Он выдохнул на свечу, пламя дрогнуло. — Ох, Элламэй, если бы я мог. * * * Целители что-то мне явно дали, что-то успокоительное или болеутоляющее, голова не хотела соображать, зато воспоминание о встрече с Валиеном в Розмари было ясным, как в ночь, когда это произошло. Мелькали и другие воспоминания, Мона и ее братья появлялись там, где не должны были — Арлен передавал мне бинты, чтобы я перевязала обожженную ладонь Вала, Мона стояла за плечом Вала, когда он глупо просил меня выйти за него замуж. Кольм бесстрастно смотрел во дворе, как Вандален и его совет превращали меня в ничтожество. Я слышала шепот голосов, тревожащий сознаний. Я не понимала, было ли это частью странных снов. Я не всплывала на поверхность, пока звуки не сопроводила боль. Я уцепилась за ясность, голоса утихли. Но другие ощущения — нет. Запах лаванды. Мягкий вес одеяла. Свет за веками. А еще боль в ключицах. Я разлепила глаз, чуть заерзав. Свет пронзил голову, прогнал обрывки снов. Я не сразу смогла сморгнуть слезы, различить цвета и формы. Слишком поздно я заметила, что не одна. Я зажмурилась. — Я это видела. Не притворяйся, что еще спишь. Я вздохнула и открыла глаза снова, присмотрелась. Я лежала на кровати в комнате с видом на запад, с видом на озеро. — Все еще в Люмене, — сказала я. — О, да, — сказал голос. — Все еще здесь. Я с неохотой повернулась к Моне. Она сидела в паре шагов от меня, выглядела как с картины. Ее волосы красиво ниспадали на спину, украшенные, наконец, короной с жемчугом. Теперь я понимала, что она имела в виду, описывая свою корону: серебро напоминало по форме волну, выплеснувшуюся на берег. Ее кулон лежал на платье цвета глубин озера, подпоясанного нитью перламутровых бусин. Но величие, как всегда, исходило не от ее одежды, а от выражения ее лица, она смотрела на меня, как ястреб на добычу. — Я не могла так легко отпустить тебя, — сказала она. — Мы еще не поговорили, — она с неохотой добавила. — И у тебя была сломана ключица. Я пошевелилась, левая рука была привязана к груди. Много бинтов пересекало плечо. — Будет шрам, — сказала она. — Им пришлось вырезать шип. Понятно, откуда болеутоляющее. — Где Вал? — спросила я. — Ты его упустила. Мы с ним почти постоянно вели переговоры эти два дня, — она покачала на документ, что был на ее коленях — договор о союзе между двумя странами. — Он направляет своих стражей, чтобы они отправили алькоранцев к их королю. Но он скоро вернется. Он все свободное время проводил рядом с тобой. Повисла тишина. Я разглядывала комнату, чтобы не видеть в ее глазах обвинение, но оказалось, что она не собиралась ждать, когда мы пересечемся взглядами. — Ты, — сказала она, — жуткая лгунья. Я теребила одеяло. — Не так часто я тебе и врала, Мона. — Да? А как насчет самой важной лжи? «Он не мой король»? — Так и есть. Я правда изгнана. Я была подданной его отца, а не его. — Я все еще считаю это ложью. — Одной из нескольких. — А что насчет того, как мы встретились? Бреда про то, как ты тонула? — О, нет, — сказала я. — Я не умею плавать. Правда. — И ты правда упала с пирса? Или прыгнула в океан намеренно? — И то, и то. Я выбирала момент. Я не хотела, чтобы меня ударили по голове. Это добавило правдоподобности. — Ты думала, что мы тебя спасем? — Признаю, это было самонадеянно, — сказала я. — Но времени было мало. Я искала вас три месяца после заявления Арлена в Санмартене посреди зимы. Она закрыла глаза. — Санмартен. Ты была там? — Да. Несколько месяцев. На берегу зимовать проще, чем в холмах. Я была на фестивале середины зимы, как и все из города. Арлен… ну, ты знаешь. Он был громким. Его услышали многие. — Ясное дело, — она отложила пергамент и перо на стол рядом с собой. — И ты сообщила Валиену. Он рассказал мне о вашей встрече в Розмари. — Мы встретились, как только смогли. Было непросто, но получилось. Мы несколько дней продумывали план, а потом я вернулась в Санмартен и обнаружила, что вы ушли. Новости расходились по округе, вы вовремя убежали. Но я сбилась. Вал рассчитывал на меня, и, когда я нашла вас в Тиктике, я не хотела терять время. — Ты была в отчаянии. — Да. Но сработало. Вы подумали, что это ваша идея, что я в долгу перед вами. Спасение моей жизни позволило этому начаться. Она молчала и смотрела на меня. А потом тихо сказала: — Ты могла бы просто сказать мне. — Ты бы мне поверила? — спросила я. — Если бы я подошла и сказала, что проведу тебя по Сильвервуду в Люмен, и что король Валиен поможет тебе прогнать Алькоро, ты бы честно поверила мне? — Я могла, Мэй. — Я не могла рисковать. Слишком многое зависело от этого. — Мне рассказали. Свергнуть короля, объединить воюющие страны, расшатать испорченный совет… — она посмотрела на меня. — Или ты о другом? — Я просто хотела домой, — устало сказала я. — Не моя вина, что для этого пришлось сдвинуть страны. — Ты опасно играла в комнате совета в Лампириней. Я потерла лицо свободной рукой. — Это я буду вспоминать вечно. Этого не должно было произойти. Вал был умнее меня, отвлек их от того, кем вы были на самом деле. Она тихо смотрела на меня, сжав губы в тонкую линию. — Что еще пошло не по твоему плану? — Кроме плена? Все сражения тут, в Черном панцире. Никто не должен был пострадать. Вал собирался показать верность, помогая прогнать алькоранцев из Люмена. Он прошел со своими солдатами, а бой начался, — паутина пропала с моего мозга, и я резко повернула голову в ее сторону. — Как Арлен? Она смотрела на меня, но помрачнела. — Он потерял глаз. Я оттолкнулась свободной рукой, несмотря на боль. — Что? Она указала напряженным движением. — Левый. Не видит им совсем. Капитан ударил мечом. Я сжала одеяло в кулаке, все дрожало. — Нет… — Могло быть хуже. — Как он? — Лежит на кровати, ест жареную рыбку, — уголок ее губ дрогнул. — Он будет жить, останется красивый шрам. Он уже подумывает о повязке на глаз с жемчужиной. Сорча от него не отходит. Рука задрожала от попыток сесть, и я рухнула на подушку, зажала переносицу. Мона ждала, позволяя задать вопрос без спешки. Я выдохнула. — А Кольм? Она молчала. Опустив руки на колени, она подбирала слова. — Он еще придет, — сказала она. — Он меня простит? — спросила я. — Он даже стыдится, — она указала на мое плечо. — Он убил бы тебя, если бы попал, как задумывал от злости… Думаю, это его напугало. — Я не… я надеялась… — Знаю, — сказала она. — Но он снова и снова видит перед глазами, как казнили Аму. Он не любит обмана, — она склонила голову. — Он был прав в Тиктике. Я слишком быстро тебе поверила. Он не дал желанию вернуться к озеру ослепить себя, в отличие от меня.