Глава 9 Леон В ушах звенит ток крови. Кажется, он настолько оглушительный, что гасит даже рев мотора «серебряной пули», на которой я мчусь к пристани, едва ли не со скоростью света. Руки с такой силой сжимают руль, что они уже стерты до кровавых мозолей. Зубы стиснуты до предела, височно-челюстной сустав ощущается окаменевшим и сдавливает скулы, вызывая резкую головную боль. Я все больше погружаю ногу в педаль газа, несколько раз создавая опасную аварийную ситуацию на дороге. Несколько раз заезжаю на встречную полосу, потому что руки мотает из стороны в сторону. Не припомню, чтобы хоть что-то в мире меня настолько выводило из колеи. И все почему? Потому что какой-то китаеза наплел мне своих диких небылиц? Эмили трахается с Драгоном. Бред. Быть такого не может. Она только моя девочка, мой мотылек. Никто не может больше дарить ей крылья, никто другой не даст ей взлететь. Никто другой не заставит ее биться в экстазе и произносить слова любви, ласки и верности. Экстаз, эйфория, безумие… мы оба это чувствуем, без всяких таблеток и наркоты, словно эти процессы запускаются по венам самым натуральным, природным и древним способом. От ревности сдавливает легкие, грудь, горло. От одной мысли, блядь, сдавливает, душит невыносимо. От навязчивых картинок о том, что это может оказаться правдой. Я быстро нахожу яхту Драгона на пристани. Парусная, небольшая, но жутко дорогая – насколько я помню, подарок отца на его двадцатилетие. Внутри там тесно, но уютно и для двоих места вполне хватает, поскольку она рассчитана на длительные заплывы. И кровать есть, насколько я помню, да и другие горизонтальные поверхности. Не ощущая собственных ног, буквально с разбегу запрыгиваю на яхту. Мне стоит быть тише, чтобы просто понаблюдать за тем, что происходит внутри. Сердце бешено колотится в и без того тесной груди, и я все еще надеюсь, что на яхте никого нет, или быть может, я застану там брата в гордом одиночестве. Он, правда, любит бывать здесь один, оставаться наедине со своими мыслями. У него своя крепость, куда меньше, но куда свободнее моей. Сердце пропускает удар, как только взгляд цепляется за несколько светлых волосков, что сами бросаются мне в глаза. Буквально кричат мне о том, что Драгон внутри не один. Не спускаясь в каюту полностью, я заглядываю внутрь так, чтобы меня не увидели изнутри. Но они меня бы и не увидели. Мне хорошо известно, что для отчаянно предавшихся страсти, мира не существует. Драгон и Эмили слишком заняты друг другом, чтобы замечать кого-либо вокруг. Мое тело мгновенно превращается в камень, как только взгляду открывается происходящее в каюте. Я не могу поверить в то, что эта она. Моя девушка, моя, фактически жена, мой мотылек, которую я привык видеть такой невинной, покорной и влюбленной только в меня. И плохой, только для меня. Моей, до кончиков волос и пальцев. Моей, всем ее запахом. Моей, до каждого взмаха ресниц. За это время я хорошо успел изучить каждый миллиметр ее тела, и мне кажется, я узнал бы Эмили из тысячи женщин. Хоть по нежному и тонкому аромату с закрытыми глазами, хоть на ощупь. Но трогает и лапает ее сейчас Драгон, причем таким образом, словно имеет полное на это право. И действительно, ублюдок не встречает от Ми никакого сопротивления. Ее стройные, длинные и гладкие ноги обернуты вокруг его бедер плотным кольцом. Ми не раздета, на ней красуется короткое платье, задранное до талии, но это не мешает им горячо облизывать друг друга и стонать друг другу в губы. Первые секунды я действительно не отображаю эту реальность, происходящее кажется мне бредом, фикцией, жалкой и нелепой постановкой, долбанным пранком. Я хорошо знаю их обоих. Драгон бы не стал делать этого… просто так. Слова «братская солидарность» для него не пустой звук. Она его спровоцировала, дала повод, соблазнила. Но поверить в то, что Эмили могла осознанно сделать это – немыслима, ведь я совершенно четко ощущал, что она влюблена в меня до потери пульса. Какой я блядь, идиот. Еще и думал, что ее в ее «эмоциональных качелях» виноват мой ребенок под ее сердцем, а не то, что она не способна держать ноги сдвинутыми перед моим близнецом. Может быть, она под чем-то? Эсктази? Мдма? Наркотики? Что, блядь, он дал ей, что она засасывает его, словно отлетает под кайфом? Я убью его, черт возьми. Убью, если это он накачал ее наркотой, чтобы трахнуть. Это, черт возьми, на него не похоже, и я все еще не могу поверить в то, что Драг на такое способен. Необъяснимо, но факт, блядь, иначе не скажешь. Что ж, если это так, отрезанной рукой Драг не отделается. Я размажу его по этой стенке, подпалю яхту и отправлю его останки на корм акулам. Вены надувает изнутри, кровь ощущается раскаленной обжигающей лавой. Дыхание схватывает от гнева, голову сковывают ледяные щупальца гнева, но я до сих пор не могу пошевелиться, находясь в шоке от происходящего. Если бы я пришел на десять минут позже, они бы уже вовсю трахались. Но даже то, что я вижу, как Ми крепко обвивает его ногами и трясется, извиваясь в его руках, инстинктивно потираясь об пах похабного братца в порыве экстаза мне уже достаточно. Руки Драга хаотично путаются в ее светлых волосах, а я мечтаю сомкнуть капканом свои на его шее. Если я сделаю хоть шаг вперед, я убью его. Просто не смогу остановиться. Осознавая это в полной мере и совершив рваный вздох, я спускаюсь внутрь. Мозг сковывает туманом, не отдавая отчет в своих действиях, я испытываю лишь жгучее желание освободиться от разрушительных чувств, смести все на своем пути. В порыве нечеловеческой ярости, отталкиваю брата от Эмили, хватая его за рубашку. Девушка вскрикивает от неожиданности, брат издает глухой рык, поскольку ворот одежды перекрывает ему дыхание. Я быстро кидаю взгляд в глаза Ми и не узнаю ее – в них нет ни капли стыда и раскаяния. Лишь убивающая меня похоть, пускающая лютый холод по позвонкам. Эта ситуация не могла произойти на ровном месте. Я слишком хорошо знаю Драгона. Возможно, она крутила нами обоими, пудрила мозги и все эти годы соблазнила нас двоих, при этом играя в «хорошую девочку». В тихом омуте, блядь. А мы повелись. Поплыли, как мальчишки. Неужели все это время, у них тоже что-то было? И они оба мне не договаривали или врали? Я обязательно все это я выясню, после того скручу его член в жгут. – Дэмиан, – выдыхает сучка, вытянув свои искусанные Драгоном буквы в идеальную букву «о». Заметив мой разъярённый взгляд, прикованный к брату, она подается вперед, пытаясь защитить его. – Дэмиан, не надо. Ты убьешь его, – а похотливая сучка хорошо меня знает. – Отойди, не мешайся! – рявкаю я, толкая Эмили со всей дури в сторону. Ми падает на пол с глухим звуком от силы моего удара, но мне в этот момент плевать. С ней я разберусь позже. Пусть просто не трогает и даже не пытается мне мешать. Я обещал, что никогда не подниму на нее руку, но не сдержал обещания… ей стоит приготовиться к худшему, этот урок она запомнит надолго, но преподам я его чуть позже. – Леон, какого черта ты делаешь. У нее кровь, – пытаться вразумить меня Драгон, но я не хочу слышать его жалкие оправдания или разбираться в ситуации. Волна бесконтрольного гнева захватывает меня в свой тугой капкан, и я не собираюсь ни с кем церемониться. Эмили должна лежать и видеть, что будет с каждым, кто обидит ее, или попытается присвоить себе. – Успокойся. Давай поговорим, – пытается докричаться до меня Драг, но меня трясет лишь от одной мысли, что этими погаными губами и языком, он трахал рот Эмили. Обычно я контролирую себя. Всегда и в любой ситуации. Но не сейчас, не сегодня. Не тогда, когда узнал, что эти оба крутили роман за моей спиной. Два самых близких человека в моей жизни. – Нам не о чем разговаривать, брат. Ты покойник, – сквозь зубы обещаю я, сдавливая горло Драгона со всей силы. Он пытается сопротивляться, но в нем нет столько злости и гнева, чтобы пытаться противостоять мне. Он всего лишь хотел поюзать то, что принадлежит мне. Не потому что хочет Ми, а потому что ему важно получить мое. А мне – его. Так было всегда. Но если раньше, это не мешало нашей братской дружбе, то теперь все иначе. Я не намерен делиться ни метром своей территории, своей власти и своих полномочий. Проще будет убить его прямо сейчас, чтобы не мешался под ногами и не всплыл потом, как претендент на управление семьями. От дерьма нужно избавляться на берегу, закапывать его в песок, иначе никогда не знаешь, когда оно, блядь, всплывет. – Остановись, брат, – сиплым голосом предостерегает меня Драгон, бледнея в моей руке. Его шея и глаза налиты кровью, губы синеют по мере того, как я сдавливаю его горло и дыхательные пути. Я резко отпускаю руку, и Драгон падает на пол. Блядь, я не могу убить сученыша. Я ничего не могу с ним сделать, кроме как, использовать его в качестве груши. Это не Каан. В нем, черт возьми, течет моя кровь. А для меня это не пустой звук, к сожалению. Я даже не могу отрезать ему руку. Просто не могу. Не могу изуродовать его. Он – часть меня, от этого только больнее. Но мне нравится эта боль, потому что я никогда ничего подобного прежде не ощущал. До отношений с Ми, я вообще редко чувствовал себя живым. Мои удары приходятся на его челюсть, голову, ребра. Я избиваю брата до полусмерти, до тех самых пор, пока не чувствую на себе мужские руки своего бодигарда, что резко останавливает меня. Обычно, охрана всегда незримо следует за мной и вмешивается в мои дела лишь в чрезвычайных ситуациях. – Господин, если вы продолжите, то вы убьете вашего брата. Он едва дышит. Не забывайте, чем это может вам грозить. Вам нужно остыть. И я хотел вам сказать, что Эмили… она уехала. Сбежала, мы не смогли ее остановить, но я отправил за ней другой отряд. Эти слова меня отрезвили. Увлекшись расправой над братом, совершенно забыл про Ми. – Что? Где она?! – его слова доносятся до меня словно сквозь толстый слой ваты, перед глазами все вновь плывет от ярости. Кровавые пятна алеют перед глазами, я опускаю взгляд на руки, замечая, что они по запястья в крови Драгона. Он плюется красными сгустками и едва дышит. Это будет уроком ему на всю жизнь, которую я сегодня ему сохраню. – Как ты мог ее упустить? – отчитываю бодигарда, которому было приказано не заходить на яхту. С его пиджака дождем стекает вода, но я не сразу придаю этому значение. Но я рад, что он отрезвил меня вовремя. – Вызови скорую, – встаю на ноги, пренебрежительно кивая в сторону задыхающегося Драгона. – Хорошо, сэр. Но куда вы? «Серебряной пули» нет, ее забрала мисс Моран… Мысленно выругавшись, я поднимаюсь на палубу маленькой яхты. Виски сдавливает ультразвуком, мне тоже нечем дышать. Яхта, очевидно, была плохо пришвартована к пристани и слегка отплыла от нее. Выход один – прыгать в холодную воду в таком состоянии, а для меня это далеко не полезно. Прыгаю с яхты, с головой уходя под ледяную воду. Черт. Ощущения не из приятных, словно сотни раскаленных добела игл вонзаются глубоко под кожу. Стараюсь привыкнуть к этому состоянию, всплыть на поверхность, интенсивно работая руками и ногами. Но боль в левом подреберье не парализует, напоминая мне о том, насколько я могу быть беспомощен из-за того, что родился «недостаточным». Другим. Дефектным. Прежде чем я успеваю осознать масштаб слова «приступ» и факт того, что возможно умру через пару секунд, меня резко вырубает. Река медленно обволакивает меня холодными объятиями смерти, а в голове невольно пульсируют до боли знакомые слова мотылька «ты не умрешь сегодня». Я уже не уверен, крошка. Но даже смерть не разлучит нас. Эмили «Серебряная пуля» откликается на любое мое движение и рассекает пространство с бешеной скоростью.