Она хотела мне сопротивляться. Хотела снова пожать плечами и уйти, но между нами все было иначе. Когда один из нас толкал, другой толкал сильнее. Она села, злобно мне улыбнулась и присоединилась к игре. Игра началась. Спустя семь минут первые двое, хихикая, вылезли из шкафа – они выглядели ошеломленными и растерянными и улыбались, как безмозглые подростки, которыми и являлись. Когда подошла моя очередь, я потянулся к бутылке, уверенный в том, что она остановится на нужном месте. Еще в четырнадцать лет я довел свои навыки вращения до совершенства – хотел поцеловать девочку, которая мне нравилась. На этот раз рассчитывать на поцелуи мне не приходилось. В лучшем случае – на крик. Бутылка вертелась, вертелась и вертелась. Взгляд Шей был прикован к стеклянному пивному горлышку. В тот момент, когда бутылка начала замедляться, я увидел, как Шей едва заметно бормочет: «Нет, нет, нет». Секунду спустя она остановилась прямо перед ней. Круг начал охать и ахать, предвкушая, как два заклятых врага проведут в закрытом шкафу целых семь минут подряд. Все они ждали шоу, и я знал, что в тот момент, когда дверь за нами закроется, целая толпа людей будет прижимать к ней ухо, пытаясь выцепить обрывки того, что будет между нами происходить. Я встал на ноги и жестом указал на Шей. – Пожалуйста, – галантно предложил я. – Цыплята вперед. Она нахмурила густые брови, поднялась с пола и поспешно направилась к двери. Мы оба вошли внутрь и встали нос к носу. – Итак, друзья, вы знаете правила, – сказал Эрик, хватаясь за ручку двери. – Семь минут в раю – или, в вашем случае, в аду. Веселитесь! Он захлопнул дверь, и в ту же секунду Шей раздраженно заскулила. – Не могу поверить, что я должна провести здесь с тобой целых семь минут. Могу назвать целый миллион вещей, которые я бы предпочла этому занятию, – проворчала она, вероятно, надув губы. – Например? – Даже не знаю… смотреть, как сохнет краска. – Ну, раз уж мы здесь, нам, наверное, следует потратить время с умом, – пошутил я, расстегивая джинсы. Я знал, что это ее побеспокоит. Хотел бы я видеть ее раздраженное лицо. Мне нравилось, когда она злилась на меня так сильно, что у нее раздувались ноздри. – Выкинь эту мысль из головы, Лэндон, и перестань возиться со своим ремнем, потому что я ни за что к тебе не прикоснусь. – Я уже думал об этом раньше, – сказал я низким и нежным голосом. – Думал о чем? – О том, как я тебя целую. Она саркастически фыркнула. – Я уверена, что это ложь. – Но это так. – Я тебе не верю. Однако это было правдой. Это случилось один раз – всего лишь один – после похорон Ланса. Я провел много недель, употребляя алкоголь в попытках справиться с бурей дерьма, бушующей в моей голове, и был немного неуравновешенным. Если бы мои друзья не присматривали за мной, я бы, наверное, умер. Я вспомнил, как однажды зашел в школу и увидел Шей, стоящую у своего шкафчика в компании приятелей. Она так искренне смеялась и запрокидывала голову, что я не мог оторвать от нее глаз. Я думал о том, как она держала меня в объятиях несколько недель назад, в самый тяжелый период моей жизни. Она была рядом – мой главный враг – и заботилась о моих шрамах. И глядя на нее в коридоре, я думал о том, чтобы отблагодарить ее – подойти к ней, разомкнуть губы и выразить свою благодарность. Я не привык к тому, что люди делают добро, не надеясь на что-то взамен, а Шей сделала это без каких-либо ожиданий. Я вспомнил, как посмотрел в ее глаза, затем – на ее тонкий нос, на щеки и сочные губы. Я задавался вопросом, каковы эти губы на вкус. Мне было интересно, похожи ли они на леденцы, которые она постоянно клала себе в рот. Я спрашивал себя, каков на вкус ангельский грех, который я в ней видел. На долю секунды я задумался… задумался, а потом она захлопнула свой шкафчик, ушла, и я протрезвел. Тем не менее я об этом подумал. Пару секунд мы оба молчали, прежде чем я снова прочистил горло. Я не любил тишину и плохо ладил с неловким молчанием. – Всего один поцелуй, Цыпа. Я никому не расскажу. – Ты бережешь секреты так же, как бережешь девушек. То есть никак – не считая Моники. – Моника не моя девушка. – Это не отменяет того факта, что она считает тебя своим парнем. Я слегка ухмыльнулся. – Завидуешь ей? – Завидую, что ей приходится иметь дело с таким парнем, как ты? Ни в коем случае. – Как скажешь, Цыпа. – Я бы хотела, чтобы ты перестал называть меня Цыпой, – отрезала она. – Я ненавижу это прозвище. – Хочешь, чтобы я придумал что-то новое, милашка? Я могу называть тебя Сладкие Щечки. Она вздрогнула от отвращения. Чудно. Не было ничего, что нравилось бы мне больше, чем ее злость. – Это тоже не подходит. – Буду над этим работать. – Или ты можешь просто называть меня по имени. – Нет, Шей – слишком уродливое имя, чтобы я произносил его вслух. – Ненавижу тебя. – Ненавижу тебя сильнее. – Я ненавижу тебя больше всех на свете. Я хмыкнул. – Ты действительно думаешь, что сможешь заставить такого парня, как я, влюбиться в тебя? – Да. Я настроена положительно. Читать людей очень просто, в том числе и тебя. – Ты не можешь меня прочитать, Шей. – Могу, как открытую книгу. – Хорошо. Я полез в карман, вытащил телефон и включил фонарик, освещая наше небольшое пространство. – Прочти меня. Она приподняла бровь. – Ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделала? Читать людей – это мой особенный дар, и тебе может не понравиться то, что я скажу. – Мне никогда не нравится то, что ты говоришь, так что действуй. Она расправила плечи и вытянула руки так, словно собиралась поднимать штангу. – Хорошо. Ты фальшивка, Лэндон. И это было оно? Грандиозное открытие? – Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что я фальшивка? – Именно это. Ты. Фальшивый. Именно этим. Фальшивый. В тебе нет ничего настоящего. Ты – ходячая ложь. Я рассмеялся. Без шуток, я на самом деле громко и искренне рассмеялся, что со мной случалось нечасто. Это был глубокий, животный смех. – О чем ты, черт возьми, говоришь? – спросил я. – Во мне все настоящее. Я самый большой реалист в этом сраном городе. – Нет, – не согласилась она, покачав головой. – Ты фальшивый. Еще более фальшивый, чем новые сиськи Карли Патрик, которые она сделала на свое восемнадцатилетие. – Что?! – выдохнул я, ошеломленный ее словами. – Я не фальшивка, Шей. – Ничего страшного, Лэндон. – Она пожала плечами и принялась ковырять ногти. – Кажется, людям нравится твоя ложь.