– Пойдем, Руслан, – вздохнул Тарханов. – И нам отдохнуть не мешает. Завтра тяжелые дни начнутся. – Конечно, Петр Иванович, – кивнул Шатун, снова подхватывая его под локоть. * * * Стоя рядом с гробом в церкви, Руслан слушал распевы певчих и пытался понять, чего ему больше хочется. Взять штурмом тюрьму и развешать всех виновных на ближайших столбах, или прежде выбить из них все дерьмо, заставив признаться, кто именно заказал это нападение. Граф Рязанов, уже успев арестовать всех причастных к виновникам нападения, по большому секрету сообщил, что с делом этим все не так просто и что расследование только начинается. Служба закончилась, и родственники, поклонившись покойной, отступили в сторону, давая возможность попрощаться остальным. Шагнув к домовине, Руслан, не раздумывая, нагнулся и, приложившись губами к холодному лбу девушки, медленно выпрямился. Шагнув в сторону, он быстро перекрестился и тут же почувствовал, как кто-то осторожно взял его за рукав. – Будь рядом, Руслан, – еле слышно попросил князь Тарханов, левой рукой поддерживая рыдающую супругу. – Не сомневайтесь, Петр Иванович, – кивнул Шатун, подбираясь и оглядывая толпу, находившуюся в церкви. Улучив момент, он сделал шаг в сторону, прикрывая собой княжескую семью. Всю дорогу до кладбища он старался держаться так, чтобы оказаться между четой Тархановых и возможными точками нападения. Князь, даже пребывая в горе, сумел заметить эти его перемещения и, удивленно оглядев кладбищенский забор, вопросительно выгнул бровь, в упор посмотрев на парня. – На всякий случай, – еле слышно ответил Руслан на невысказанный вопрос. Благодарно кивнув, князь подхватил своих женщин под руки и медленно повел их к могиле. Найдя взглядом Рязанова, Руслан кивком головы указал ему на плачущую Лизавету, а сам направился следом за семьей, держась в трех шагах за их спинами. Гроб опустили в яму, и каждый бросил в могилу горсть земли. Прозвучали последние слова заупокойной молитвы, и толпа начала расходиться. Точнее, покидать территорию кладбища. Поминки проходили в лучшем ресторане города. Руслан, привычно выпив три рюмки, вышел из-за стола и, выбравшись на балкон, встал за угол, прислонившись к стене, чтобы в одиночестве привести мысли в порядок. Прикрыв глаза, он принялся прокручивать в голове события прошедшего дня, мысленно вспоминая каждую мелочь, которая привлекла его внимание. На похоронах и поминках народу было много, но он заставил себя внимательно отслеживать реакцию каждого. Особенно во время прощания. Шорох материи рядом заставил его открыть глаза и резко повернуть голову. Вышедшая на балкон Зинаида Павловна Тарханова, утерев платком глаза, подошла к нему поближе и, грустно улыбнувшись, тихо спросила: – Руслан Владимирович, вы действительно хотели свататься к Наташеньке? – Чего уж теперь, ваше сиятельство, – вздохнул Руслан в ответ. – Не судьба. – Вы простите меня, княжич. Это ведь я не хотела, чтобы вы с Наташенькой встречались, – неожиданно призналась княгиня. – А она мне наперекор все делала. К отцу ради вас несколько раз ходила. Не подумала, старая дура, что живем, словно в аду огненном. То и дело стрельба да разбойники на улицах. – Бог простит, Зинаида Павловна, – едва заметно улыбнулся Руслан. – Я уже Петру Ивановичу говорил, теперь и вам скажу. При любой нужде только знать дайте. Чем смогу, тем и помогать стану. – Спаси Христос, Руслан Владимирович, – кивнула княгиня, пряча набухающие слезы. Вечером, когда хозяева особняка угомонились, а прислуга отправилась отдыхать, Шатун погасил в комнате свет и, распахнув окно, уселся на подоконник, пытаясь хоть так охладить гудящую от усталости голову. Дневная духота сменилась неожиданным проливным дождем. Слушая шорох капель, Руслан бездумно смотрел в темноту, пытаясь расслабиться, но мысли упорно возвращались к происходившему в церкви. Перед его внутренним взором мелькали лица, подходившие к гробу, их глаза и мины, с которыми они смотрели на покойную девушку. Тихий стук в дверь заставил его очнуться и, соскользнув с подоконника, бесшумно подобраться к двери. Одним плавным движением распахнув створку, Шатун с удивлением рассмотрел в неверном свете свечи мрачную физиономию майора. – Тоже не спишь, – понимающе кивнул Рязанов. – Заходи, – вздохнул Руслан, отступая в сторону и пропуская приятеля. – У тебя тут бокалы найдутся? – спросил граф, демонстрируя ему бутылку коньяка. – Смеешься. У меня их и дома-то нет, – хмыкнул Руслан в ответ. – Ну, значит, придется прямо из бутылки, – вздохнул Рязанов и, ловко выдернув пробку, протянул тару Руслану. – Земля ей пухом, – тихо произнес Шатун и приложился к горлышку. – Царствие небесное, – поддержал Рязанов и, лихо запрокинув голову, глотнул напитка. – Что теперь делать станем? – помолчав, поинтересовался Руслан дальнейшими планами начальства. – Я должен это дело до конца довести, – твердо ответил граф. – Это, брат, теперь дело чести. – Что от меня требуется? – кивнув, прямо спросил Шатун. – А ты все уже сделал, – зло усмехнулся Рязанов. – Казаки твои всю эту сволочь отловили и ко мне в кабинет привезли, даже карету арестантскую не пользуя. Через седла перекидывали и привозили. Лихо ты их выучил. Ни Бога, ни черта не боятся. Так что теперь за мной дело. К слову сказать, даже Татищев был весьма удивлен выучкой твоих подчиненных. – Это еще не выучка, – отмахнулся Руслан. – Ну да. По сравнению с тобой самим, верно. В полной темноте десяток стрелков положить, и ни царапины не получить, это и вправду уметь надо, – вспомнил он их ночной бой. – Ты говорил, там не все так просто, – напомнил Руслан. – Может, расскажешь? – Не о чем пока толком рассказывать. Наткнулся я случайно на письмецо одно, а там синим по белому сказано, что некоего поручика надо любой ценой заставить какие-то чертежи отдать. И сделать это должен не кто иной, как статский советник Политковский. Понимаешь, о ком речь? – Зачем тогда было на их карету нападать? Я ж не прятался. А с бала мы с тобой даже без охраны ехали, – развел Шатун руками. – Вот тут и заключается самое удивительное, – вздохнул Рязанов. – Они и вправду кареты перепутали. Наняли варнаков местных, а те толком нас в лицо-то не знают. Одного из них за нами приглядывать поставили, а тот герб княжеский увидел и сообщать побежал, даже не посмотрев, кто в ту карету сел. Да еще женщины… – Рязанов качнул головой и, махнув рукой, продолжил: – Им, видишь ли, посплетничать захотелось. Вот они и приказали кучеру лошадей особо не гнать. Тот и повел их шагом. А те варнаки карету увидели и давай палить. Только стрелять-то толком не умели. Кучера сразу убило. Лошадь одну ранило. Ну, и Наташу, – еле слышно закончил он и снова приложился к бутылке. – А кто ж в ответ стрелял? – подумав, удивленно спросил Руслан. – Я ж помню, что после залпа пара отдельных выстрелов было. – Не поверишь, княгиня Зинаида Павловна, – хмыкнул в ответ граф. – Как от испугу отошла, так из-под сиденья пару пистолетов выхватила и давай в ответ палить. Я как узнал, ушам своим не поверил. Оказалось, она с князем и на охоту по сию пору ездит, и вообще с оружием дружит. Бой-баба. Их тихую беседу прервал очередной стук в дверь. Удивленно посмотрев на приятеля, Руслан легко поднялся и, отворив дверь, растерянно отступил в сторону, пропуская в комнату князя Тарханова. Петр Иванович, пройдя в комнату, кивнул вставшему майору и, присев в кресло, молча протянул руку за бутылкой. Получив требуемое, князь внимательно осмотрел этикетку и, кивнув, сделал добрый глоток из горлышка. – Так и знал, что вы спать не станете, – проворчал он, возвращая тару. – Уснешь тут, пожалуй, – в тон ему буркнул Руслан, снова усаживаясь на подоконник. – Я все думаю, как же вовремя вы мне, мальчики, под руку подвернулись, – неожиданно высказался Тарханов. – Не будь вас, тут бы черте-те что творилось. И ведь самое поганое, что в ситуации такой не знаешь, кому доверять можно. А тут вы. Простые, понятные и государству верные. Храни вас бог, мальчики. – Благодарствуем, Петр Иванович, – склонили приятели головы. – Вот что, граф, – помолчав, неожиданно сменил князь тему. – Татошеньку уж не вернешь, но ежели вы решите за Лизанькой ухаживать, считайте, что я вам свое благословение уже дал. Видел я, как льнет она к вам. Даже там, в церкви. Чует защиту. – Я, признаться, и не смел надеяться, – растерянно пролепетал Рязанов. – Смейте, граф. Смейте, – решительно кивнул князь. – И не тяните время. Одну дочку я уж схоронил. А имущество да деньги дело наживное. Вы офицер честный, так что с карьерой вам Татищев поможет. Я знаю. – Благодарствую, ваше сиятельство, – окончательно растерявшись, выдохнул Рязанов, вскакивая. Похоже, от приятных новостей у него малость думалку заклинило. Во всяком случае, именно так показалось Руслану, который наблюдал эту картину с легкой грустью. Потому как благодарил майор князя не совсем так, как это было принято. Но Тарханов не обратил на это никакого внимания. Снова взяв у майора бутылку, он в очередной раз глотнул коньяку и, отдышавшись, возмущенно буркнул: – Ну, вы, ребятки, словно в окопах. Рукавом спиртное занюхиваете. Поднявшись, он распахнул дверь и, выйдя в коридор, громко окликнул: – Эй, кто там? – Чего изволите, ваше сиятельство? – тут же отозвался голос слуги. – Тихон, ты, что ли? Сходи, голубчик, на кухню, собери закуски какой. И коньяку еще прихвати. На троих собирай, голубчик. Не скупись. Дочку мою поминать будем, – дрогнувшим голосом закончил он и, вернувшись в комнату, добавил, обращаясь к приятелям: – А вы, мальчики, запомните. В этом доме вам всегда рады. И слуги на то мой особый приказ имеют. Коль в чем нужда возникнет, не чинитесь. Приказывайте им. Есть в доме, принесут, а нет, сходят и купят. Друзья растерянно переглянулись, пытаясь решить, чего тут больше, пьяной щедрости или человеческой благодарности за оказанную помощь. – Думаете, напился старый? – понимающе усмехнулся Тарханов. – Нет, мальчики. Еще не напился. Хотя, признаюсь, очень хочется. Чтоб до беспамятства. До соплей. Душа болит… – всхлипнув, он рухнул в кресло, закрыв лицо руками. – Не стоит так-то, Петр Иванович. Не воротишь ее пьянством, – тихо сказал Руслан, присаживаясь рядом с креслом на корточки. – После только хуже станет. – Знаю, сынок, – еле слышно отозвался князь. – Ты уж прости старика. – Господь с вами, Петр Иванович, ну какой вы старик. А что больно, так оно и понятно. Не чужого человека потеряли. Кровиночку свою. Появившийся слуга снес в комнату поднос, уставленный тарелками, судками и приборами. Ловко сервировав стол, он придирчиво осмотрел получившийся натюрморт и, развернувшись, все так же молча исчез. – Наливай, Михаил, – скомандовал князь, отдавая ему почти пустую бутылку. Быстро разлив по бокалам напиток, Рязанов подал тару хозяину дома и, подняв свой бокал, ни слова не говоря, выпил. Этот жест повторили остальные участники этой странной пьянки. Закусив прозрачным ломтиком ветчины, Шатун вдруг понял, что дико голоден. Удивленно прислушавшись к своему организму, парень недоуменно хмыкнул и, качнув головой, потянулся за очередной порцией закуски. – Ты чего, Руслан? – поинтересовался граф, заметив его недоумение. – Оголодал вдруг. Сам не понимаю с чего, – растерянно признался Шатун. – Это бывает, – понимающе кивнул Тарханов. – Помню, в крымском походе, после боя, воды попил и чую, сейчас быка бы съел. С меня тогда весь полк смеялся. Кого-то от той бойни с души воротит, а меня, наоборот, есть потянуло. Ты ешь, сынок, ешь. Раз душа просит, значит, так оно и надо. А ежели мало будет, так еще принесут. В моем доме вы голодными никогда не останетесь. Оба. В том слово вам свое даю, – закончил князь, тряхнув кулаком. – Петенька, ты не налегал бы на коньяк-то, – раздался тихий голос, и в приоткрытую дверь проскользнула княгиня.