Не ответив, Рина закрыла дверь, пошла к окну, убрала с него «улику», выбросив бутылку в мусорное ведро, и закурила. Легко ли ей просто взять и отказаться от выпивки? Пожалуй, она продержалась бы неделю, в этом нет ничего сложного, если ты не конченый пропойца. С сигаретами куда сложнее, ведь они оказывали незаметный, отложенный эффект. Она чувствовала, что стала дышать хуже, все чаще проявлялся хриплый кашель, иногда болела грудь. Но что-то тянущее внутри ее каждый раз возвращало к пагубной привычке, будто под действием неведомой магии или медленного яда. Алкоголь же давал эффект быстро: стоило только залить его в горло, как мысли приобретали желаемую туманность, превращаясь в вату. С ним было и проще, и сложнее, потому что иногда в ее сознании кружился такой карнавал образов и обрывков воспоминаний, что накатывала тошнота. Она еще не докурила, когда телефон зазвонил. Мама. На этот раз Рина решила ответить: звонили настойчиво, могло что-то случиться. – Алло, – ответила она устало. – Рина, – голос матери звучал немного взволнованно, – привет. Ты не ложишься? Рина сделала последнюю затяжку и затушила сигарету в стакане. – Нет, мам, только собираюсь. Что-то срочное? В трубке зашуршало, мама не торопилась отвечать. – Я весь день звонила, ты почему не брала трубку? Рина села на кровать, начиная волноваться. – Была занята. Что у тебя с голосом? – Дочь, кто такой Вадим Гусев? Рина почувствовала, как в ушах зашумело, к лицу прилила горячая кровь. Она прокашлялась и ответила с трудом: – Приятель. Мама, почему ты про него заговорила? Вздох. – Узнала, что его вызывали на допрос. Они думают, ты была в его машине, когда… – Стоп! Рина поежилась, не в силах справиться с безумно колотящимся сердцем и сбившимся дыханием. Она не могла, не хотела этого всего знать. Ей это не нужно. Почему сейчас? Все меняется, и именно в этот момент ее так бесцеремонно выдирают из царства неведения и тумана и швыряют лицом прямо в суровую действительность. Она ударила себя кулаком в грудь, пытаясь унять сердцебиение, но бесполезно. – Рина, ты не рассказывала ни о каком приятеле. Почему я об этом ничего не знаю? Слова матери ранили все больнее, Рина не чувствовала в себе сил продолжать этот разговор. – Хватит, мам, я не хочу этого слышать! Если хочешь что-то узнать, звони моему новому психологу, вы же уже познакомились, – слова ее сочились ядом, – не надо резать по живому. В трубке послышался нервный смешок. Похоже, мать была в ярости. – Может, ты забыла, в чем все дело? Теперь появляются какие-то приятели! У меня уже вся голова седая! Я устала, дочь, и ты не помогаешь все исправить! Из глаз сами собой покатились крупные горячие слезы. Горло сдавил удушающий ком. – Ты исправишь! Если сейчас отвалишь от меня! – прорычала Рина и бросила трубку. И упала на кровать, дав волю болезненным рыданиям. Она каталась по покрывалу, не в силах унять внутреннюю боль, все мышцы были натянуты как струны. Мама хочет как лучше. Она всегда хочет как лучше. Рыдания не давали сделать вдох, нос заложило. Друг. Вадим – друг. Что значит этот допрос? И почему все считают, что дело в ее друзьях? У Вадима была машина?.. В дверь постучали. Рина быстро села на кровати и стерла слезы с лица. В ушах все еще стоял гул, а удушающий ком в горле никуда не делся. Стук вывел ее из истерики, но, кто бы ни пришел, не стоило ему заставать ее в таком виде. И так не удалось избежать вопросов о ночном инциденте, а ведь это всего лишь кровь из носа. Стук повторился, затем снова и снова. Рина посидела еще немного, выжидая, когда неизвестный уйдет, но он оказался настойчив. Она медленно встала с кровати, подошла к двери, шмыгая носом, и замерла, прислушиваясь, но это ничего не дало. Тогда она открыла замок. Личность гостя одновременно оказалась и сюрпризом, и нет. Это был Антон. Он стоял, слегка покачиваясь, в его руке была полторашка пива. – Да что с тобой такое? – Молодой человек вскинул брови и покачал головой. – Кто-то умер? Ты зачем спектакли затеваешь каждый вечер? Он оглядел ее с ног до головы и явно остался недоволен тем, что увидел. Рина обхватила себя руками и, подавив боль в груди, заговорила: – Я опять шумела? – Она шмыгнула носом. – Прости, знаю, ты здесь не за тем, чтобы слушать мои вопли… Антон остановил ее жестом и переступил с ноги на ногу, глядя куда-то мимо нее и все еще покачиваясь. Ей было прекрасно знакомо то состояние, в котором он пребывал, – полупьяный, наверняка выпил пару стаканов чего-то крепкого или литра полтора пива. – Что-то случилось? – спросила Рина. – Нет, но я собираюсь сделать что-то о-о-очень плохое, – он глупо усмехнулся и показал бутылку, – переманить тебя из лагеря трезвости. И не притворяйся, вчера я видел у тебя пустые бутылки из-под алкоголя, а сегодня ты шла к этому вашему шаману на таких рогах, что все сомнения отпали. От неожиданности Рина даже отступила на шаг. Ей хотелось и послать пьяного наглеца куда подальше, и все же узнать, с чего это он решил к ней завалиться. Неужели никого больше не смог найти? Была как минимум одна идиотка, готовая на многое, чтобы подобраться к нему поближе. – С чего ты решил, что можешь мне это предложить? – спросила она, глядя на бутылку. Антон махнул рукой. – Брось, я не считаю тебя алкашкой. Но ты пьешь, я сегодня тоже. Подруга твоя меня атаковала, пусти хотя бы спрятаться, пока она не заявилась ко мне в одних трусах. Я этого не переживу. Рина усмехнулась. Похоже, Елизавета нашла свою жертву и перешла в режим наступления. Рина смягчилась и отступила, пропуская Антона в номер. Он благодарно кивнул и прошел внутрь, сразу продвигаясь к окну. – Во дела, – он присвистнул, указывая на импровизированную пепельницу на подоконнике. – Здесь табор цыган проходил, или ты одна это все? – Раньше ты так много не болтал. Антон издал пару коротких смешков. – Да я ж пьяный, ты что, не видишь? Трезвый ни за что не пришел бы. – Ах вот как. – Черт… Я не в этом смысле. – Он потряс головой и шлепнул себя по щеке, не забыв после этого поправить волосы. – Просто вот сидел один, подумал, что мы соседи, почему бы не зайти. Рина уселась на кровать, чувствуя себя уставшей. – Вот и не надо было думать. – Прозвучало не слишком дружелюбно, но с этим можно было смириться. Антон поставил бутылку на подоконник, открыл окно, достал сигареты, вытянул из пачки две и протянул одну Рине. – Можешь рассказать, чего ревела. Если хочешь. Она взяла сигарету и наклонилась к нему, чтобы подкурить от любезно предложенной зажигалки. – Нет. Лучше ты расскажи, почему прячешься от Лизы. Антон поджал губы. – Не интересует. Еще с минуту они просто молча курили. Рина подумала, что рядом с Антоном ей спокойно. Он не язвил, как Елизавета, не лез в душу, как другие, смотрел на нее как на обычного человека. В его компании боль в груди потихоньку ослабевала. Мысль о разговоре с мамой уже не вызывала прилива горячей крови к щекам. Почти физически Рина ощущала то расстояние, которое отделяло ее от дома, и это ей точно нравилось. Как странным образом нравился этот бессмысленный разговор с человеком, которого она видела от силы четыре раза в жизни. Она теперь не любила разговаривать с мужчинами, но сейчас все было как-то иначе. – А ты-то чего напился? – она решилась прервать молчание, ставшее неловким. Антон опустил голову и потер пальцами глаза. Похоже, она задела не ту тему, но не могла не поинтересоваться. Сам виноват, что притащился. – А ты не знаешь?