Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 6 из 27 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Роб кивнул, еще скованно чувствуя себя с чужим человеком. – Видишь ли, парнишка, нам надо всегда быть начеку, а оружие держать под рукой – только так и можно остаться в живых. Эти дороги, построенные римлянами, поныне остаются самыми лучшими в Англии, да только никто о них не заботится. Обязанность короны – расчищать их по обеим сторонам, чтобы разбойным людям нелегко было устроить засаду на путников, но почти на всех дорогах никто не выкорчевывает кустарник. Еще он показал, как запрягают лошадь. Когда тронулись в путь, Роб взобрался на козлы рядом с хозяином, под палящие лучи солнца, все еще одолеваемый всевозможными страхами. Вскоре Цирюльник дернул вожжи, и Инцитат свернул с римской дороги на довольно глухой проселок под сенью девственного леса. На шее у толстяка висел коричневый саксонский рог, некогда украшавший голову громадного быка. Хозяин поднес рог к губам и издал громкий сочный звук – наполовину призыв, наполовину стон. – Благодаря этому сигналу всякий, кто его слышит, поймет, что мы не подкрадываемся с намерением убивать людей или воровать. В таких медвежьих углах жители, если встречают чужака, без раздумий стараются убить его. А звук рога говорит им, что мы люди порядочные, нам можно верить, да и постоять за себя мы сумеем. Цирюльник предложил Робу попробовать дуть в рог, но как тот ни надувал щеки, как ни тужился, ни единого звука ему извлечь не удалось. – Ничего, не огорчайся: станешь постарше, приобретешь сноровку – получится. И не только трубить в рог, но и многое другое. Вся дорога была покрыта вязкой грязью. На самых трудных участках были настелены ветки, но кучеру требовалось напрягать внимание и пускать в ход все свое умение. На очередном повороте их занесло в самую жижу, и повозка увязла по ступицы колес. Цирюльник вздохнул. Они оба слезли с козел, лопатой обкопали колеса, насобирали в лесу валежника. Цирюльник тщательно подложил ветки под каждое колесо, взобрался снова на козлы и взял вожжи. – А ты бросай ветки под колеса, как только повозка тронется с места, – велел он, и Роб кивнул. – Н-но, Та-а-ат! – крикнул Цирюльник. Заскрипели оси. – Давай! Роб проворно подкладывал ветки, перебегая от колеса к колесу, а лошадь тянула изо всех сил. Колеса качнулись. Кругом было скользко, но появилась и опора. Повозка неуверенно двинулась вперед. Когда она выбралась на сухое место, Цирюльник натянул вожжи и придержал лошадь, пока Роб не догнал их и не взобрался на козлы. Оба были по уши забрызганы грязью, и у ближайшего ручейка Цирюльник остановил Тата. – Давай-ка наловим себе рыбки на завтрак, – предложил он, когда они смыли всю грязь с лица и рук. Срезал две ивовые ветки, а из повозки достал леску и крючки. Вынул из-под козел коробочку. – В этой коробке кузнечики, – объяснил хозяин. – И одна из твоих обязанностей – следить, чтобы она не пустела. – Он приподнял крышку ровно настолько, чтобы Роб мог запустить туда руку. Что-то живое с шуршанием бросилось врассыпную от его руки, что-то смертельно напуганное и шершавое, и он схватил одно существо, осторожно сжал в кулаке. Потом разжал кулак, удерживая только крылья насекомого большим и указательным пальцами. Ноги кузнечика отчаянно извивались. Четыре передние ноги – тонкие, как ниточки, а две задние – сильные, с толстыми голенями, благодаря которым он и мог прыгать. Цирюльник показал, как надо насаживать наживку на крючок, вонзая острый кончик под короткий сегмент жесткого панциря позади головы. – Не слишком глубоко, иначе он истечет кровью и умрет. Ты где раньше удил рыбу? – На Темзе. – Роб гордился своим умением рыболова: они с отцом не раз закидывали удочки с насаженными на крючок червями – когда работы у отца не было, рыба помогала прокормить семью. – Здесь рыбалка другая, – хмыкнул Цирюльник. – Оставь на минутку удочки и встань на четвереньки. Они осторожно подползли почти к самой воде на берегу ближайшего пруда и легли на живот. Роб подумал, что этот толстяк какой-то странный. В зеркальной глади пруда застыли четыре рыбки. – Мелочь, – прошептал Роб. – Как раз такого размера они лучше всего, – возразил Цирюльник, когда они отползли подальше от берега. – Большая форель в вашей реке жесткая и скользкая. А ты заметил, как эти держатся у самого устья пруда? Они кормятся, повернувшись против течения, выжидают, пока к ним подплывет что-нибудь сочное. Они осторожные, пугливые. Если ты поднимешься у водоема во весь рост, сразу же заметят. Если станешь топать по берегу, почувствуют шаги и тут же прыснут в разные стороны. Поэтому и нужно длинное удилище. Держись на расстоянии от берега и забрасывай кузнечика легонько, только до воды – а там пусть она сама снесет его к рыбе. Он скептически наблюдал, как Роб забрасывает удочку с наживкой, следуя его указаниям. Последовал резкий рывок удочки, радостно отозвавшийся в руках Роба, – невидимая рыбка схватила наживку, что твой дракон. После этого рыбалка пошла так же, как и на Темзе. Он терпеливо выждал, давая рыбе время заглотить наживку, а затем вздернул кончик удочки и вонзил крючок поглубже, как учил его отец. Когда он вытащил на траву первую бьющуюся на крючке добычу, они восхитились ее блеском, напоминающим смазанное маслом ореховое дерево; гладкие бока сияли всеми оттенками красного, а кончики черных плавников светились теплым оранжевым цветом. – Налови еще пять штук, – велел ему Цирюльник и исчез в чаще леса. Роб поймал две рыбки, потом одна сорвалась, и он осторожно перешел к следующему пруду. Форель жадно хватала кузнечиков. Он вытаскивал последнюю из шести, когда появился Цирюльник с полной шапкой сморчков и дикого лука. – Мы едим два раза в день, – сказал Цирюльник. – Ближе к полудню и рано вечером, как все культурные люди. Коль встанешь в шесть, позавтракаешь – в десять, Съешь ужин в пять, а на бок – снова в десять, То проживешь ты десять раз по десять. У него была с собой ветчина, он нарезал ее толстыми ломтями. Когда мясо в почерневшей сковороде было готово, обвалял форелей в муке и зажарил их в жиру до появления хрустящей коричневой корочки, не забыв напоследок добавить грибы и лук. Позвоночник рыб выступал над дымящейся плотью, позволяя избавиться от большинства костей. Пока пировали рыбой и мясом, Цирюльник поджарил на оставшемся ароматном жире ячменные лепешки и сделал бутерброды с большими ломтями сыра, которому предварительно позволил размягчиться в нагретой сковороде.
Теперь Цирюльник пришел в более благодушное настроение. Как заметил для себя Роб, толстяку, чтобы обрести доброе расположение духа, надо сперва наесться. Понял он и то, что Цирюльник – повар на редкость талантливый, и сам незаметно привык ожидать каждой новой трапезы как главного события дня. Роб вздохнул, подумав о том, что в копях все было бы совсем по-другому. А работа, рассуждал он удовлетворенно, вполне ему по силам, ведь какой же это труд – наловить кузнечиков для наживки, поймать несколько рыбок да подложить под колеса телеги немного веток, если повозка застрянет в грязи. Село называлось Фарнем. Были в нем крестьянские дома с приусадебными участками; облезлый постоялый двор; трактир, из которого доносился слабый запах пролитого эля; кузня с длинными поленницами у горна; мастерская кожевника, откуда немилосердно воняло; лесопилка с заполненным грудами нарезанных досок двором. Дом управителя24 выходил на площадь – собственно, это была даже не площадь, а немного более широкий участок улицы в центре села, похожей на проглотившую яйцо змею. Цирюльник остановил повозку на околице. Достал барабан и колотушку и протянул Робу: – Бей в него. Инцитат уже понял, чем они собираются заняться. Он поднял голову и громко заржал, поднимаясь на дыбы. Роб гордо забил в барабан, заражаясь тем возбуждением, которое они вызвали по обе стороны улицы. – Нынче вам предстоит развлечение, – выкрикивал Цирюльник, – а вслед за тем лечение недугов и разных хворей, как серьезных, так и пустяковых! Кузнец, у которого под грязной кожей так и перекатывались бугры мышц, глядел им вслед, позабыв раздувать мехи. Двое мальчишек на лесопилке перестали укладывать доски в штабеля и побежали на призывный грохот барабана. Один вдруг повернулся и помчался в противоположную сторону. – Ты куда, Джайлс? – крикнул ему вдогонку товарищ. – Домой. Позову Стивена и всех остальных. – Забеги по пути к моему брату, позови всех и оттуда! Цирюльник одобрительно кивнул головой. – Всем передай! – крикнул он. Из домов стали выходить женщины, перекликались между собой, а детишки высыпали на улицу, подняв страшный гвалт, и вскоре догнали стаю собак, уже мчавшихся с истошным лаем за красной повозкой. Цирюльник медленно проехал из конца в конец улицы, развернулся и поехал обратно. Старик, гревшийся на солнышке возле постоялого двора, открыл глаза и, увидав царивший переполох, улыбнулся беззубым ртом. Из трактира вышли несколько гуляк с чарками в руках, а за ними и подавальщица, которая поспешно вытирала о передник мокрые руки; глаза у нее сияли. На маленькой площади цирюльник остановился. Из повозки он извлек четыре складные скамеечки и поставил их на землю, собрав в одно целое. – Это называется помост, – указал он Робу на получившееся возвышение. – Куда бы мы ни приезжали, ты первым делом должен его поставить. На помост они водрузили две корзины с закупоренными пузырьками – это было, по словам Цирюльника, целебное снадобье. Потом хозяин скрылся в фургоне и задернул завесу. Роб сидел на помосте и смотрел, как по улице спешат к повозке люди. Пришел мельник в белом от муки одеянии, два плотника, которых Роб мигом опознал по знакомым приметам: опилкам и стружкам на одежде и в волосах. На земле устраивались целые семьи, готовые ждать, пока удастся передвинуться поближе к повозке. Женщины, не теряя времени даром, шили и плели кружева, а ребятишки шумели и затевали возню. Несколько деревенских мальчишек разглядывали Роба, а он надулся от важности, заметив в их глазах зависть, смешанную с почтительным страхом. Но все эти глупости очень скоро вылетели у него из головы, потому что он, как и они, превратился в зрителя. На помост, сияя улыбкой, взобрался Цирюльник. – Доброго дня всем сегодня и доброго утра завтра, – обратился он к собравшимся. – Мне очень приятно оказаться в Фарнеме. – После этого он стал жонглировать. Жонглировал он красным шариком и желтым, причем руки его, казалось, совсем и не двигаются. Это было великолепное зрелище! Толстые пальцы отправляли шарики в полет по бесконечному кругу – сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Когда зрители захлопали, он достал из кармана куртки еще и зеленый шарик. Потом прибавил синий. И наконец – ах! – коричневый! «Как здорово – уметь проделывать такие штуки», – подумал Роб. Он затаил дыхание, ожидая, что Цирюльник вот-вот уронит какой-нибудь из шариков, но тот с легкостью управлялся со всеми пятью, при этом не умолкая ни на минуту. Он заставил зрителей смеяться. Он рассказывал им всякие истории, даже пел короткие песенки. Потом он жонглировал веревочными кольцами и деревянными тарелочками, а когда закончил жонглировать, стал показывать фокусы. Яйцо бесследно исчезло на глазах публики, в волосах одного мальчика обнаружилась монетка, а платок стал менять свой цвет. – Позабавитесь ли вы, если увидите, как по моей воле исчезает бесследно кружка эля? Все дружно захлопали в ладоши. Подавальщица поспешила в трактир и тотчас принесла кружку, покрытую шапкой пены. Цирюльник приложил ее к губам и осушил залпом. Зрители добродушно захохотали, захлопали, Цирюльник поклонился им и спросил, обращаясь к женщинам, хочет ли кто из них ленту. – Ой, конечно! – воскликнула подавальщица. Была она молодая, в теле, и ее безыскусный быстрый ответ вызвал в толпе многочисленные смешки. Цирюльник заглянул ей в глаза и улыбнулся: – Как вас зовут? – Ой, сэр! Амелия Симпсон. – Мистрис Симпсон? – Я незамужняя. – Какое сокровище даром пропадает, – галантно произнес Цирюльник, прикрыв глаза. – А какого цвета ленту вы желаете, барышня Амелия? – Красную. – А по длине?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!