«Блин, попался»… — Сёма, привет, — включаю режим приветливого пустобрёха. — как здоровье матушки? — Хорошо… — Отлично, — не даю ему взять контроль над разговором. — понимаешь, Василий тут нашёл для меня два прицепа… пришлось задержаться у него… сидим, вот, обсуждаем комплектацию. Извини, что не смог сам отнести конфеты твоей девушке, пришлось отправить их с посыльным из, ну ты помнишь, United… что-то там на P… Service рядом с нашим отелем. Дело у меня было срочное, могли увести прицепы-то. Надеюсь, она тебя простила… «Короче: „ПавлА я не видал, но ты не надейся“»… — …- Заскрипели мозги на той стороне и звонок прервался. «Теперь даже молодому троцкисту понятно что пора валить, только не ясно в Канаду или кого-то из нас с Боевым… а может быть обоих. И тут у меня преимущество преред директором Амторга: он вынужден каждый день приходить на работу, а я человек вольный. Да, что-то засиделся я на одном месте, пора выдвигаться в Нью-Йорк». Прошу Грозного выслать договор по почте и вызываю такси: до нью-йоркского поезда осталось два часа. Нью Йорк, Центральный парк. 12 октября 1935 года, 11:50. Сижу на деревянной скамейке на берегу пруда, на серой поверхности которого плавают жёлтые, бордовые и ярко красные листья, цвета нашего флага, что развевается над входом консульства, расположившегося в на углу Пятой авеню и 61-й Ист. «До встречи ещё десять минут… и зачем я понадобился Аренсу- новому консулу, всего неделю назад вступившему в должность. Более срочных дел у него нет»? Андрей, пожалуй, единственный человек в Амторге, которому я доверяю (хотя и он не знает где я сейчас живу), позвонил сегодня утром на связной телефон (заплатил пять долларов владельцу одной из аптек) и попросил срочно ему перезвонить. Выяснилось, что консул назначил мне встречу в полдень. На мой вопрос, кто он такой этот Аренс, Андрей, более десяти лет работавший за границей и знавший многих дипломатов, сообщил, что тот работал с самим Воровским и был ранен во время того покушения, затем находился в Англии и Канаде. Кроме того, припомнил, что Боев был очень недоволен этим назначением, называл Аренса бундовцем. «Слава богу, что я уже разделался со всеми договорами». Вчера на встрече с МакГи получил их все до единого: по лампам (включая военные), по реле и другим компонетам. Экономия составила около тридцати тысяч (вот так они вздувают цены для советских представителей). Получив от меня пятнадцать тысяч долларов, Питер выразил удовлетворение нашим сотрудничеством и выразил надежду на его продолжение. Я поддержал его в этом и пообещал, что вскоре его посетит моё доверенное лицо, которое произнесёт магическое слово «откат». Наплевав на конспирацию, рванул в Амторг к Якову, финансовому директору, правда зайдя в здание через внутренний двор. Тот, пожевав губами, подписал и сообщил радостную весть о том, что получил гарантии оплаты на договор с «Форд Моторс» (тот самый на четыре тысячи), который подвис из-за внезапного отъезда Боева на родину. Не дождавшись меня из Дирнборна и никого не предупредив о нашем уговоре, он отплыл на пароходе, как последний трус, а мне пришлось слать телеграммы в Москву с просьбами оплатить договор. «Испарилось моё преимущество перед Боевым… Ну ничего, продержусь, до отъезда осталось три дня. К тому же, с чего это я взял, что Гольдман охотится за мной, а не добежал уже до канадской границы. Впрочем, меры предосторожности лишними не бывают». За три часа, что я здесь «загораю» в здание зашло лишь два человека: это и понятно- суббота. У здания тоже, вроде, никто не слоняется, лишь иногда появляется полицейский, поигрывая на ходу дубинкой. «Обойду по дорожке пруд, время ещё есть. Не думаю, всё же, что ловушку мне будет устраивать сам консул». Тяну на себя тяжёлую дубовую дверь и попадаю в фойе. Сбоку от входа со стула поднимается работник посольства и просит предъявить паспорт и бегло изучает его. — Прошу, товарищ Чаганов, — с улыбкой возвращает его мне. — Иван Львович ожидает вас. Второй этаж налево по коридору. Поднимаюсь по широкой мраморной лестнице с красной ковровой дорожкой, а сотрудник берётся за телефон. «Красивое здание, а это что? Понятно тут зал, какой большой»… — Сюда, — слева меня окликивает хорошо одетый невысокий лысоватый мужчина лет сорока пяти. — проходите в кабинет. — Сегодня утром в Париже убит товарищ Боев. — Без приветствий и преставлений взволнованным голосом выпаливает консул, как только сквозь пустую приёмную мы зашли в его кабинет. «Добегался один… теперь я на очереди. Жадность меня-фраера сгубила или неоправданный риск»? — Не простили видно троцкисты ему успешную операцию по нейтрализации Седова. — Из-за спины раздаётся высокий голос с польским акцентом. Оборачиваюсь на звук, в дверях, прислонившись к косяку, стоит невысокий мужчина в плохо сидящем на нём костюме и внимательно разглядывает меня с головы до ног светло-голубыми глазами с редкими белыми ресницами. «От оно, оказывается, как всё было…. быстро перестроились». — Знакомьтесь, товарищ Чаганов, — на той же тревожной ноте продолжает Аренс. — Юзеф Витольдович Новак, наш новый вице-консул. Он расскажет вам о дополнительных мерах предосторожности в связи с этим подлым убийством. — Что такое? Какая нейтрализация? — Крепко пожимаю вялую руку «коллеги», обходя расставленную ловушку. — Не слышали разве, — Недоверчиво усмехается Новак, глядя на моё недоумённое лицо. — что американцы сына Троцкого арестовали? Так Иван Васильевич обеспечил это дело. Пройдёмте-ка ко мне не будем мешать Ивану Львовичу. Вице-консул манит меня за собой, машет рукой расстроенному Аренсу, который никак не реагирует на наш уход, уставившись ничего не видящими глазами на окно, выходящее в парк. В течение следующего часа в своём кабинете, расположенном напротив консульского с которым имел общую приёмную, этот «рыцарь плаща и кинжала» играл со мной в «кошки-мышки», пятаясь выведать что я знаю, о чём догадываюсь и чего не знаю об истории с Седовым, так и не упомянув о деньгах. Сбить меня с позиции полного отрицания ему так и не удалось и в конце разговора голосом не терпящем возражений он сообщил, что получил шифровку от Ягоды с приказом о моей немедленной эвакуации. Что «Нормандия» отменяется и поплыву я назад на советском торговом судне под чужой фамилией. Отплытие завтра в десять утра, в восемь за мной заедет машина. «Блин, а я думал у меня ещё три дня… Что ж так срочно-то? Боятся, что меня убьёт Гольдман? Возможно…. Киров бы ему этого точно не простил. Или сами решили убрать меня на всякий случай чтобы не заложил их? А вот это вряд ли… Наше судно- это территория СССР… сфера деятельности НКВД. Зачем им это? Итак, НКВД сказал- надо, Чаганов ответил- есть». После фотографирования на паспорт моряка прямо здесь в кабинете Новака, сообщаю адрес своей гостиницы и бегу делать последний шопинг, без подарков же не приедешь. Замечаю за собой хвоста, не особо он и скрывается. «Это понятно: доверяй, но охраняй». Недолго думая, покупаю пять самописок «Паркер Челенджер» с золотым пером по пять долларов за штуку и мой легальный бюджет полностью исчерпывается. «Ну и что делать с ещё двумя тысячами в кармане когда по пятам ходит соглядатай? Ещё одна проблема»… Поднимаю глаза на очередную витрину на Пятой Авеню и застываю поражённый: электрическая печатная машинка IBM Model 01 с опцией подключения блока пефоленточного ввода-вывода. Лента широкая, не телеграфная, на восемь отверстий в ряд, то есть, на один байт (кодируются также строчные буквы, цифры, спецсимволы и команды). Всё вместе стоит двести пятьдесят долларов. Стыдно, конечно, идти по стопам Андропова и начинать копировать зарубежные образцы, но где мне сейчас взять готовое устройство ввода и подготовки программ для РВМ, устройство управления и ввода-вывода данных, не говоря уже о печатающем устройстве. И всё это в одном, тускло поблескивающем на солнце шершавыми металлическами боками, устройстве, за которое я уже готов продать душу дьяволу. Кроме того, эти машинки вполне себе подойдут для засекреченной связи. Подскочивший ко мне продавец с итальянским темпераментом начинает расписывать достоинства машинки. — Скажите, — нетерпеливо перебиваю его. — сколько машинок с пефоратором у вас сейчас имеется в наличии здесь в магазине? — Восемь штук, — пожирает меня взглядом «итальянец», пытаясь по моему лицу определить сколько пишмашек я готов купить, — но если вам надо больше… «То, что надо… как раз на две тысячи. Но я же не могу их купить за наличные, а времени на телеграммы и согласования больше нет. Да и не факт, что разрешат купить. Одно дело, когда просишь на новейшие лампы (именно так я обосновал дополнтельные четыре тысячи) и другое- на пишущие машинки с латинским алфавитом… А если действовать понаглее?… Я вам лицо приближенное или где»? — Если купите больше двух, — продавец включает последний ресурс, неверно истолковав мои колебания. — то получите пятипроцентную скидку. «Семь бед- один ответ». — Беру все. Итальянец, не веря своему счастью, продолжает изучать моё лицо, но уже через мгновение, повинуясь моему нетерпеливому жесту ведёт меня в офис менеджера и там же подрагивающими пальцами начинает заполнять формуляр. Прошу выписать мне счёт на восемь машинок, забираю его, но сам плачу наличными. — Куда прикажете доставить? — Секундочку… Выхожу в торговый зал и машу своему «хвосту», который маячит у витрины, чтобы зашёл внутрь. Тот недоумённо оглядывается по сторонам, но поняв что зовут его неохотно заходит внутрь. — Товарищ, мне нужна помощь, срочно… — говорю доверительным голосом, глядя прямо в глаза. — я не могу везти это оборудование в гостиницу (машу на ящики, которые грузчики начинают выносить со склада). Необходимо их доставить завтра в порт к отплытию. Звони начальству. Паника в глазах моего топтуна быстро сменяется решительностью и он начинает названивать по телефону, любезно предоставленному «итальянцем». «А что, так меньше подозрений, сами осмотрят, сами поучаствуют в доставке… да и мне не таскать эти килограммы, под тяжестью которых сейчас сгибаются грузчики… В конце-то коцов в дом несу не из дома. А если спросят откуда деньги, Зин? Кто спросит? Новак? А откуда ему знать как была оплачена покупка. Амторг? Откуда он узнает о ней? Ягода может всё узнать, но о деньгах для Седова он будет молчать железно… не в его интересах будировать вопрос»… Через полчаса подъехала машина из консульства, ящики были погружены и мы с моим спутником отправились дальше по магазинам (неожиданно образовавшиеся дополнительные девяносто долларов оттягивали карман): ручки с золотым пером, конечно, хорошо, но наручные часы, тем более женские, в нашей стране сейчас в страшном дефиците. Там же, позднее. «Блин, ручки, часы… осталось только партию джинсов Левис прикупить. Или нет, лучше материал и заклёпки. И начать шить прямо под крышей Лубянки. Понятное дело, хочешь спасти СССР- следуй призыву Бухарина и набивай себе карманы. Вот зачем я купил самые дорогие ручки? Для подарка. Кому? Кирову со Сталиным? Да они меня за такой подарок- под зад коленом». Читал где-то, как многомудрый директор Кировского завода Зальцман подарки дарил Сталину и секретарю ЦК «жертве сталинских репрессий» Кузнецову. Сталину- бронзовую чернильницу, а Кузнецову- саблю с золотой отделкой и бриллиантами. Понимал кто есть кто. Не стоит мне идти по пути таких многомудрых, слетел он в итоге со своего поста, невзирая на заслуги. «Ладно… что это я на себя взъелся… Оле подарю, она теперь студентка… и Павлу. А часы так вообще не роскошь, тем более „Longines“, точь-в-точь как у меня. И маленькие женские- Оле, чтоб не опаздывала на занятия. Двадцать долларов резервирую чтобы расплатиться за гостиницу и остаётся ещё десять на готовльни, логарифмические линейки и ластики… Всё, теперь свободен». Нагруженный свёртками с облегчёнными карманами выхожу из «Барнс энд Нобель» и спешно ныряю в телефонную будку, на мгновение оказавшуюся свободной. Осталось ещё последнее дело с «Курбским». Мой аптекарь сообщает, что Эндрю полчаса назад просил перезвонить ему в офис. — Андрей, ты мне звонил?… — Ты слышал, что Ивана Васильевича убили? — вопросом на вопрос отвечает секретарь. — Слышал, от товарища Аренса, — перехватываю поклажу в одну руку. — без подробностей. А ты откуда узнал? — Из «Нью Йорк Ивнинг», Сёма Гольдман принёс. — чиркнула спичка.-… в Париже… выстрелом в спину у резиденции полномочного представителя товарища Потёмкина… убийца задержан, троцкист. «Сёма объявился, хм… безрассудно. Неужели он считает, что о его после убийства директора НКВД оставит в покое». — Я вот теперь думаю, — продолжил Андрей. — наверное, все эти наши сигналы на товарища Боева сейчас уже никому не нужны. О мертвых или хорошо, или ничего. — Сам решай. — Да, ещё… Гольдман тебя искал, хочет что-то передать… может тоже имеет что сообщить.