Пролог Банда во второй раз спустилась с гор на рассвете. Еще была половина третьего ночи, однако на открытом пространстве, вне гор, уже активно начало светать. Это в ущельях рассвет приходит сразу: утренний свет словно на голову сваливается, когда солнце выходит из-за хребта. А до этого внизу стоит полумрак. А на равнине оно сначала просто выглядывает из-за моря и освещает широкий простор. Потом плавно поднимается выше и уже безостановочно катится по небу на запад, где вечером спрячется за другие горы. Все шестнадцать моджахедов, составляющих нынешний джамаат эмира Малика Абдурашидова, умели ходить на дальние расстояния и не теряли при этом сил раньше времени. А сейчас предстояло пройти около тридцати километров. И эмир желал воспользоваться утренней прохладой для этого перехода, хотя его моджахеды в свое время без проблем переносили переходы и при обычной жаре сирийской пустыни, когда моча в организме закипает. Тогда требовалось за короткое время преодолеть большую дистанцию и ударить там, где тебя не ждут. И даже под землей часто ходили. Пользовались теми переходами, которые сами же и рыли. То есть моджахеды умели не только стрелять и убивать, но и работать лопатами и кирками. И это было предметом гордости эмира Малика. Он сам работать умел продуктивно и подолгу, пока работа не будет закончена. И в своем джамаате держал только тех, кто умел работать не хуже самого эмира. Пришло сообщение о том, что в один день и даже одной инкассаторской машиной в село, которое было одновременно и райцентром, доставят деньги — пенсии для пенсионеров всего района и ранее задержанную зарплату работникам комбината строительных конструкций. Причем зарплату сразу за два месяца вместе с авансом за третий месяц. Сообщение это эмир получил от своего верного человека звонком на трубку. И сразу начал готовить джамаат к выходу. Он разделил моджахедов на три группы, каждой из которых самостоятельно выработал и поставил конкретную, до мелочей продуманную задачу. И рассчитал время для каждого отдельного действия. Подробный план села у эмира был. План этот являлся точной копией того плана, что висел в кабинете главы района. Тот план сфотографировали на трубку, потом на компьютере увеличили и распечатали. Таким образом, Малик Абдурашидов знал, как располагается каждое строение в каждом дворе села. А потом уже ему сообщили, кто в каком доме живет и кто может представлять для джамаата хоть какую-то угрозу. Эти люди, естественно, подлежали уничтожению в первую очередь. Не все, только наиболее опасные для джамаата. И на это дело была направлена третья по счету группа. Каждое действие против отдельного опасного человека было просчитано до деталей, и все, что эмир задумал, он был уверен, моджахеды выполнят в точности. Эмир умел спрашивать строго, и все это знали. Знали и потому выполняли. Так, в половине седьмого утра джамаат вышел на окраину села. Ждали еще час — слишком быстро шли. Но Абдурашидов всегда считал, что лучше спокойно отдохнуть перед делом, чем, запыхавшись, начинать то, что требует вдумчивости и тщательности. Две группы из трех так и остались ждать за пределами села, на берегу речки, текущей со стороны гор, среди островков густых кустов. Там, на берегу речки, были обнаружены два рыбака — мужчина лет тридцати пяти с сыном лет двенадцати. Они могли предупредить жителей о нападении, и потому обоим просто отрезали головы. Это самое надежное средство, которое никогда еще не подводило. Это не огнестрельное ранение, после которого человек бывает в состоянии хотя бы несколько слов прошептать. К тому же автоматные очереди могут услышать в селе и насторожиться. А тут удар прикладом в затылок одному и в лоб другому, и после этого в ход идут ножи… После этого маленького инцидента третья группа в составе шести моджахедов, вооруженных, помимо ножей и пистолетов, четырьмя автоматами и двумя арбалетами, вошла в село через огороды. Начали с дома председателя сельсовета. Спрятали оружие, пробрались через кусты под окна, заглянули так, чтобы их увидели с кухни, после чего затаились. Хозяин, мужчина серьезный и нрава крутого, естественно, выскочил в огород с двустволкой. И тут же, прямо на крыльце, получил в грудь стрелу из арбалета. Простого арбалета, купленного в магазине спорттоваров. Стрела, конечно, крепкого здорового мужчину не убила, хотя и вонзилась в грудь достаточно глубоко. Возможно, он даже умер бы потом от ранения. Но «потом» — это неинтересно, точно так же, как «возможно». Главное, что стрела, которую обычно зовут «болтом», мужчину свалила с ног. Ему тут же перерезали горло до самого шейного позвонка. С позвонком возиться не стали, потому что это потеря времени. А оно было дорого. После этого двери подперли черенками лопат из стоящего тут же сарая, а дом подожгли. Мало ли кто мог наблюдать из окон за происходящим. У хозяина в доме теща и трое малолетних детей. Жена вот только в больнице с инфарктом лежит. После этого случая и ее, надо думать, похоронят. Деревянное строение было охвачено огнем стремительно. В одном из окон второго этажа появилось из-за откинутой шторки детское лицо. Девочка в белой кружевной ночной сорочке открыла раму и хотела выбраться из горящего дома. Стрела, пущенная из другого арбалета, пробила ее насквозь, и кровь потекла по горящей стене. А группа уже устремилась дальше. Времени любоваться плодами рук своих у моджахедов не было. Теперь уже побежали по улице, по газону, заросшему кустами, и почти не скрываясь. Но бежать было недалеко. Через два дома находился дом заместителя начальника районной полиции, который временно исполнял обязанности начальника, пока тот в отпуске и отдыхает с семьей в Турции. В дом ворвались и без стеснения расстреляли и хозяина, готового уже выйти, чтобы отправиться на службу, и его жену. Дети, а их, согласно данным, было четверо — одних мальчишек, еще, видимо, спали, скорее всего, на втором этаже, и не поняли, что за шум будит их. Дети еще не очень понимают звуки автоматных очередей и не выделяют их среди других привычных звуков. И не важно было, успеют они выпрыгнуть из дома, который тоже подожгли, или задохнутся в дыму. Значит, это их судьба, так решил эмир. Главное, что в зажатой ладони хозяина дома были ключи от машины. Машина стояла здесь же, во дворе. Ворота из тонкого профилированного листа можно было бы и открыть, но это тоже была потеря времени. Потому видавший виды «уазик» с полицейской символикой их просто выбил. И устремился дальше, прямиком к райотделу полиции. Тормоза резко заскрипели перед крыльцом в три ступени. На крыльцо с испуганным лицом выскочил дежурный с капитанскими погонами, отдал честь, готовый сделать доклад, но тут же упал на дверь и выбил плечом стекло. По крайней мере, пули стекло не пробили. Характерных отверстий не было. Все пули поглотило толстое тело капитана. Моджахеды ворвались внутрь. Там стал понятен испуг дежурного при виде в такую рань машины заместителя начальника. За стеклом в «дежурке» на коленях сержанта сидела кривоногая рыжая деваха в юбке, которая кончалась, едва успев начаться. Сержанта пристрелили прямо сквозь деваху. Пули размозжили ему голову. Потом откуда-то из внутреннего коридора появился целый полицейский наряд с пистолетами в руках. А последний даже с автоматом. Один из ментов наряда успел сделать выстрел и попал в бронежилет ближнему к себе моджахеду, вооруженному арбалетом. Бронежилет пистолетную пулю выдержал. А автоматы пришедших сделали свое дело. С нарядом было покончено. Пробежка по двум этажам ничего не дала: все кабинеты были пустыми, встретилась нападавшим только уборщица, что несла ведро с водой. Она попыталась напасть на моджахедов с этим ведром, сначала облив их, а потом ударив пустым ведром по голове ближнего к ней. Автоматная очередь в голову размазала по лицу густые усы женщины. После чего, согласно плану эмира Абдурашидова, осталось сделать только одну поездку — к дому главы районной администрации. А в селе уже был заметен дым от горящих домов. Может быть, потому и еще из-за звука автоматных очередей глава администрации торопился и уже выезжал из ворот своего дома, когда выезд ему закрыл «уазик» с полицейской символикой. Расстрел прошел без разговоров, после чего на крыльце была расстреляна жена главы и его взрослый сын, а дом тоже подожжен… Лишив жизни двадцать четыре человека — это вместе с детьми, которых они, кроме одной девочки, даже не видели, и вместе с рыбаками на берегу реки, моджахеды третьей группы уехали из села в сторону гор. Бросили машину неподалеку, под мостом через речку, и, пройдя пешком по берегу, соединились с двумя другими группами и эмиром и стали ждать развития событий. Эмир даже бинокль достал, но, находясь в низине, ничего не увидел. Все высокие места находились в отдалении от села, но и оттуда тем более было трудно что-то рассмотреть даже в бинокль. А бинокль у Малика Абдурашидова был несильный, купленный в том же магазине, что и арбалеты, причем наспех, без выбора. Но в принципе особо и смотреть в селе было не на что. Что интересного могло быть в том, что делает следственная бригада районного ФСБ, что делают пожарные, суетящиеся рядом со своими машинами. И так было все ясно. Следователи еще к работе не приступили, ждут, когда пожарные закончат свои дела, а пожарные не пожары тушат, а поливают водой соседние дома, чтобы огонь на них не перекинулся. Все это эмир Малик просчитал заранее и даже рассказал своим моджахедам, что будет происходить. И те лишний раз убедились в великой мудрости своего эмира. По дороге в сторону моста в клубах пыли проехали две машины. Одна — полицейская, вторая — обычная легковая. Похоже было на погоню. Дорога как раз плавно поднималась на возвышенность, и машины было видно от реки. Мост они миновали без остановки и пролетели дальше еще несколько километров, пока не убедились, что преследование ничего не даст. После чего вернулись, снова не задержавшись у моста. То есть угнанный «уазик» под первым пролетом моста не видели. Но его так специально и ставили, чтобы сразу найти автомобиль было затруднительно. Найдут только по случаю, видимо, через несколько дней. Теперь следовало провести дальнейшие действия — главные, ради которых все и начиналось. Расчет эмира был простым, но психологически выверенным. На село было совершено нападение. Бандиты постреляли, убили кучу людей, подожгли дома и скрылись. Убежали, проще говоря. Кто после этого будет ждать нового нападения? После этого обязательно наступит момент истеричного расслабления с плачем и стенаниями. Так устроена человеческая психика. И этим необходимо будет воспользоваться. А что будут убиты еще пятеро, это погоды не делает и эмира Малика смутить не может. Дорога из Махачкалы лежала по другую сторону села. Именно по той дороге должна была приехать инкассаторская машина с деньгами. Деньги будут доставлены в отделение Сбербанка, где их посчитают и отправят на районную почту, откуда пенсии потом развозятся по почтовым отделениям. А бухгалтерия комбината строительных конструкций пришлет в банк своего кассира. С кассиром будет только водитель, который исполняет одновременно обязанности охранника и даже имеет при себе травматический пистолет «Оса». Машины с почты и комбината за деньгами в Сбербанк приедут примерно в одно время, как бывало раньше. У Малика Абдурашидова были некоторые финансовые трудности. В соответствии со своими планами на ближайшие несколько лет он для начала намеревался купить пару квартир или домов в Махачкале, чтобы устроить там временное убежище своим моджахедам. Потом легализовать их и себя по подложным документам. Адреса, по которым следовало обратиться за документами, эмиру выдали еще в Сирии. За документы тоже следовало заплатить. Да и питаться всему джамаату тоже чем-то надо. Не на работу же парням устраиваться в конце-то концов? Никто из них не приспособлен к тому, чтобы каждый день ходить на работу. Для этого плана требовались средства, и немалые. Вариант с пенсиями давно уже не выходил из головы эмира. Правда, думал он о том, чтобы захватить почтовую машину, когда она повезет пенсии в одно из сельских почтовых отделений. Это достаточно просто сделать. И риска мало. Но пенсии в Дагестане самые маленькие по России, и потому на большие суммы надеяться не приходилось. А тут ему пришла информация о том, когда будут доставлены пенсии для целого района. А попутно и задержанная заработная плата сотрудникам комбината строительных конструкций. Причем данные пришли от человека, хорошо знакомого эмиру, надежного, который не обманет. Это был старый Рустам Садыков, отец Рагима Садыкова, одного из бывших друзей Абдурашидова, погибшего в Сирии. И Малик Абдурашидов решил действовать предельно дерзко. И, как обычно, действовал хитро, с пониманием человеческой психологии, с использованием отвлекающих моментов. И с обязательным просчитыванием всех мелочей от начала до конца, как он делал всегда. Такая его манера проводить операции обычно его выручала. Должно было все получиться и в этот раз… * * * Звонок о том, что инкассаторская машина приехала в банк, поступил вовремя. Информатор, старый Рустам Садыков, предупреждал именно об этом промежутке времени, поскольку оно обычно всегда выдерживалось. Ему из окна своего дома было хорошо видно здание банка, и он время от времени наблюдал, как приезжают инкассаторы. И он же не посоветовал эмиру Малику нападать сразу на инкассаторскую машину, как тот думал изначально. Эта машина, во-первых, бронированная, и остановить ее можно только гранатометом с бронебойной гранатой, что может попросту сжечь и машину, и инкассаторов, и — главное! — деньги. Да и не было у эмира в наличии бронебойных гранат. Во-вторых, все инкассаторы вооружены и умеют обращаться с оружием. Да и сами по себе, это в-третьих, парни они крутые, неуступчивые, способные дать отпор. Зачем рисковать, если можно обойтись без риска. С подобным предупреждением трудно было не согласиться. Такое нападение может привести к жертвам в джамаате, а эмир жертв допускать не хотел. И без того, когда тремя неделями раньше джамаат пытался напасть на инкассаторов в селе Старый Бавтугай, инкассаторы отстреливались по полной программе и смогли убить двух моджахедов эмира Малика. При этом деньги захватить не удалось — помешали три полицейские машины, поспешившие на звуки выстрелов. Причем одна из машин была случайной, просто проезжавшей мимо. Вместе с водителем ехал подполковник полиции, заместитель начальника райотдела, к которому и наведался джамаат во вторую свою вылазку. Подошло время расчета, как сказал Малик. Тогда, в Старом Бавтугае, пришлось попросту спасаться бегством, хотя официально среди самих нападавших это называлось организованным и заранее продуманным отходом. И потому теперь эмир Малик решил нападать по отдельности на машину почты и на машину комбината строительных конструкций. И оба эти нападения он снова разработал детально и тщательно. Отсчет времени шел с момента прибытия в Сбербанк инкассаторской машины. Третья группа, вернувшись после своего дела, осталась вместе с эмиром. А две другие точно в просчитанное время вышли на задание. Куда выходить, опять точно подсказал старый Рустам. Первая группа сразу двинулась в огород к нужному человеку. В указанном огороде почти ничего не было посажено, и потому преодолели его бегом. Ворвались в дом, нашли хозяина пьяным, стукнули в лоб, связали и влили в рот бутылку водки. Хозяин дома пил, захлебываясь, с жадностью. И в глазах у него светилось счастье. Он готов был каждый день подставлять лоб под удары, если только после этого ему вливали в рот по бутылке. Убивать этого человека эмир не разрешил. Такую просьбу высказал информатор, поскольку пьяница был его родственником и другом детства. Ключи от машины нашлись в кармане куртки на вешалке. Старенький «ВАЗ»-«копейка» бегал еще достаточно хорошо, хотя ездить ему доводилось лишь изредка. Хозяин только из любви к машине не садился за руль пьяным. А пьяным он был почти всегда. Правда, бензина в баке почти не было, но в гараже нашлась полная канистра. Залили быстро. И поехали. Около районной почты заехали во двор, к служебному входу, и там остановились. Ждать почти не пришлось. Почтовый грузовик, подъехав, встал на дороге, не повернув во двор. Водитель увидел, что его место занято, но не смутился этим. Сам он и второй человек, видимо почтовый охранник, вышли из машины. Каждый нес по две нелегкие инкассаторские сумки. То есть руки были заняты у того и у другого. Как только эти люди увидели наставленные на них автоматы, они сразу бросили мешки на землю и резко прыгнули в разные стороны на газон, словно надеялись, что кусты защитят их от пуль. Но кусты не защитили. Один сразу перестал шевелиться, а водитель после автоматной очереди метался по газону, бился, как во время приступа эпилепсии, выгибая тело до неестественной дуги. Его просто пристрелили, чтобы не мучился и не привлекал внимания больше, чем автоматные очереди. Подобрали мешки и уехали в том же грузовике, бросив «копейку» там, где поставили, — она свою работу выполнила. Уже на ходу увидели, как из боковой дверцы почтового кунга выпрыгнул молодой парень, ловко перевернулся и скрылся в ближайшем дворе. Парень, к счастью, был безоружным. Иначе он мог бы доставить неприятности моджахедам, стреляя прямо через кабину. Вторая группа работала более жестко. Ей пришлось ударить ножом в живот одноногого мужчину на костылях. Нож пришлось оставить в теле, чтобы кровью не обрызгаться. Моджахеды хорошо знали, что, если нож вытаскиваешь из раны, струя крови хлещет далеко. Инвалид как раз протирал тряпкой стекло своей машины с ручным приводом. Один из моджахедов умел такой машиной управлять, он и сел за руль. Комбинат строительных конструкций располагался за пределами села, на добрую сотню метров дальше самого крайнего из заборов. И потому сначала пришлось проехать на окраину и только потом, развернувшись на узкой дороге, медленно направиться в сторону центра. Кассира бухгалтерии возила старенькая «Ока». Когда маленькая машина появилась на дороге, моджахеды остановились на своей полосе, но вышли из машины только в самый последний момент. Короткие очереди были направлены сразу и по колесам, и по водителю, и по пассажирке. Дело было сделано за секунды. Но инкассаторской сумки в «Оке» не оказалось. Однако была объемная холщовая сумка на коленях у кассира. Заглянув в нее, моджахеды увидели то, что искали, забрали сумку, сели в свою машину и уехали. Из ближайших домов на звук автоматных очередей никто не вышел. А смотрел ли кто-то в окна, с улицы было непонятно… * * * Мы подступили к этой пещере после непродолжительной подготовки. В самом ущелье мы отработали, как я считаю, на отлично. Без собственных потерь было уничтожено семь боевиков. Остальных мы планировали найти в пещере и тем или иным способом уничтожить под землей, устроив им братскую могилу, поскольку пленных мы предпочитаем вообще не брать, в принципе. За исключением отдельных случаев, когда бывает необходимо захватить кого-то живьем, например, для показательного процесса или в случае, если этот человек является носителем важной информации. Это вовсе не наша природная жестокость сказывается, как говорят господа правозащитники, таким образом велит поступать опыт. Просто так уж повелось в действительности, с которой правозащитники считаться не желают, что наши подразделения по несколько раз захватывали одного и того же бандита, который должен был, согласно всем нормам права, отбывать срок в «местах, не столь отдаленных». Но против нас работала какая-то непонятная система, и заключенные, даже порой имеющие пожизненное заключение, выходили на свободу уже вскоре после суда и снова принимались за старое. И снова гибли мирные жители, которых правозащитники почему-то брать в расчет не желали. А если и брали, то лишь для того, чтобы обвинить действующую власть и, естественно, нас. Тогда, после массы подобных случаев, и была высказана устная рекомендация — не брать пленных. Иногда смотришь сообщения прессы и встречаешься с одной и той же формулировкой: «Во время операции уничтожено такое-то количество бандитов». Кто-то, чаще всего те же самые правозащитники, пытается приписать это героизму бандитов, которые не желают сдаваться в плен и дерутся до последнего патрона. И только сами участники боевых действий знают, в чем суть дела. В плен лучше никого не брать… Мы подошли вплотную к устью пещеры. Устье было неприлично широким благодаря горному обвалу, произошедшему, согласно сообщениям источников, несколько лет назад во время весеннего таяния снегов в горах. Просто обвалилась часть стены, сделав и другую часть неустойчивой и опасной для тех, кто поблизости находится. И потому я приказал расстрелять эту стену из подствольных гранатометов. Но внешне слабая стена после десятка выстрелов только роняла отдельные камни и осыпалась пылью. Взрывной силы гранат «ВОГ-25»?[1] для этого природного сооружения явно не хватало, хотя стена по-прежнему угрожающе пошатывалась и никто не знал, когда она пожелает рухнуть. Тогда пришлось применить самый мощный в мире гранатомет РПГ-29 «Вампир», для гранат которого и шестьсот миллиметров гомогенной стали не являются преградой. Здесь хватило двух «выстрелов»?[2] — стена рухнула, оставив безопасный проход. Но безопасным он был только для того, кто не желал ломать себе ноги, перебираясь через нагромождение камней. Если горным козлом скакать по этим камням, не глядя себе под ноги, немудрено и шею сломать, не то что ноги. Но солдаты моего взвода обучены по таким камням бегом бегать, почти не глядя вниз, и одновременно прицельно стрелять. Не зря у нас на батальонное стрельбище завезли четыре большегрузных самосвала таких камней, чтобы бойцы имели возможность отрабатывать передвижение по камням при одновременной стрельбе по мишеням. То есть нагромождение камней могло бы представлять опасность для бандитов, решись они на вылазку, но никак не для обученных бойцов спецназа ГРУ. Таким образом, мы полностью развалили вход в пещеру, оставив наполовину открытой главную внутреннюю галерею, идущую вдоль хребта, и узкие проходы в боковые галереи, уходящие в глубину того же хребта и поперек его, порой даже вверх. Карта пещеры для меня была подготовлена заранее по данным республиканской службы спелеолографии. Есть, оказывается, и такая служба при республиканском Комитете по туризму и экскурсиям. Когда-то, в советские времена, эта пещера посещалась туристами-спелеологами. Здесь даже проводили, как я слышал, какие-то соревнования всесоюзного и международного уровня. То есть пещера имела определенный уровень сложности при прохождении, но, что меня больше всего устраивало, она не имела других выходов. То есть, забравшись внутрь, девять оставшихся бандитов отрезали себе пути к отступлению, хотя изначально у них была возможность уходить в верховья, откуда имелся выход через границу в Грузию. Но убегать туда, когда «хвост», по сути дела, придавлен солдатским каблуком, опасно. При той скорости, с которой умеет передвигаться спецназ, едва ли кто из бандитов сумел бы добраться до границы. И бандиты это, похоже, знали. И, может быть, по этой причине, может, еще по какой-то, выбрали вариант с пещерой. Хотя здесь тоже уберечь собственную жизнь не казалось возможным. Впрочем, я допускал, что это у меня сложилось такое впечатление, потому что я имел на руках подробную карту пещеры, где были обозначены даже перепады высот. А бандиты о существовании карты не догадывались, но они отлично саму пещеру знали. И потому надеялись там спрятаться и отсидеться до поры, когда спецназ уберется восвояси. У бандитов, с моей точки зрения, какое-то странно извращенное понятие о спецназе. Где они вообще видели «волкодавов», которые свое дело не заканчивают! Тем не менее банда предпочла бегству под пулями блуждание в темных подземельях. Но это собственный выбор каждого. Собственный выбор способа смерти. Вообще-то, согласно рекомендациям, нам полагается просто сделать несколько выстрелов из огнемета «Шмель-М», и тогда в пещерах все и всё сгорит за секунды. От распространения смертоносного огнеопасного газа термобарической гранаты спрятаться невозможно. Газ затекает в любую щель. А во время самого взрыва газообразное облако сгорает, смешиваясь с кислородом воздуха, и в месте сгорания создается такое низкое давление, которое ничто живое выдержать не сможет. Но наша проблема сводилась к тому, что во взводе не было собственных огнеметов. Ни у меня, ни у офицеров оперативного отдела сводного отряда спецназа ГРУ в регионе Северного Кавказа и мысли не появилось, что бандиты пожелают предпочесть пещеры бегству в сторону границы. И потому огнеметы мы с собой не взяли, хотя они имелись на складе. Оперативники, скорее всего, опасались, что мы можем применить их, чтобы достать беглецов в ущелье. Но в этом случае облако газа может повести себя непредсказуемым образом и стремительно двинуться вниз по ущелью, то есть в нашу сторону. Это уже представляло опасность для взвода. Но произойти такое могло только в случае, если бы стрелять пришлось с короткой дистанции. А случай, недавно произошедший со спецназом Росгвардии, когда «Шмель-М» был применен при аналогичных обстоятельствах и сгорело несколько самих росгвардейцев, был наглядным примером. Этот случай обсуждали и в войсках, и все мы, и офицеры, и солдаты, понимали правила безопасности при пользовании огнеметом. Тем не менее офицеры оперативного отдела, когда готовили план операции, посчитали излишним вооружать взвод этим смертоносным оружием. Если бы сразу можно было предусмотреть, что бандиты спрячутся в пещере, нам обязательно выдали бы несколько «Шмелей». Но, раз не выдали, я связался с начальником штаба сводного отряда и объяснил ситуацию. — Карта пещеры у тебя есть? — спросил майор Арцегов. — Так точно, товарищ майор.