Стефан вошел в лес, чтобы точно проследить траекторию движения своего автомобиля, которую подсказывала попорченная и примятая зелень на этом месте. Даже через два месяца на земле еще виднелись сломанные ветки и вывороченные с корнем кусты. Природа забывать отказывалась. Наконец он заметил узкую тропинку, о которой говорилось в рапорте. По словам представителей власти, девочка вместе с родителями возвращалась с длинной пешей прогулки из Шамонтеля в Ламорлэ. Этой тропой они ходили по нескольку раз в год. Потом он увидел дерево, и сердце его горестно сжалось. Бук с содранной корой еще хранил следы автомобильной краски. Стефан не стал обходить это место и упрямо пошел вперед. Пальцы его прикоснулись к холодному стволу. И все вдруг снова ожило в памяти. Он скорчился, словно его ударили под дых. Резкий удар по тормозам не прошел без последствий. «Мерседес» вынесло на обочину, он забуксовал, покатился вниз по склону, пересек проезжую часть и убил девочку на глазах у родителей. Потом боком ударился о дерево, запрыгал вниз по ухабам, а потом в нем сработала подушка безопасности. Перед тем как потерять сознание, Стефан успел посмотреть на свои окровавленные руки. В тот день он был не на «форде», как обычно, иначе и он бы в живых не остался. Просто невероятное везение, что он поехал на другой машине, говорили тогда. Невероятное везение… Он закрыл глаза, зажал ладонями уши и закричал. Эти картины неотступно преследовали его. Может, он действительно сходит с ума? А может, он всегда был психом? Чуть не плача, он бросился бежать. С трудом карабкаясь по крутой тропинке по направлению к шоссе, он добрался до километрового столбика с пометкой «№ 16». Здесь, как утверждали жандармы, он стал тормозить. Он спустился к асфальту как раз там, где виднелись следы торможения, все еще довольно четкие. Машина шла юзом метра три до того места, где ее выбросило на обочину. Стефан вновь переживал аварию секунда за секундой. И те несколько секунд, что ей предшествовали. По утверждению жандармов и по характерному тормозному следу на асфальте, он нажал на тормоз, пытаясь избежать столкновения с оленем или с кабаном. В этих местах дикое зверье часто оказывалось на шоссе, о чем и оповещал дорожный знак. Но Стефан не видел ни оленя, ни кабана. Считалось, что он потерял память от травматического шока и черепной травмы. Но он был уверен как раз в обратном. Он ничего не видел. Он еще раз внимательно оглядел грунт, потом всю территорию возле места аварии. Ничего. Ни одной детали, которая доказывала бы, что он не сумасшедший и не одержимый. Но ударил же он по тормозам без всякой причины! Зайдя в лес и обогнув дерево, Стефан вышел на узкую тропинку. Там он уселся на землю и достал цифровой диктофон. Пройдясь по файлам, он нашел нужный: запись сеанса гипноза, который провел с ним приятель около полутора месяцев назад, 18 марта 2007 года, сразу после его выписки из больницы. Сейчас он прослушивал эту запись впервые. «…Машина уходит на обочину! Я кричу, я… – Стоп! Мой голос, ты слышишь только мой голос. Вернемся чуть-чуть назад. Ты вот-вот затормозишь. Ладно? – Ладно. – Итак, ты собираешься прокатиться. Выезжаешь из Ламорлэ и едешь по шоссе № 16. Дальше? – Я включил радио. Там передавали „Nothing Else Matters“[29]. Я эту песню обожаю. – Ты спокоен, тебя ничто не тревожит в этот день? – Совершенно спокоен. У меня была встреча с начальником бригады декораторов и с продюсером по поводу крупного заказа. Небо синее, погода теплая. Я ехал с открытыми окнами. – Отлично. Впереди, метрах в десяти, ты видишь поворот. Какая у тебя скорость? – Около шестидесяти пяти в час. Мне навстречу попалась машина, которая шла гораздо быстрее. – Какой марки машина? – Не разглядел. – Дальше? – Я терял скорость, потому что машина шла на подъем и впереди я видел поворот. – Отлично. И что ты делаешь в этот момент? – Я… я вижу справа бело-желтый километровый столбик. Он… На нем обозначение „№ 16“! № 16! И я даю по тормозам! Выжимаю педаль до отказа, что есть силы! – Почему? Почему ты затормозил? Что ты увидел перед столбиком № 16 или за ним? Вспоминай хорошенько, Стефан, вспоминай хорошенько. – Ничего. Ничего там больше не было. Только километровый столбик. – Хорошо, только столбик. Почему ты затормозил? – Не знаю. Я не знаю! – Давай снова вернемся немного назад. Ты спокойно едешь по шоссе… Слушаешь музыку… Впереди ты замечаешь столбик… И тут изо всех сил жмешь на тормоз. Почему? – Потому что я… – Что? Что – потому что? – Потому что я уже однажды видел, как торможу! И торможу именно в этом месте! И сейчас тоже затормозил! – Когда ты видел, что тормозишь? – Я… Понятия не имею… – Во сне? – Нет. Я своих снов никогда не помню. – Никогда-никогда? – Никогда. – Значит, ты тормозил наяву? А было впечатление дежавю? – Я… не знаю. Я не знаю! – Просыпайся, Стефан!» Стефан выключил диктофон и выронил его на землю рядом с ксерокопией рапорта жандармерии. Его бейсболка намокла от пота. Он молча сидел, ничего не слыша и не видя вокруг. В мозгу пульсировали только визг тормозов и желто-белые полоски километрового столбика. Вдруг его захлестнула волна адреналина, он резко вскочил с места, посмотрел на часы и бросился бежать. Он еще успевал. * * * Она уже была там, затянутая в длинное черное платье, доходившее до щиколоток. Ее заметно старили согнутые плечи и беспорядочно спутанные на шее волосы. В сорок лет мать Гаэль Монтьё оказалась лишена смысла жизни. В вазе чуть подрагивали прекрасные сиреневые хризантемы, символ скорби. Женщина обернулась к Стефану и снова перевела глаза на могильный холмик: – Цветы… Я так и знала, что это вы… Всегда знала… Она пристально, без слез смотрела на надгробную плиту. Прошло несколько секунд, и Стефан решился задать вопрос: – Мадам Монтьё… Мне нужно знать… одну важную для меня вещь… Очень важную… В отчете жандармерии… уточняется, что вы ходили по этой тропе по нескольку раз в год, с мужем и… – Что вам нужно? Голос ее звучал сухо и резко. Стефан подобрал упавшую хризантему и поставил ее на место. Потом снова заговорил, не осмеливаясь взглянуть на женщину: – Скажите, желто-белый километровый столбик вам ни о чем не напоминает? Эва Монтьё наклонилась над могилой и погладила надгробную плиту. – Мой приятель-детектив провел расследование насчет вас, – сказала она. – Насчет меня? Но… – О том, что не вошло в полицейские отчеты, о том, что не интересовало жандармов, но интересует меня. О вашем прошлом. Стефан судорожно вцепился пальцами в свои заляпанные латексом джинсы: – О моем прошлом? Но… но зачем? – Мне хотелось все узнать об убийце моей дочери. Где вы жили раньше, как звали ваших родителей, что у вас за профессия, какие пристрастия. И почему ваш паршивый драндулет оказался здесь в тот момент. – Вы… Но вы же ничего обо мне не знаете…