– Ох, если бы были… – она опустила голову, и вырвавшаяся из заколки прядь заслонила ее лицо. – Я бы давно сообщила в полицию. До свидания. Она зашагала прочь, прижимая к себе чемоданчик с медицинскими принадлежностями. – Даниэль… – позвала Кристиан, не оборачиваясь. – А почему ты предпочитаешь лечиться у Венены? – Еще моя бабка у нее лечилась, Венена роды у нее принимала. Родителей через всю их жизнь провела. Вот и я теперь. – Это сколько же ей? – Явно старше седьмого десятка. Но бабуля шустрая, ничего не скажешь. Точно в медицине смыслит. А Энид… Он замешкался. – Ну, молодая она совсем. Веры в нее особо нет. Да и не из местных она – это и по имени понятно. – Она переехала откуда-то? – Иммигрировала к нам полгода назад, сначала с мужем в столице жила, но потом они вроде развелись, и она с детьми приехала сюда. Может, Марселло их знал? Хотя это же столица – не город, а муравейник. – У нее есть дети? – Да, сынишки. Вроде год им или два. Кристиан посмотрела в сторону, чувствуя, как вновь сжимаются легкие. Словно это дело создано для того, чтобы давить на ее больные мозоли. Или просто она сама – уже одна сплошная больная мозоль. Нельзя было сказать, что она слишком стара, чтобы заводить детей – в нынешнее время их заводят и в гораздо более старшем возрасте. Но едва ли с ее приверженностью работе она смогла бы уделять ребенку столько времени, сколько он заслуживает; кроме того, они ни разу еще не говорили на эту тему с сержантом, и почему-то капитан была уверена, что он вряд ли мечтает о детях. Но более того, эта тема всегда заставляла ее… вспоминать. Обезумевшее лицо человека, которого она когда-то посмела в глубине собственной души назвать своим сыном, вновь всплыло перед внутренним взором. Если бы только память можно было спалить очистительным огнем, она бы не колеблясь это сделала. – Марселло потребуется время на оформление документов, – голос Даниэля вывел ее из прострации. – Думаю, пока мы можем попытаться выяснить у Рауля что-то насчет завещания. Может быть, он что-нибудь знает. – Если и знает, то вряд ли скажет. Хотя сейчас для нас важно как минимум узнать, почему наличие такого документа утаили от полиции. – Все лучше, чем на месте топтаться. Офис Филиппо, а ныне место обитания Рауля Джермайля, находился в центре города, недалеко от отеля «Парадайз», где обосновалась Кристиан. Небольшой садик с тропическими цветами обрамлял потрескавшуюся входную лестницу, и когда тяжелый ботинок Кристиан опустился на последнюю ступеньку, отделяющую ее от белоснежной двери, из-под нее выскользнул отвалившийся камешек. Молодая секретарша, сидевшая в приемной, подняла на вошедших взгляд и вздохнула с нескрываемым раздражением. Да уж, полиция стала частым гостем в этих стенах. – Рауль на месте? – Даниэль не стал утруждать себя приветствиями. – Да, я сообщу, что вы снова пришли. Она нажала кнопку на приемнике и слегка приблизилась к микрофону. – Господин Джермайль, тут Даниэль Рио. Да, и какая-то женщина. Селектор, видимо, включенный на громкую связь, издал короткий писк, и низкий мужской голос наполнил приемную: – Да, Сесиль. Я приму их в ближайшее время. Кристиан словно током поразило. Она застыла на месте, чувствуя, как кислород застревает в гортани, царапая стенки. Сомнений быть не могло – именно этот голос она слышала на пляже. Этот человек угрожал кому-то прошлой ночью. С трудом она заставила себя задышать вновь, и кровь снова прилила к ее побледневшему лицу. Если предыдущее дело чему-то и научило ее, так это не хвататься за ответы, которые кажутся очевидными. Все может быть гораздо глубже, чем ей кажется, и она не имеет права на ошибку. Они с сержантом Крайше прошли слишком долгий путь, чтобы позволить ей еще раз так ошибиться. Дверь отворилась, и широкоплечий мужчина широким шагом направился к полицейским. Аккуратно причесанные черные волосы, короткая, придающая брутальности щетина, белоснежная рубашка с коротким рукавом, приятно контрастирующая с загорелой кожей – одетый с иголочки Рауль Джермайль, казалось, уже полностью вжился в новую должность. Он был хозяином в этом здании – об этом говорил каждый его шаг, каждое движение, размеренное, неторопливое. – Давно не виделись, Даниэль. Кажется, ты заходил ко мне… вчера? – он повернулся к Кристиан, широко улыбнувшись. – Или ты сегодня ко мне по столь важному поводу, как знакомство с дамой? – Кристиан Тайлер, приглашенный следователь из Датхеттона, – капитан протянула руку. Рауль кивнул, крепко пожав ее. – Да, меня уже предупреждали, что вы приедете. Понятия не имею, как национальность влияет на способность разыскивать людей, но, если Филиппо вернется, буду только рад. Дел здесь невпроворот, Даниэль, не в первый раз говорю тебе это. Рауль демонстративно покрутил тяжелые наручные часы. Дорогие. – Мы ненадолго, Рауль. Хотели лишь узнать, как так, два месяца разыскиваем Филиппо, и ни одна собака нам не намекнула, что у него было завещание. Рауль нахмурился, перестав крутить часы. – Думаю, нам стоит пройти в мой кабинет. Ненадолго, как вы говорите. Мужчина провел их в просторный офис и сел за стол. Обстановка была простая – но от того не менее элегантная. Рауль помолчал немного, а затем посмотрел на стоявшего перед ним капрала. Даниэль не удосужился даже сесть. – Я ничего не знаю о завещании. Ему рановато в таком возрасте его писать. Может, и было, конечно, но не со мной ему об этом разговаривать, – мистер Джермайль отвел взгляд в сторону, еще сильнее хмурясь. – Хочешь верь, хочешь нет, но о многих делах Филиппо я не имел ни малейшего понятия. – Ты, конечно, зубы-то мастер заговаривать, Рауль, да только ты главный подозреваемый, и прекрасно это знаешь, – голос Даниэля стал до странного низкий и глухой. – И нам птичка напела, что в этом завещании ты наследуешь весь бизнес. – Что? Изумление Рауля казалось искренним. Даниэль отошел на шаг, смерив его холодным взглядом с ног до головы. – Можешь притворяться, что не знал. Может быть, ты и правда не знал. Но если Филиппо пропал по твоей вине, тебе придется взглянуть в глаза тому факту, что ты предал человека, который был готов отдать тебе все. Рауль стойко выдержал его взгляд. – Даниэль, я знаю, как ты хочешь найти Филиппо. Мы все хотим. Но я не позволю тебе так со мной обращаться, – он обернулся к Кристиан и, словно извиняясь, улыбнулся. – Я понимаю, вы хотели бы побеседовать со мной лично, но надеюсь, вы удовлетворитесь аудиозаписями допросов в базе полиции. Слишком много дел. Приятно было познакомиться. Когда они вышли на улицу, Кристиан многозначительно уставилась на Даниэля. Но то ли на него абсолютно не действовал фирменный «я-жду-объяснений» взгляд капитана, то ли он специально ее игнорировал, поэтому вопрос пришлось задать: – Ты говорил с ним довольно… фамильярно. Он подозреваемый, но еще ничего не доказано. Даниэль раздраженно повел плечом, словно сбрасывая невидимый груз. – Не стоит вестись на его вежливость и идеальный вид. Он ужасный человек, Кристиан. Из тех, кто правда мог сделать что-то с Филиппо. Кристиан промолчала. Слова, услышанные вчера на пляже, эхом прозвенели внутри ее головы. Вечером, сидя в номере, она прослушивала записи допросов Рауля Джермайля. Тембр, тон, особенность произношения букв – он словно надавливал на твердые согласные – все совпадало. Кристиан выключила запись. Ей нужно отвлечься. Несколько длинных гудков, и трубку на другом конце земного шара сняли. Вечно жизнерадостный голос заструился по комнате, и женщина неосознанно улыбнулась. – Капитан, наконец-то вы позвонили! Я уже успел соскучиться. – Прошел всего один день, Фледель. – На работе я привык видеть вас каждый день. Мое сердце страдает без ваших бесконечных нотаций о моих опозданиях! – Не драматизируйте. Уверена, Бретт может отчитать вас не хуже меня. – Это и в половину не так страшно, как ваш молчаливый взгляд, – совершенно серьезно заявил он, стараясь не рассмеяться. – Как там ваши дела? Вы сходили на пляж? Кристиан устремила взгляд в окно, туда, где виднелось темневшее в вечерних сумерках море. – Сходила, но… – В чем дело? Водичка слишком прохладная? – Да нет… Кажется, я услышала что-то, что не предназначалось для моих ушей. – Ни одной приличной мысли. – Сержант! – она возмущённо уставилась на трубку, словно он мог почувствовать ее взгляд. – Нет, это касается дела. Рауль Джермайль – главный подозреваемый и правая рука Филиппо – угрожал кому-то ночью на пляже. – Вы уверены? – Это точно был его голос. Ошибки быть не может. – Вы знаете, с кем он говорил? – Нет. Я даже не знаю, о чем они говорили. И знаете, сержант, это самое худшее. Кажется, будто все очевидно, но… У меня нет никаких подробностей. Никаких гарантий. И если я допущу такую же ошибку, как совершила с вами, и обвиню его по обрывкам разговора, который подслушала во время визита на море… – Я понимаю. И все же приглядывайте за ним. Одно дело информация о моем понижении, и совсем другое – прямая угроза, услышанная конкретно от него. – Я знаю.