Я уже собираюсь спуститься с табурета, когда на кухне появляется Рассел. Он одет в льняной костюм цвета хаки с темным галстуком и читает что-то со своего телефона, направляясь к Джеймсу. Я наблюдаю, как непринужденность Джеймса мгновенно исчезает, его плечи напрягаются, а лицо мрачнеет. – Вы закончили? – спрашивает Рассел, и Анис кивает, ставя перед ним обе тарелки с лососем. Он берет одну из них и нюхает, нерешительно, как мамаша может понюхать подгузник ребенка, чтобы проверить, не покакал ли он, а затем пальцами запихивает кусок в рот. Двигает мякоть во рту, как будто ищет кости, а затем выплевывает ее в раковину. – Нет, – заявляет он. – Мы все сошлись на том, что второй вариант лучше, – осторожно начинает Джеймс. – Этот? – Он указывает на другую тарелку, и мы все делаем глубокий вдох, когда Рассел снова проводит отвратительную дегустацию. – Соли поменьше, – говорит он, – в остальном ничего. А вино? – Мы выбрали немецкое. Идеально к японскому блюду. – Надеюсь, излишняя самоуверенность скрывает тот факт, что я сомелье, которая не может произнести названия вин. Это срабатывает. Он улыбается мне и кивает, а затем поворачивается к Джеймсу: – Где ягненок? Я видел фотографию в Интернете, которая выглядела немного… деревенской. В его устах «деревенский» звучит так же, как «отвратительный». – Да, шеф, – кивает Джеймс и спешит за ним. Теперь Рассел поворачивается ко мне. – С твоей ногой все в порядке? Я слышал, ты поранилась в лесу. – Да, шеф, – на автомате отвечаю я, размышляя о том, должны ли сомелье называть его так. – И Билл сказал мне, что ты изучаешь винную карту. – Да, шеф! – Хорошо. Тогда нам нужно обсудить концепцию вечеринки Винного общества. – Он приглаживает волосы. – Возможно, мы с Джеймсом сможем обсудить ее, когда я полностью встану на ноги? – Я касаюсь своей ноги, чтобы напомнить о необходимости поблажки, потому что у меня травма. – Ну, тебе нужно сообщить Обществу о своих планах в течение недели-двух. Им необходимо успеть подготовить маркетинговые материалы. – Хорошо, я займусь этим. – Ты собираешься на Скай завтра утром? – спрашивает Рассел Джеймса, когда тот возвращается с полными руками пластиковых контейнеров. – В среду, – отвечает Джеймс. – Тогда, может, возьмешь с собой Хизер, чтобы все обсудить? – Хорошо, – кивает Джеймс и опускает голову. Он раздражен или стесняется? – Анис, на этой неделе ты можешь поработать над олениной. На этот раз попробуй использовать другую древесину в коптильне, – приказывает Рассел. Анис слегка приподнимает подбородок, и хотя у нее невероятно бесстрастное выражение лицо, я вижу, что она в восторге, по тому, как дрогнули ее брови. – Да, шеф, – отзывается она так серьезно, что я не могу удержаться от смеха. Я прикрываю смех вскриком «ай!» и снова хватаюсь за лодыжку. Рассел хмурится, и я понимаю, что мне лучше поскорее оправиться от своей воображаемой травмы. – Ну что ж. Договорились, – завершает он разговор. – Да, шеф, – повторяю я. Следующей в двери врывается Ирен. Она начинает хлопать в ладоши, и я внутренне ожидаю, что сейчас зажжется свет: – Хизер, Рокси, вы нужны нам в зале прямо сейчас, пожалуйста. Ты можешь ходить? – Она смотрит на меня. – Более или менее, – кротко отвечаю я. Она счастлива. – Хорошо. Рокси! Давайте, давайте! – Джеймс, нам нужно обсудить заказы, идем к бару сейчас же, – командует Рассел. – А ягненок, – напоминает Джеймс, – вы хотели посмотреть. – К бару. Сейчас же, – повторяет Рассел генеральским тоном. Вот засранец. Спускаясь со стула, я улыбаюсь Джеймсу в знак солидарности. Очевидно, что он блестяще справляется со своей работой, так почему Рассел ведет себя с ним как говнюк? В зале ресторана я встаю рядом с Рокси. И замечаю, что у нее на щеках появился легкий пыльно-розовый блеск. Я напоминаю себе, что завтра нужно хотя бы нанести консилер. – Ты можешь помочь мне немного сегодня вечером? – тихо прошу я. – Я не хочу волновать Ирен или Рассела, но у меня очень болит нога, и было бы здорово, если бы я могла опереться на тебя. Не буквально, конечно. Ну, может быть, и буквально. – Конечно, можете, – отвечает она. – Знаете, последний сомелье, который работал у нас, был так груб со мной. И он даже не был настоящим сомелье, как вы. Он был официантом, но поскольку он француз и немного разбирался в вине, то получил вашу работу. Я так рада, что вы здесь и что вы девушка. – Девушка, – повторяю я, смеясь. – Да, это вдохновляет. Я так хочу стать сомелье! С тех пор, как мне разрешили пить – года три назад или около того – я уламываю родителей отправить меня на курсы. Но они такие дорогие! – Да, это так. Тебе платят достаточно, чтобы хоть что-то откладывать? – Немного получается, – говорит она, кивая, – и Ирен пообещала, что поможет мне с деньгами, если мы переживем лето. Я с удовольствием у вас поучусь. Только скажите. Глава 12 Все прошло не очень хорошо. Все началось с тех четверых канадцев, которые приехали сюда на рыбалку по случаю встречи выпускников и должны были употреблять эль в больших объемах, а не потягивать марочное вино. – Здравствуйте и добро пожаловать. Могу я предложить вам карту вин? – уверенно начала я. – Мы возьмем вашего лучшего шампанского, – сказал самый толстенький, оглядывая друзей и улыбаясь. – Вы уверены в этом? Здесь все очень дорого, – пролепетала я. – Да, мэм, – ответил он. Чувствуя себя неловко, я направилась к Биллу. – Они хотят самого лучшего шампанского, а меню смотреть не хотят. Он улыбнулся: – Что ж, это облегчает тебе задачу. Я кивнула, открывая карту вин. Dom Ruinart Blanc de Blancs 2004 года вполне может быть нашим самым лучшим: оно очень старое и стоит 360 фунтов за бутылку. Меня чуть не стошнило. Билл передал мне бутылку и белую салфетку, а Рокси пошла за мной с подносом хрустальных фужеров для шампанского. – Джентльмены, – начала я, театральным жестом показывая этикетку бутылки, пока на стол ставили бокалы, и все смотрели на меня в радостном предвкушении. У меня получится. Но пробку заело. Сильно заело. Я ее сдавливала. Пробовала достать обоими большими пальцами. Выкручивала ее. Накрывала салфеткой и тянула. Она не сдвинулась с места. – Вот тот единственный случай, когда тебе совсем не нужно что-то жесткое между ног, – тихо пробормотала я, зажав бутылку ляжками и снова потянув. Это было некрасиво, но я была в отчаянии. – Вам помочь? Толстенький канадец был очень добр, но я не могла признать поражение. Я поднесла бутылку к лицу, чтобы рассмотреть пробку поближе. Она сдвинулась на миллиметр. И тут она вылетела и ударила меня почти в упор с диким грохотом. – Да, ее ударило пробкой, – объясняет Билл, пока я прижимаю к глазу холодную ткань. Столовая опустела, и мы с Биллом и Ирен сидим в баре, обсуждая случившееся. Ирен назвала это «разбором полетов». – Ну, стрелок она хороший, – спрашивает Билл. – Пробка застряла гораздо сильнее обычного.