– Заставишь меня? – насмехаюсь я, ищу поддержки у Драгона. – Насильно затолкаешь в тачку? Леонель приближается к нам обоим, и мне вновь становится не по себе от одного его взгляда. Холод по спине, предательски учащается пульс. В этом амплуа немого карателя он напоминает мне моего отца. Мужчинам, наделенным такой энергетикой, даже кричать не нужно. Им нет необходимости повышать голос, чтобы быть услышанными. Им можно ничего не произносить вовсе. Я чувствую себя крошечной, словно зажатой в ущелье, между высокими скалами. В груди давно тесно, а солнечное сплетение превратилось в ком оголенных нервов. – Твоя пьяная подружка на один вечер уже выложила несколько видео с тобой в сеть, – непоколебимо ставит в известность Леон. Очевидно «подружка», это Моника, черт бы ее подрал. Сжимаю кулаки в порыве злости. – Даже если ты ее попросишь удалить их, скриншоты и интернет помнит все. Знает все. А значит, знают и твои родители, – сукин сын понимает, куда надавить. Хладнокровно орудует скальпелем по моим ранам и слабым местам. – Это шантаж? – смело и дерзко бросаю я. По крайней мере, мне хочется, чтобы это звучало так. – Всего лишь факт. И мое предложение. Я способен сделать так, чтобы они никогда не узнали о твоем присутствии здесь. Но ты поедешь со мной и без лишних разговоров. Наши взгляды встречаются в неравном бою, но всем своим видом показываю ему, что я крепкий орешек. Черт с ним. Я сделаю это. Ведь этого я и хотела. Эмоций, жизни, чего-то нового. Мечты сбываются. Получи и распишись, Эми. – Я поеду с тобой, Леонель Голденштерн, – отпуская Драгона, я полностью разворачиваюсь к Леону. Наши грудные клетки фактически соприкасаются друг с другом, хотя моя грудь скорее находится на уровне его нижних ребер. – Но знай, что ты подпишешь себе смертный приговор, если со мной что-нибудь случится. Если хоть один волосок упадет с моей головы… – по привычке вздергивая подбородок, угрожаю я. – Ты знаешь, кто мой жених и кто мои родители. – Я не собираюсь умирать сегодня, принцесса, – шепчет он, наклоняясь ближе ко мне, словно за поцелуем. Он так близко, что я могу разглядеть мелкие узоры на радужке его глаз, пока сердце уходит в пятки. – Мы выживем сегодня и оба умрем в глубокой старости, – добавляет так, чтобы никто не слышал. – Со мной ты в абсолютной безопасности. И почему-то я ему верю. Несмотря на всю силу, мощь, и агрессивную сексуальность, исходящую от него, я знаю, что с ним я буду чувствовать себя как за каменной стеной. Леонель Помнит ли она? Что нам не впервой рисковать вместе? Находиться на грани жизни и смерти, еще и в одном пространстве? Гоню прочь инфантильные мысли. Мне необходима собранность, четкость действий, тотальная сдержанность. Но о какой такой сдержанности может идти речь, когда мне предстоит несколько минут гонять по треку, ощущая эту шикарную задницу между ног. Я бы поимел ее во всех позах, заткнув строптивый рот Эмили ладонью или спинкой автомобильного кресла. Уверен, Джин Хуану не понравится, если я распакую принцессу раньше него. Ничего страшного. Есть способы получить свое, при этом, не лишить ее девственности. Я рассуждаю, как эгоистичный ублюдок, но мной овладевает чувство, которое я долгие годы намеренно подавлял в себе. Оно нашло трещину в моей броне, и теперь вырывается на свободу с диким ревом чудовища. Почему сейчас? Девочка выросла. И я не могу отпустить ее на другой конец света, не утолив свою одержимость и не дав ей пригубить настоящей страсти. Секс, спорт, творчество – в мире есть только три вещи, в которых я могу выпускать внутреннего зверя на свободу. Только они способны выдержать мой истинный темперамент, тщательно упакованный в ледяную скорлупку. Пообещав Эмили безопасность, я не соврал. Эти повязки на глаза – больше элемент шоу, чем настоящая помеха зрению. Фейк, липа. Зрелище для аудитории, которая приходит сюда за острыми ощущениями. Им нужно что-то обсуждать в социальных сетях, а для меня это дополнительный источник дохода и первые «свои» деньги. Мне нравится создавать новые внутренние опоры, и, несмотря на то, что на моих счетах лежат вопиюще неприличные для обычного человека суммы, я хочу твердо знать, что способен заработать средства сам, а не только «унаследовать» их. Сейчас мне двадцать один, но уже с восемнадцати лет я создаю свои личные миллионы долларов – на подобных клубах, аукционных биржах и цифровой валюте. Никогда не знаешь, что взбредет в голову моему отцу, который в одночасье может лишить меня всего, что мое по праву. Да, видимость будет немного снижена, но маска сделана из специальной ткани, которая только выглядит плотной. Все пилоты – профессионалы, перед соревнованиями они проходят строгий отбор. На «королевской битве» не место детворе. Я большой поклонник тестов, инструкций, любого рода структуризации и порядка. Если кто и умрет здесь сегодня, то только по моему велению. Если перейдет мне дорогу. Время распределения прекрасных дам для других участников трека проходит незаметно. Наконец, под взволнованный гомон моего имени я направляюсь к машине. Начищенная до блеска «Серебряная пуля» выглядит так, словно прибыла прямиком из будущего. Низкая, с закругленными формами и аэродинамическими линиями. Она будто величественно парит над асфальтом, сияя глубоким графитовым цветом. Полностью соответствует имени, которое я ей дал. Легкая, мощная, быстрая, распахнувшая аэрокрылья для меня и моей горячей напарницы. Сердце этой гоночной машины работает, как швейцарские часы, в отличие от моего. Бензиновый двигатель с высокой степенью сжатия и турбонаддувом достигает несколько сотен лошадиных сил, способный разогнать машину с нуля до запредельных скоростей за считанные секунды. – Завяжешь? – мой голос едва ли не срывается, когда я бросаю короткий взгляд на повязку, что Эмили только что получила от ассистентки. Гоню прочь от себя те самые кадры из больницы. Она завязала мне глаза тогда. Я разделил с ней то, что было самой большой болью в ее жизни. А она разделила со мной страх смерти, забрав его, пообещав, что я умру в глубокой старости. Иногда мне кажется, что я выжил только благодаря словам той маленькой девочки… потому что операция обострилась осложнениями. Меня охватывает спектр совершенно новых эмоций и ощущений, стоит девушке приблизиться вплотную. Снова. Пот ручьями стекает под формой, не помогает даже влагоотталкивающая ткань. Ее грудь на пару мгновений касается моей, моих ребер, и дыхание внутри схватывает. Я чувствую ее соски, осознавая, что отдал бы все, чтобы попробовать их на вкус прямо сейчас. Перед внутренним взором мелькают фантазии того, как они могут выглядеть. Как художника меня интересуют малейшие детали. Структура, цвет, форма. Есть ли родинки, становится ли ее кожа «гусиной», когда она ощущает возбуждение? Какие они на ощупь, насколько тяжелыми будут ощущаться в моей ладони. Черт, она, наверное, и не подозревает насколько одержимо маньячные мысли витают в моей голове, зашторенные привычным стеклянным взглядом. Мне часто говорят, что в моих глазах никто не видит меня самого, только свое отражение. Это своего рода защита. Я не знаю, найдется ли женщина, перед которой я бы смог убрать этот стеклянный экран, но Эмили – определенно претендентка. Маленькая мисс, ты даже не представляешь, что тебя ждет. Мы отпразднуем наш выигрыш на треке так, что ты никогда не забудешь вкус нашей общей победы. – Так, не сильно жмет? – она защелкивает на затылке специальную маску, поверх которой мне предстоит натянуть шлем. Эми нервно проводит кончиком языка по пересохшим губам, и мой член мгновенно реагирует на этот невинный жест… Так, пора сворачивать удочки. Гонка, в моей голове пока только гонка. Делаю вдох и выдох, представляя, как захожу в ледяной горный водопад, чтобы избавить себя от реакций на ее присутствие. У меня есть целый вагон специальных техник, которые помогают мне совладать с любыми реакциями тела. – Пойдет, маленькая мисс, – поддеваю ее я, замечая ее реакцию. Возраст, кажется, больная для нее тема. Я на несколько лет старше нее, после двадцати эта разница не ощущалась бы. Но ей еще далеко нет двадцати, а ее горе-жених примерно одного со мной возраста. – Я уже не маленькая, – с вызовом напоминает Эмили, ее взгляд отсылает меня в прошлое. Мы оба были детьми. У нас не было времени. До этого вечера. Я закрою свой гештальт, и отпущу повзрослевшую принцессу в свободное плавание. Хотя, учитывая характер Джина Хуана, не очень-то и свободное. – Только после тебя, принцесса, – обычно дверь машины поднимается вверх по моей голосовой команде, но для Эми, я открываю ее своими руками. Смерив меня подозрительным взором и скорчив выражение лица из серии «ну что за джентльмен», девушка опускается на соседнее от водителя кресло. Когда я оказываюсь внутри «серебряной пули», я первым делом запускаю авто, и проверяю педали, исправность машины. Здесь все идеально, автоматизировано и перепроверено десять раз. Любая неполадка в «пуле» сразу же дает о себе знать. – Ты помнишь, где находится каждая кнопка? – Да, и также, машина управляется голосом. – До чего дошел прогресс… – Индивидуальный заказ, – отрезаю я. – Я предпочитаю пользоваться лишь тем, что создано для меня. – Эгоистичный, высокомерный, самоуверенный, – едва слышно, перечисляет Эми, будто проклиная меня. – И ты должна немедленно сесть прямо на этого негодяя, – напоминаю я. В ответ Эмили кидает многозначительный взгляд на мои бедра. Горжусь собой, мать ее, что у меня там нет мощного стояка. Сейчас я снова профессиональный гонщик, а не одержимый ее задницей и сиськами юный принц. – Эм, прямо… на тебя? – А как ты хотела? Ты же будешь моими глазами. – Но как это возможно? – Легко, если мы будем действовать, как команда, – переключаясь на полную серьезность и сосредоточенность, наставляю я. – Думаю, рулить ты умеешь, с остальным я справлюсь сам. Я знаю каждый дюйм этого трека, он создавался под моим руководством. Расслабься. – А если наткнемся на какие-то препятствия, другие машины? Если нас занесет? – Не стоит об этом переживать, мы будем все время ехать первыми, – внушаю тотальную уверенность ей. Знала бы она, что гонки – меньшая из зол, когда она сидит рядом со мной. Капакан давно схлопнулся, принцесса. В тот день, когда мой взгляд упал на тебя. – Поразительная самоуверенность, – осаждает Эмс. – Ты всегда приходишь первым? Моника, говорила, что в прошлый раз ты приехал третьим, – нарочито пренебрежительным тоном напоминает о моем фиаско девушка. До боли сжимаю руль, испытывая откровенный гнев, когда она сомневается во мне. Я всегда, проклятье, должен быть для тебя первым. Всегда и во всем. Слышишь? – Нет времени спорить, Эмили, – начинаю оглушительно газовать, подыгрывая своим эмоциям. В глазах девушки зацветает страх и ужас. Хотя… ее глаза я вижу не очень четко. Скорее, чувствую запах возбуждения и страха. Волнения. Предвкушения. У меня алекситимия (Алекситимия – это трудности в определении и словесном описании своих эмоций и чувств. Алекситимия – не заболевание и не диагноз.), но по отношению к эмоциям других – я эмпат. – А если кто-нибудь умрет, ты в курсе, что ты будешь нести за это ответственность? – Никто не умрет. – Ты Господь Бог или Нострадамус? Ах да, ты же у нас дьявол во плоти, как я могла забыть, – Эмс осаждает меня и в то же время взывает к инстинктивному желанию заткнуть ей рот совершенно варварским и разнузданным способом. – Стандарты безопасности, слышал о них когда-нибудь? Она что, не понимает? Я сделал все это для нее. Каждая секунда этого вечера, сотворена для Эмили. Я хочу вытащить ее из скорлупки, но искренне верю, что она никогда не узнает об этом. Я останусь в ее памяти циничным эгоистом, даже жестоким. Так будет проще. Не будет скучать. Ощущая себя долбанным Гэтсби, я вновь неистово газую. Эмили, очевидно, осознав безысходность своего положения, перебирается ко мне. Мгновение, и мы оказываемся на одном кресле. Такая стройная и хрупкая. Как статуэтка балерины. Я почти не чувствую дискомфорта, нам вполне хватает места. А вот моему члену в штанах нет, но я быстро мысленно с ним договариваюсь. Девушка опускает ладони на руль, но я забираюсь своими ладонями под ее пальцы.