1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 * * * Лесной народец 1 Глеб сидел в городском кафе за столиком у окна. За окном лежала оживлённая улица, люди текли как река — серая и грязная, несмотря на начало лета. В Сибири всегда так — лето приходит с опозданием и никогда нет уверенности, что оно действительно пришло. Глеб смотрел на своё отражение в стекле и злился. Там сидел худой, высокий человек с квадратной челюстью и болезненно горящими глазами. Тёмные волосы, чёрная толстовка и унылые тени вокруг глаз. Ему всего двадцать шесть, а отражается почти старик. Бесит всё! На экране ноутбука, который стоял перед ним, была раскрыта страница конкурса на лучший документальный фильм от Фонда Кино. Стандартные условия: сроки, состав комиссии, требования к материалу. Ничего нового. Кроме награды. Награда была такой, что не позволяла закрыть ноут и забыть про участие в конкурсе. Нет, мимо пройти нельзя, надо бороться. Только вот у Глеба не было ни одной подходящей темы! И это бесило. Он знал, что может снять прекрасную документалку. Такую, что все рты пооткрывают! Достойную первого места. Но идея… она не шла. Ни одна! Обычно их было великое множество, но сейчас они все скопом словно растворились, разбежались, как тараканы и спрятались в самые глубокие щели его разума. Нет, ну не совсем все, конечно, парочка осталась. Но они не подходили, потому что у этого конкурса была конкретная тема. “Выживание на грани”. Никого “выжившего” среди знакомых Глеба не было. О чём снимать, он понятия не имел. — Ты тут? На соседний стул приземлился Костя. Свою сумку он хлопнул об стол, так что чуть не сбил на пол ноутбук. Глеб поморщился. Костя был бодр и весел. Рост у него, как у Глеба, а вот телосложение плотное, и лицо круглое, с розовыми губами и выцветшими серыми глазами. Светлые волосы слегка завивались. Костя улыбнулся, сверкая крепкими зубами. От него несло здоровьем, почти сшибая всех окружающих в радиусе трёх столиков. — Ну всё, Глебосс, ты мне должен. Для начала кофе купи. И бургер, тот, с толстым бифштексом. Вначале Глеб хотел было отказаться, причём в крайне грубой форме, но взглянул на Костю и замешкался. Чутьё подсказывало, что просто так тот не станет наглеть. То есть он может и просто так наглеть, понятное дело, но делает это с другим лицом. Поэтому Глеб встал и сходил за тем, что “попросил” Костя. Вернулся, поставил перед другом поднос с заказом. — Ну? — Нетерпеливо спросил, едва усевшись на своё место. Тот схватил бургер обеими руками. — Знаешь про тётку мою? Которая в психушке работает? Нет? Неужели я не рассказывал… Ну, неважно. Так вот. Вчера я к родителям ездил… ну, и она там была. И рассказала историю одну. Глеб тут же почуял — вот оно! Он придвинулся ближе, гипнотизируя Костю немигающим взглядом. — Ну? Говори! — Есть у них пациентка одна… зовут Даяна. Так слушай… — Костя весь светился от восторга. — Нашли её два месяца назад у деревни Козульской, это семьдесят километров от нас. Так вот… нашли за крайними домами, почти в лесу, в канаве, снег ещё не сошёл. Она была истощена и практически раздета. Дезориентирована, конечно. Понял? — Была истощена и раздета, понял. Ну и что? — А то! Потом выяснили, что это та самая девушка, которая пропала три года назад в Якутии! Понял? Три года она числилась без вести пропавшей, а вышла к нам! Две тысячи километров по лесу! По непроходимой тайге. Понял? Одна! Шла три года! У Глеба в голове мгновенно стали проноситься картинки. Так, как он бы снял эту историю. Одинокая девушка в дремучей тайге. Изнурённое бледное лицо. Страх в глазах. Дрожащие губы. Исцарапанные руки и ноги… — Сколько ей лет? — Сейчас девятнадцать. Когда она пропала, было шестнадцать. — Может, она не сама пропала? Кто-нибудь увёз? Таскал за собой три года и бросил здесь, в Красноярском крае? Зеки какие-то? Она вообще нормальная? В смысле, не аутистка? — Была нормальная. Ну, а вышла… сам понимаешь, три года одна в тайге. Конечно, мозги набекрень. Почти не говорит. Мычит. Смотрит в одну точку. Руками машет. Иногда что-то ищет… на уровне ног. Тётка думает, собаку. — Так может её увезли? — Повторил Глеб. — Мужики какие-нибудь? — Не-а. В больнице её осматривали. Она девственница. Глеб замолчал. Костя довольно ухмыльнулся и стал вгрызаться в гамбургер. И правда, если бы её украли, вряд ли бы она осталась девственницей. Психи и маньяки разные, конечно, бывают, но кто станет таскать за собой красивую молодую девку и ни разу не снасильничает? — А она красивая? — Уточнил Глеб. — Очень даже. Ну, тётка так говорит. Однако этот вариант со счетов сбрасывать не стоит. — Костя… но может, это был не мужик? Маньяк? А баба? Они ж за равноправие давно, имеют право и маньяками быть. Глеб кисло улыбнулся. Хотел пошутить, но кажется, вышло не очень. Хотя Костя на миг растянул губы — сделал такое одолжение. — И больше скажу. — Заговорил Костя. — Её же обследовали, проводили много тестов, психиатры всяких мастей. Случай-то интересный. В общем, она не боится людей. А если бы её кто-то украл и мучил — то боялась бы. А она вначале вообще будто удивлялась, кто это такие. Ну, люди, в смысле. Смотрела на руки, ноги, лица щупала, как будто прежде никогда человека видела. Даже облизала кому-то руку… фу, даже представлять неохота. — Может, забыла всё плохое? Говорят, есть такая защитная реакция у психики в особо травмирующих ситуация — начисто забывать, что было, чтобы остаться в своём уме. Вот и забыла людей. — Начитался уже, да? — Кисло сморщился Костя. — Да, начитался! Должен же я знать тему работы! Глеб захлопнул крышку ноутбука и задёргал ногой. Какая вероятность, что девчонка провела три года в одиночестве в тайге и выжила? И она не дикая была, не недоразвитая. Не Маугли, в общем. Жила в цивилизованном обществе, скорее всего в посёлке, в квартире или в доме, ходила в школу. А? Если брать два варианта — три года в тайге без вещей и подготовки или забытая травма, полученная от похитителя — конечно, только второй вариант имеет право на существование! Но… нога замерла. Документалки, конечно, всегда основываются на фактах. Но… кто мешает сделать интересно? Попытку расследования? Повтора того, как это вроде бы произошло? Размышлений, насколько это возможно? А? Глеб тихо вздохнул. В лесу она жила или не в лесу — никто точно не знает, верно? Никто наверняка этого установить не может. Что мешает проводить расследование, предположив, будто она реально выживала в лесу? Про маньяка какого-нибудь, конечно, было бы интересней, да только там ничего не доказано и не расследуется… Не расследуется же? — Дело есть какое-нибудь уголовное дело по факту её пропажи? — Спросил Глеб. — Не-а. Какое дело? Она же, наоборот, нашлась и даже целая. — И проверки не было? — Была, чисто формальная, но закрыли быстро. Чего проверять, говорю же! Целая она. — Ясно. Ну вот… придумать маньяка можно, конечно, но для этого нужны материалы уголовного дела, а их нет. И к теме конкурса маньячила не так хорошо подходит, как выживание в лесу. Да и чревато… если конкретного маньяка нет, его имя не называется, а лицо не показывается, — это не интересно, какое это к чёрту расследование? Зритель только разозлится, что его пустыми щами кормили, да и всё. Глеб снова представил картинку: бедная девушка сидит, скорчившись, под деревом, под проливным дождём. Кутается в какую-нибудь кофточку. И ноги обязательно босые, с прилипшими к ним грязными листьями. И трогательно дрожит. Сердце у Глеба забилось быстрее.