– Послушайте вот что. Вы здесь для того, чтобы искать моего мужа, а не лезть в мою жизнь. И как я посмотрю, получается у вас не очень хорошо. Вот и занимайтесь своими делами, чтобы не опозорить весь полицейский департамент Даттхеттона. А я займусь своей работой, которой у меня еще много. До свидания. Кристиан улыбнулась, вставая с кресла. Джина была любовницей Кольдо, сомнений больше не было. – Расплетаете клубок чужих интрижек, капитан? Она вновь говорила с Фледелем, сидя в своем номере. Какая же все-таки удивительная штука Интернет – их разделяют тысячи километров, и все же его голос звучал так близко, словно он сейчас здесь, в этой самой комнате. – Кольдо и Джина друг друга стоят, как я погляжу, – продолжал тем временем Фледель. – Я, конечно, все понимаю, горячая кровь, жаркий город, но у них обоих есть семья, разве нет? – Меня больше удивляет, что они даже не пытались скрываться. Даже официантка в ресторане сразу отметила, что между ними что-то происходит. Марселло уже подтвердил, что именно эти серьги Кольдо купил в том ювелирном магазине. И Джина так в открытую носит их… Совсем не сходится с ее убежденностью в том, что Филиппо все еще жив. – Что-то подозреваете насчет них двоих, капитан? – Пока только собираю информацию. Меня больше беспокоит… эта маска. Словно все начинается заново. – Что вы имеете в виду? – Клементо, охранник леса, сказал, что это похоже на послание. «Филиппо мертв», – вот что оно гласит. – Капитан… – Меня трясет от одной мысли о том, что мы опять можем иметь дело с… таким человеком. Ритуальным убийцей, играющим с нами в какую-то игру. Я… я не хочу опять чувствовать, как меня ведут по какому-то лабиринту, выход из которого известен только ему. – Капитан… Я понимаю, то, что случилось месяц назад, забыть и вовсе невозможно, не то что за такой короткий срок. Но попробуйте абстрагироваться от слова «послание». Что, если оно призвано наоборот запутать вас? – Что на самом деле Филиппо не мертв? – Например. – Я думала об этом. На самом деле, я хотела поговорить с кем-то из местных мастеров, чтобы узнать, возможно ли снять слепок с еще живого человека. – Главное, забудьте о посланиях. Здесь вас никто не знает, и ничего подобного… больше никогда не повторится. Его голос слегка дрогнул. – Как там ребята? – тут же перевела тему Кристиан. – Скучают, разумеется! Как будто вы ожидали другого ответа, капитан. – Много дел? – Как обычно. Мелочи, рутинная работа. К счастью, еще никто не умер, – он звонко засмеялся. – Значит, Алексис сидит без работы? – В принципе, как и Аднет, слава богу. Сидим, бумажки заполняем. Рай на земле – такой же спокойный и скучный. А что это вы его вспомнили? – Просто… – Кристиан улыбнулась, задумавшись. – Есть тут один мальчишка. Чем-то похож на него. – Такой же зацикленный на работе? – Такой же увлеченный. – И, судя по тому, что вы назвали его мальчишка, он еще и молодой. Снова ищете кого-нибудь, кого бы прибрать под свое оберегающее крыло? Кристиан почувствовала, как напрягается. Нет, она не готова говорить об этом с Фледелем. Не готова говорить, что именно она проецирует на подобных людей. – Я… просто знаю, что они могут слишком сильно увлечься. – Кого-то напоминает, да? – Соблюдайте субординацию, сержант. – Ха-ха-ха! Нет, капитан, эта фраза больше не работает! Только не после того, что между нами было! Она улыбалась, слушая его звонкий смех. Отдышавшись, Фледель продолжил: – И все же в каждой шутке есть доля правды. Вы очень увлекаетесь, капитан. И я не хочу, чтобы вы снова попали в беду из-за этого. – Беду? О чем вы? – Не знаю. Какое-то нехорошее предчувствие у меня насчет всего этого. Переживаю я. Уж молчу о том, что вы наверняка забываете отдыхать. – С такими подробностями уж как-то не до отдыха. – Если вы прямо сейчас не пойдете на улицу и, скажем, не прошвырнетесь по магазинам, я очень рассержусь. – Ваши манипуляции на меня не действуют. Да и магазины я не люблю. – А как же сувениры для всей команды? – Черт, подловили. – Вот-вот! А ну быстренько на улицу, заниматься бессмысленным шопингом. Я ведь прослежу. – Интересно мне, как именно. Ладно, ладно, я подумаю. Отбой. – Отбой, – последнее слово Фледель произнес с неизменным смешком. Кристиан положила трубку. Как бы ей ни хотелось послушать Фледеля, но сейчас были дела и поважнее. Она открыла ноутбук и ввела в поисковую строку один-единственный незнакомый ей термин. Системная склеродермия. Прогрессирующее полисиндромное заболевание с характерными изменениями кожи, опорно-двигательного аппарата, внутренних органов (легкие, сердце, желудочно-кишечный тракт, почки) и распространенными вазоспастическими нарушениями по типу синдрома Рейно. С экрана на нее смотрели жуткого вида фотографии пораженных конечностей, едва ли убеждавших в живости их обладателя. Люди с подобным заболеванием больше были похожи на мумий, нежели на живых. Она вновь посмотрела на фотографии Витале. Похоже, болезнь начала развиваться лишь недавно, и Филиппо хорошо прятал все ее ранние проявления. Кристиан продолжила чтение. По описанию следовало, что кожа становится блестящей, натянутой, появляется ощущение сдавления, словно панцирем. В дальнейшем у больных обострялись контуры носа, появлялись кисетообразные складки вокруг губ, вплоть до того, что рот открывать становилось сложно. По мере уплотнения кожи рука больного становится похожей на птичью лапу – именно эти фотографии Кристиан в основном и видела в сети. Сосудистые нарушения проявлялись в виде побеления, цианоза и чувства онемения пальцев рук. Данные расстройства часто возникают под воздействием холода. Среди других проявлений склеродермии также отмечали поражение внутренних органов – пищевода, желудка, легких, сердца и почек. Неудивительно, что Филиппо написал завещание. Марселло дал весьма точное определение – Витале просто зарастал изнутри фиброзной тканью, и его внутренние органы постепенно отказывали. Лечение, лечение… Сколько Кристиан ни искала, она видела лишь одну пометку – лечение симптоматическое. Неужели все так плохо? Следующие полчаса капитан провела, погружаясь в мир медицинских статей. Для лечения тяжелых стадий использовался плазмаферез – фильтрация плазмы больного через тонкую мембрану – но это точно не был их случай. Лечение симптоматическое, лечение симптоматическое… Читая, Кристиан все больше убеждалась, что у Филиппо физически не было повода получать какие-либо уколы трижды в неделю. А это означало, что он… Чертов город! Кристиан захлопнула ноутбук и откинулась на кровать. Голоса. Ему показалось, что он слышал какие-то приглушенные голоса в отдалении, а потом хлопок двери. Нет, нет, это невозможно… Сколько раз он убеждался, что здесь явно есть звукоизоляция… – Помогите! Помогите мне, черт возьми! И все-таки он закричал. Закричал так, что горло засаднило и глотать стало трудно, но толку никакого не было. Сколько бы ни проходило времени, ответом ему была тишина. Такая же тишина, которую он слышал в этом подвале на протяжении уже многих, многих дней. Сколько он здесь уже находится? Он не мог сосчитать. Тусклая лампа над его головой мерно горела двадцать четыре часа в сутки, и он давно научился спать под ее приглушенный свет. Научился есть скудную еду, которую приносили два раза в день. Научился спать на твердой постели. Почему его до сих пор не вытащили? За него наверняка ведь назначили солидный выкуп. Достаточно же просто уплатить деньги, и он наконец-то будет свободен! Почему никто до сих пор этого не сделал? Слишком большая цена? Да, он того стоит, но ведь можно было объединить усилия. У него же столько друзей, черт возьми! Познаются в беде, так вроде говорится? Вот тебе и друзья… Конечности свело невыносимой болью. Чертова болезнь… Без лекарств он долго не протянет. Нет, протянет, да только расплачиваться будет за это всю свою жизнь. Болью, унижением, мучениями. Невозможностью взглянуть в зеркало без содрогания. И тогда он точно перестанет быть ей нужен… Повинуясь какому-то эмоциональному порыву, он начал разминать руки, словно это могло помочь. Пальцы не слушались. Сколько у него еще есть времени? Он всегда думал, что влияние, власть, деньги – вечный залог того, что он сможет в мире и спокойствии жить в свое удовольствие, не страшась даже этого поганого наследия. И вот, прямо сейчас, будучи одной из самых влиятельных персон города, он чувствует, как зарастает изнутри его тело, будто он становится деревом, медленно врастающим в пол этой тюрьмы. Страх охватывает его разум, будто тлеющий огонь, сотый, тысячный раз за бесконечное пребывание здесь. Вытащите же меня отсюда!