– Ну, да. Такая пошлость. А почему тоже? – осторожно интересуюсь я. – Неужели твой Шведов… Серьезно?! – А что тебя удивляет? – Вера горько улыбается, кроша хлеб. – Ну-у-у, он производит впечатление абсолютно на тебе повернутого человека. Ты уж прости, если что не так. – Не за что прощать. Он и есть повернутый. Иначе бы давно уже меня отпустил. – А ты… хотела уйти? – Я уходила. – В глазах Веры мелькает сталь. И я понимаю, что она, вся такая нежная и воздушная снаружи, имеет негнущийся стержень внутри. Вот, кто бы точно не стал межеваться, как я. – И что? – И ничего, как видишь. Он вернул. Верин ответ ставит меня в тупик. – Выходит, ты его простила? – Да не в этом дело, Эль. Просто от некоторых мужиков не уйдешь, понимаешь? Они возвращают. Каждый чертов раз возвращают. Откровения подруги я слушаю, широко распахнув глаза, как дети слушают всякие страшилки. – Ты сейчас намекаешь на возможности, которые ему дает должность? – уточняю я осторожно. – А то на что? – устало вздыхает Вера. – Но ладно, что мы все обо мне? Ты про свое рассказывай. Вдруг легче станет? – Если честно, ты меня так шокировала, что собственные проблемы уже не кажутся мне неразрешимыми, – бормочу я, отпивая коктейль из трубочки. – Да ладно тебе! Я уже со своими смирилась. А ты что думаешь делать? – Смиряюсь, как и ты. Отомстила, чтобы меня не разорвало от обиды, а теперь смиряюсь. Вера закашливается. Выпучив слезящиеся глаза, сипит: – Ты что… Ты переспала с кем-то? – Ага! Подруга какое-то время молчит, хлопая кукольными глазами, и вдруг начинает ржать! – Ну, ты даешь! – Осуждаешь? – Ни в коем случае. А знаешь, у меня ведь тоже мелькала такая мысль. – И? Не смогла себя заставить? – Да ты что! Шведов бы его уничтожил. Я не могла так кого-то подставить. – Жесть. Правда, жесть, Вера. Просто гребаное кино. – Ладно тебе, – хмыкает. – Лучше скажи, помогло? – В какой-то мере. Но заешь, если ты все же решишься пойти налево, выбирай партнером кого-нибудь… – Кого не жалко? – Я закатываю глаза. – Ну а что? Зная, что Шведов его убьет, надо выбирать того, по кому потом не буду плакать. – Да даже если бы ему не грозила смерть… Ну, представь, если вы потом каждый день видитесь? А если вдруг еще окажется, что он к тебе неровно дышит? Это же вообще ужас. Тут нас прерывает официант, который приносит заказ. Пока он расставляет на столе тарелки, повисает пауза, после которой следующие слова Веры кажутся оглушительно-громкими: – Только не говори, что переспала Бутенко. Я вскидываюсь, чувствуя, как кровь отливает от щек, делая их мертвенно-бледными. Как она догадалась? Уж в чем я не планировала сознаваться, так именно в этом! Не столько из-за себя, сколько из-за Георгия. Не хочу, чтобы его жалели. Он не жалкий! Что бы там с нами не произошло. – Да ну блин, Элька! Ты не могла поступить с ним более жестоко. – Я его не принуждала, – перехожу в нападение, сама не очень-то понимая, как так вышло. С остервенением соскребаю ложечкой икру ежа. – Но, похоже, не понимала, что он просто не мог тебе отказать? – Да почему не мог, господи?! – Потому что он в тебя влюблен. Давно. Ты разве не замечала? Ошарашенно хлопаю глазами: – Нет. Да ты что, Вер? Он ни разу, ни словом, ни делом… – Ну а как ты себе это представляешь? Ты была замужем за его другом. – Я и сейчас за ним замужем. – Наверное, он решил, что это его шанс. Не знаю. – Черт. Если так, то… Так, Эля, признай! Ты же сама в глубине души об этом догадывалась. И твое промороженное до состояния окорочков Буша сердце очень грела эта мысль. – Пути господни неисповедимы. Вы и не поговорили, выходит? – Почему? Было дело. Но, – я закусываю губу, – не обижайся только, я не хочу такое обсуждать. Это тоже будет неправильно по отношению к Георгию. – Какие уж тут обиды. Эх, не видать мне вас обоих теперь на своем дне рождения. – Ну что ты? Мы нормально общаемся на работе. – В этом я даже не сомневалась. Все же Жорка – чересчур благородный. Но знаешь, думаю, ему будет очень больно видеть вас с Валовым. – Тогда я не пойду. Посидим потом где-нибудь, – становлюсь в позу. – Не хочу, чтобы он из-за меня лишался друзей. К счастью, очень скоро разговор переходит на другую тему, а потом и вовсе мы едем в театр, где действо на сцене перетягивает на себя все внимание. Клянусь, это так красиво, что первый акт я сижу с открытым ртом и даже не вспоминаю об ужасах, творящихся в моей жизни. Теперь уж я не сомневаюсь, что место Есении на сцене. И даже хорошо, что ей оказали протекцию. Было бы жаль, если бы танцовщица ее уровня топталась в кордебалете. Даже мне, вообще ни черта в балете не смыслящей, видно, что она на голову выше других. – Обалдеть, Вер. Спасибо, что вытащила меня, – делюсь с Верой восторгом в антракте за столиком в театральном кафе. Цены здесь просто космические. За ресторан и бокал шампанского здесь я отдала весь свой аванс. Ловлю себя на том, что в последнее время стала считать каждую копейку, будто ища подтверждения тому, что без Юры мне тупо не выжить. – Элька? Блин, на ловца и зверь бежит! – окликает меня знакомый голос с легким акцентом. – Матиас? Привет. Знакомься, это моя подруга Вера. Вера, это мой одногруппник Матиас Пятс. – Очень приятно, – нервно кивает тот и снова возвращается ко мне взглядом. – Мы можем поговорить? Это важно. Я киваю и, извинившись перед подругой, плетусь вслед за Пятсом, все острее чувствуя накатывающее волнение. – Что случилось? – не выдержав, резко торможу. – Это ты мне скажи. Мы же вроде бы все решили. К тому же ты сама вроде была заинтересована в том, чтобы не поднимать скандал. – Все верно. – Тогда какого черта твой муж угрожает мне иском?! – Каким еще иском? – округляю глаза. – Ты что, ничего не знаешь? – Нет, – трясу головой. – А чего он хочет? – Выяснить, что стало с его спермой. Он просто спятил, Эля. Я тысячу раз ему объяснял, естественно, в неформальной обстановке, что она не была использована. Но он ни в какую не хочет в это верить. Этот суд – полнейший абсурд! Он не узнает ничего нового, зато вкатает в землю мой бизнес. В обычно размеренном и холодном голосе Матиаса проскальзывает неприкрытая злость. И она до того мне созвучна, что глаза застилает алым. В котором весьма органично смотрятся борочные театральные интерьеры. – Я с ним поговорю. Ничего пока не делай, ладно? – Ладно. Ты не подумай, я ему предлагал решить этот вопрос полюбовно. Рассказал о результатах расследования, показал гребаные образцы, что они, бляха муха, целехоньки, и предложил огромную денежную компенсацию, но ему не это, кажется, надо. – А что?