– А ты что, знала, что она держит яд? – Конечно, знала, он облегчает боль в суставах. Она сама мне сказала. – Ты веришь всему, что говорит шаманка, но всех ее секретов не знаешь. – Я очень беспокоилась за сестру, старалась говорить как можно мягче. – Ты даже не знала, что Сохён – ее дочь. – А зачем мне знать все ее секреты? Я доверяю ей, – сказала Мэволь, – и знаю, что она ни за что бы не причинила отцу вреда. Она не убийца. – А мне ты доверяешь? – Да. – Тогда поверь, я говорю правду. Я с трудом удержалась, чтобы не сказать «умоляю». – Шаманка Ногён вырастила меня. Все эти пять лет она кормила меня, одевала, она поселила меня в своем доме, который стал и моим. Она видела все мои недостатки и все равно не отвернулась от меня. Самый преданный человек, которого я когда-либо знала, даже родители не заботились обо мне так же, как она. Всегда и во всем она поддерживала меня. – Мэволь не знала, что еще сказать, как еще убедить меня. – Она любит меня, как родную дочь. Ледяное отчаяние затмило все остальные чувства, бурлящие в моей груди. Все бесполезно. Она никогда не отступится, не передумает. – Я не должна была вообще тебе этого говорить, – тихо призналась я, – но решила сказать, чтобы ты не чувствовала, что тебя предали, когда это случится. – Когда что случится? – испуганно спросила Мэволь. – Инспектор Ю приедет вечером и заберет шаманку Ногён на допрос в кванхон. Она что-то скрывает, Мэволь-а. Поверь мне наконец, чувства мешают тебе разглядеть правду. – Я ничего уже не успею сделать, да? – В голосе Мэволь зазвучала паника. – Ты не оставила мне времени. Я не успею придумать, как защитить шаманку. – Зачем ее защищать… – Затем, что убийца – это Ссыльный Пэк. Ты сама ведь раньше подозревала его, а теперь и думать о своих подозрениях забыла, так? – огрызнулась сестра. Я промолчала, и она, развернувшись, направилась прямо к хижине. Я знала, что она сейчас все расскажет шаманке. Может быть, они даже решат вместе сбежать. Честно признаться, я отчасти надеялась, что так они и сделают. Тогда шаманку хотя бы не подвергнут пыткам. На полицейских допросах обычно выбивали признания пытками, иногда пытали до смерти. Я бездумно уставилась на отцовский меч, чувствуя, как пот стекает у меня по лбу. Я вытерла его, а потом вдруг услышала чьи-то шаги. Мэволь тащила за длинный рукав старуху Ногён. – Что зря гадать. – Мэволь сердито махнула рукой. Она была в отчаянии, боялась потерять любимого человека. – Давай спросим, давай прямо у нее и спросим. – Она обернулась к шаманке. – Ты отравила нашего отца? Одно за другим сменялись выражения на лице шаманки. Сначала изумление, потом шок, недоверие, а потом суровая обреченность. – Значит, в тот раз, когда ты взломала мой шкафчик, ты пыталась найти доказательства того, что я убила вашего отца? Мэволь рассказала, что вы нашли его тело. – А то, что ученый Ю на самом деле тайный королевский инспектор, Мэволь вам рассказала? – спросила я. Мне хотелось говорить жестко и уверенно, но это было трудно, особенно когда Мэволь сверлила меня взглядом. – Я рассказала ему о вас, о вашей жизни. О том, как вы солгали, что не виделись с Сохён перед ее гибелью, а свидетельница слышала ваш разговор. Вы спорили о чем-то. Все это записано в отчете деревенского старейшины. Шаманка Ногён ничего не ответила. – Ваша дочь приехала в Новон, чтобы избежать позора. Жители ее родной деревни знали, что ее отправляли в империю Мин, но узнали об этом и в нашей деревне. Она стала изгоем. Она была несчастна здесь. Почему же она прожила в Новоне целых два года? По-прежнему молчание в ответ. – Пожалуйста, скажи ей, – уговаривала шаманку Мэволь. – Пусть Хвани поймет, что происходит, до того, как приедет инспектор. Может, тебе удастся уговорить ее остановить инспектора, прекратить это безумие. – Это вовсе не безумие, – сердито ответила я. – Ладно, – неожиданно согласилась шаманка, – я все расскажу. Я замолчала. Что ж, пусть говорит. Но ей не удастся переубедить меня. – Моя дочь Ынсук рассказала мне, – начала шаманка медленно, как будто пыль прошлых лет запорошила ей память и нужно было стирать один слой за другим, чтобы хоть что-то вспомнить, – что эмиссар, который вез ее в империю Мин, спьяну рассказал, почему схватили именно ее. Кто-то из деревни Новон хотел спасти собственную дочь и пообещал ему, что найдет взамен нее другую красавицу. Я вздрогнула. Мне вспомнились слова Ссыльного Пэка: «Насколько большой должна быть взятка, чтобы красавицу не тронули?» Я не обратила тогда на это внимания, решила, что он просто дразнится. Но теперь мне пришло в голову, что загадка Пэка жутковато перекликается с тем, что говорит шаманка Ногён. – Ынсук выбрали вместо какой-то другой девушки. Вот что она рассказала мне тогда. Если эмиссар принимает взятку, какой бы крупной она ни была, он должен найти другую девственницу взамен той, которую пощадили. Потому что ведется тщательный учет количества девушек, которых отправляют в империю Мин. Я оттянула воротник ханбока, мне стало душно, будто меня загнали в ловушку. Мне не хотелось верить шаманке, было бы легче просто обвинить ее в убийстве. Но нельзя игнорировать факты. Я читала в одной книге о требовании бывшего императора династии Мин по имени Юнлэ: он велел, чтобы ему прислали из Чосона тысячу женщин. Если бы к его двору прибыло только девятьсот девяносто девять, правительству Чосона пришлось бы отвечать за свою ошибку. Эмиссар не мог просто взять деньги и отдать девушку обратно отцу. Необходимо было найти ей замену. – Эмиссару нужна была другая красавица взамен! – Шаманка с трудом выплевывала из себя слова, будто вытягивала их откуда-то изнутри силой. Казалось, она вот-вот рухнет в изнеможении. – Сотни домов в Новоне снова перевернули вверх дном в поиске нужной девушки. «Спрячьте дочерей! – кричала тогда служанка. – Хорошенько спрячьте!» В тот день, семь лет назад, множество солдат оказалось у нас во дворе. Мать подняла тяжелую крышку сундука. «Прячьтесь, – прошептала она нам с сестрой, – и не вылезайте оттуда, пока я не скажу». Мы с Мэволь скорчились внутри в кромешной тьме. Для нас это была просто игра в прятки, и чтобы выиграть, надо было сидеть тихо. И мы сидели тихо, старались не хихикать, прислушивались к топоту и крикам. В какой-то момент я разобрала в этом шуме голос отца. «Принесите мне меч», – грозно сказал он. Мы просидели так довольно долго, успели страшно проголодаться, но тут мама открыла крышку. «Слава богам! – сказала она будто бы нам, но на самом деле самой себе. – Эмиссара позвали посмотреть на другую девушку. Должно быть, она красавица!» Мы вылезли из сундука, чувствуя себя победительницами. Никто нас не нашел. – Да, – пробормотала я, – я помню тот день. – Заменой тогда стала моя дочь, ее увезли. Прошло два года, и я встретила ее здесь, в Новоне. Боль исказила лицо шаманки, и ладони у меня вспотели. – По ее глазам я поняла: она видела смерть. Намеками и недомолвками она рассказала мне, через что ей пришлось пройти. Вместе с другими девушками ее отдали в гарем императора Сюаньдэ. Еще она сказала мне, что убьет того, кто обрек ее на такую судьбу, что она знает его имя. Но мне она этого имени не назвала. Я, конечно же, пыталась ее отговорить. Какая мать захочет, чтобы ее дочь стала убийцей? Я сказала ей, что лучше не высовываться, обо всем позабыть. Тогда мы и поссорились. Она обозвала меня трусихой. – А потом… ее нашли мертвой, – прошептала я. Шаманка Ногён покачала головой. – Она не самоубийца, Хвани-я. Твой отец рассказал мне, что тогда в лесу, когда он искал вас с Мэволь, он нашел и Ынсук. Она упала со скалы или же кто-то столкнул ее, но потом ее еще ударили ножом в спину. Ссыльный Пэк тоже говорил, что Сохён-Ынсук убили. Откуда ему знать об этом? Шаманка замолчала. В наступившей тишине я пыталась сообразить, что же мне теперь делать. Конечно, шаманка не рассказала бы мне столько подробностей, если была бы замешана в убийствах. Неужели я все это время шла по ложному следу? Я изо всех сил сжала липкими от пота пальцами отцовский меч и поморщилась от боли: я столько всего не понимала, что начала болеть голова. – Ты сказала, что меня будут допрашивать, – прошептала шаманка Ногён, ее как будто немного трясло. – Прошу тебя, уговори инспектора пощадить меня. Иначе я признаюсь в том, чего не совершала. У меня похолодели руки. – Зачем вам признаваться в том, чего вы не делали? – Я видела, как проводятся эти допросы, – сказала она. – Людей пытают, и свидетелей, и подозреваемых. Многие умирают от побоев. Дочь сказала правду, я трусиха. Я признаюсь в чем угодно, лишь бы пытка прекратилась. Мэволь стояла рядом с шаманкой и смотрела на меня так, будто я была ядовитой гадюкой, от которой лучше держаться подальше. Мне захотелось ласково заговорить с ней, сказать: «Я не стремилась специально обвинить шаманку во всех преступлениях. Я просто собирала улики и, возможно, в какой-то момент ошиблась». Но тут я вспомнила, что приехала на Чеджу для того, чтобы раскрыть преступление, а не чтобы воссоединиться с сестрой и жить с ней долго и счастливо. – Инспектор разберется, виновны вы или нет, аджиман, – сказала я. – Не только вас будут допрашивать, но и всех свидетелей, как только дело вновь откроют… – Раньше я думала, что ты старшая и умная, но теперь я вижу, какая ты на самом деле, – прошептала Мэволь. Она смотрела на меня по-новому, как будто видела впервые, как будто она уплывала прочь на корабле, а я осталась на берегу и постепенно превращалась в маленькую незначительную точку. Скоро я вообще исчезну. – Мэволь-а, – прошептала я. – Ты не видишь дальше своего носа. Тогда в лесу произошло убийство именно потому, что отец не захотел меня слушать. А теперь! – Сестра мотнула головой. – И ты поступаешь так же. Ты всегда такой была. Она взяла шаманку Ногён за руку и повернулась ко мне спиной. – Не волнуйся, – прошептала она старой мошеннице, – я выясню, кто настоящий преступник. Глава семнадцатая На закате должен вернуться инспектор Ю. Он арестует шаманку Ногён и увезет ее на допрос. Я сказала ему, что уверена в ее виновности, но теперь в мое сердце закралось сомнение. Слова Мэволь не давали мне покоя: «Тогда в лесу произошло убийство именно потому, что отец не захотел меня слушать». Я мерила шагами комнату, ощущение удушья не отпускало. Стены будто смыкались вокруг меня. Мышцы болели от какого-то невероятного напряжения. Я решительно пересекла комнату и раздвинула решетчатую дверь. Солнце садилось за горизонт. Голос Мэволь звучал у меня в ушах: «И ты поступаешь так же». Если бы отец был здесь, я не сомневалась: он рискнул бы всем, чтобы выслушать младшую дочь. Я закрыла лицо руками и прижала пальцы к глазам. Темнота и пустота. Я выкинула из головы все мысли и сомнения, сейчас главное было ответить на один вопрос: что имела в виду сестра? Ссыльный Пэк. Это имя сразу же пришло мне на ум. Мэволь не сомневалась, что он убийца. Самый очевидный из всех подозреваемых. Но почему же отец не нашел ответа, если решение было таким простым? Как мог он погибнуть из-за такой ерунды? Я зажмурилась сильней и сосредоточилась, пытаясь отгадать эту тайну. Снова вспомнилась загадка Пэка: «Насколько большой должна быть взятка, чтобы красавицу не тронули?» Шаманка Ногён предложила свой вариант: чтобы одну красавицу не тронули, нужно заменить ее на другую. Шаманка рассказала, что семь лет назад ее дочь похитили из деревни рядом с Согвипхо и отправили в империю Мин вместо другой девушки. Однако не все в этой истории звучало складно. Во-первых, слишком уж гладко подходил рассказ шаманки как ответ на загадку Пэка. А во‑вторых, если все это правда, зачем Пэк подбросил мне эту загадку? Он хотел, чтобы я узнала правду, или просто игрался со мной? Что ж, я ее узнаю. Снова поговорю со Ссыльным Пэком. Руки дрожали от нервного напряжения, но я схватила дневник со стола, натянула чангот на голову и взяла отцовский меч чукчандо. Нельзя идти безоружной к Ссыльному Пэку.