Черт возьми, почему сейчас я звучу так же глупо, как этот придурок из Кентукки? Мы пожали друг другу руки. – Мальчики, раз уж вы решили поспорить, влюблюсь ли я в кого-то, то хоть бы поставили меня в известность, – услышал я голос Шей, заставивший меня перевести взгляд с Реджи на дверной проем. Ее руки были скрещены на груди, и она всем своим видом демонстрировала дерзость – ее нормальное состояние рядом со мной. Отставив левую ногу в сторону, она раздраженно ухмыльнулась. – Боже, парни, могли бы предупредить, – рявкнул я на своих друзей. Эрик вскинул руки вверх. – Все, я умываю руки. – Ничего такого, – отмахнулся я от Шей. – Просто глупый мужской разговор. – О, пожалуйста, не сдавайся только потому, что тебя поймали, Сатана. Если ты думаешь, что можешь влюбить меня в себя, тогда непременно это сделай. Но теперь я тоже хочу играть. – Играть? Что ты имеешь в виду? – спросил Реджи. – Я имею в виду именно это. Бьюсь об заклад, я смогу заставить Лэндона влюбиться в меня первым. Все расхохотались, потому что знали, насколько нелепым было это предположение. Я не мог в нее влюбиться. Она мне даже не нравилась. Мысль о том, что я влюблюсь в своего главного врага, была за гранью абсурда. – Слушай, это была просто глупая мальчишеская болтовня. Брось, Цыпа. – Что случилось, Сатана? – спросила она, подойдя ко мне и встав нос к носу. – Боишься, что у тебя могут возникнуть чувства к той, кого ты ненавидишь? Этого у Шей было не отнять – она умела выпустить когти. Держу пари, что при необходимости она могла бы в вас вцепиться. – Ни в коем случае, но я не собираюсь тратить на тебя время. – Ну и кто теперь цыпленок? Кудах-кудах-кудах. Она ухмыльнулась, когда парни захихикали. Предатели. – Ты действительно хочешь поиграть с огнем, Шей? – Я бы хотела посмотреть, как ты пытаешься меня сжечь, – ответила она, все еще улыбаясь. Я бы солгал, если бы сказал, что ее альфа-сторона не была сексуальной. Когда она подошла ближе, в моих джинсах стало чуть теснее, и я даже не пытался скрыть тот факт, что это произошло из-за нее. Однако сделать мой член твердым было легко. А вот смягчить мое сердце – нет. Хэнк потер руки. – Вот это мне нравится. Два заклятых врага в любовной битве, и победитель… – Имеет право гордиться собой всю оставшуюся жизнь. Шей не сводила своих шоколадных глаз с моих, и, черт возьми, я тоже не собирался отступать. – Что, если никто из вас не влюбится? – спросил Хэнк. – В конце учебного года спор прекращается. У нас есть четыре с половиной месяца, – объяснила Шей. Я приблизился к ней. – Ты уверена, что хочешь поставить себя в такое положение, Цыпа? – спросил я, приподняв бровь. – Потому что, как только ты полюбишь меня, любой другой мужчина, которого ты когда-либо встретишь, будет полным разочарованием. – И как только ты полюбишь меня, ты никогда не сможешь выкинуть меня из головы, – сказала она, подходя еще ближе. Мы стояли так близко, что ее грудь почти прижималась к моей. При росте в шесть футов и два дюйма[15] я значительно над ней возвышался. Но она по-прежнему держала голову высоко поднятой. Если бы я не ненавидел ее так сильно, я бы подумал, что ее твердая уверенность в победе выглядит мило. Но чего она обо мне не знала, так это того, что в моей жизни не было места для любви. Мой разум не приветствовал такие вещи. Значит, я уже победил? Легко. Непринужденно. Безболезненно. – Как пожелаешь. – Я ухмыльнулся, опуская голову к ее лицу. Мои губы были в сантиметрах от ее. – Я буду любить каждую секунду обладания твоим телом и сердцем. – Еще чего. – Она встала на цыпочки, сильнее приблизившись к моим губам. Я чувствовал, как ее горячее дыхание касается моей кожи. – Я заставлю тебя влюбиться в себя, даже не попробовав моих губ. – Я заставлю тебя влюбиться в себя, даже если буду обращаться с тобой как с дерьмом. – Договорились, Сатана. – Она протянула мне руку. – Спорим. Спорим, спорим, спорим, спорим. Я пожал ее руку, и она с силой сжала ее в ответ. Вероятно, это был первый раз, когда мы друг друга коснулись, – с тех пор, как год назад она вошла в мою комнату. На секунду я подумал о том, чтобы подержать ее руку чуть дольше. Мои ладони всегда были ледяными, в то время как ее руки казались сделанными из солнечных лучей. – Дерьмо. – Реджи низко присвистнул, прежде чем повернуться к парням. – А вы уверены, что они не спят? – Честно говоря, трудно сказать, – протянул Эрик, но мы оба их проигнорировали. Я был полон идей. Я придумывал способы залезть ей под кожу, свести с ума, возвысить себя в ее глазах. Это было тем делом, которого я ждал, тем вызовом, который смог бы отвлечь меня на ближайшие недели. Заставить Шей Гейбл влюбиться в меня было отличным развлечением. * * * Шум и музыка становились только громче, и я был удивлен, что соседи до сих пор не вызвали полицию. Кое-что сломалось, и мне не терпелось рассказать об этом родителям. Это было моим любимым занятием – находить вещи, способные их разозлить. Разбитый фарфор? Испачканные ковры? Парочка дорогих ваз? Кто знает. Я знал, что это незрело и глупо, но у меня была извращенная потребность выводить родителей из себя. Особенно отца. Когда он злился, то хотя бы со мной разговаривал. Поправка: кричал. Иногда моих выходок оказывалось достаточно для того, чтобы мама вернулась в город. Она беспокоилась обо мне и моем самочувствии. Папа утверждал, что я просто ищу внимания. Оба были правы. – Давайте сыграем в «Бутылочку на семь минут», – крикнул кто-то из гостиной. Несколько человек раздраженно застонали, в то время как другие одобрительно аплодировали этой идее. Игра была немного детской, но в последнее время она стала популярной на вечеринках. «Бутылочка на семь минут» представляла собой смесь классической игры в бутылочку и «Семи минут в раю». Группа людей садилась в круг, и один из них крутил бутылку. Тот, на кого она указывала, должен был отправиться в шкаф на семь минут. Суета начиналась каждый раз, когда выбиралась какая-то парочка. «Потрогай грудь, отсоси член, лизни грудь, потрогай член». Мы были ненормально зрелыми. Забавно представлять, что однажды мы будем править миром. Хотя, судя по нынешним политикам, принцип «Потрогай грудь, отсоси член» давно был в ходу. Я никогда не участвовал в этих играх, но, увидев, как Реджи спросил Шей, будет ли она играть, и она покачала головой, я решил использовать это как шанс обратить на себя внимание. – Почему ты не играешь, Цыпа? Боишься? – спросил я. Каждый раз, когда мы встречались взглядами, она казалась слегка шокированной тем, что у меня хватило наглости с ней заговорить. Она выпрямила спину. – Поверь мне, я не боюсь. Я просто не хочу, – возразила она, пожимая плечами. – Кудах… кудах… кудах… – прошептал я так, чтобы никто, кроме Шей, этого не услышал. Я знал, что проникаю ей под кожу. Эти звуки ее всегда раздражали. – Не вижу тебя в круге, – сказала она, стянув резинку с запястья и собрав волосы в небрежный пучок. Это звучало как вызов. Я сел и жестом указал ей на свободное место. Она закатила глаза. – Думай что хочешь, Лэндон. Мне нечего тебе доказывать. Мои голубые глаза не отрывались от ее карих, когда я приоткрыл губы и едва слышно произнес: – Кудах-кудах-кудах.