головой на такие выверты. В Вологде Леха не стал объявляться и остаток недели провел в общаге, лишь по утрам бегая десятикилометровые кроссы на школьном стадионе. Возобновленные физические нагрузки реанимировали его мысли о начале регулярных тренировочных циклов, о новых соревнованиях и о получении звания мастера спорта. А подрабатывать можно и в другом месте. Попроще или поспокойнее. В том же, недавно открытом ресторане «АРС», где‑то в центре. Там как раз, со слов знакомых бандитов, крышевавших сие заведение, требовались администраторы‑охранники, а не наоборот. В конце концов, надо и за учебу приниматься, а не то с этими передрягами и вылететь запросто. Тогда уж точно можно соответствовать образу гопника, столь легко выписанному Таниным отцом. А заработать можно ещё и грузчиком… Спустя неделю вынужденного безделья, Леха предпринял попытку позвонить Татьяне, но трубку в квартире её матери никто не брал, а номер телефона её новой квартиры он не знал. Так сказать, не получилось. Оставалось лишь, с настойчивостью телефонного маньяка, раз в три дня ходить на переговорный пункт и слушать длинные гудки с невского берега. Сходил курьер Малыгин и в сверкающий офис лесного холдинга. Там, старательно избегая случайной встречи с Фуштейн, пробрался к стойке администратора и, сдав пакет с документами, также незаметно ретировался. Таким образом, миссия и, соответственно, проникновенная просьба, главного менеджера по развитию была выполнена.