– Успокойся. – Он приглашает меня сесть в кресло в углу комнаты для персонала. Я протягиваю ему карту вин: – Проверь меня. Спроси меня о любом вине из списка. – Запомнить карту вин – это одно, но твоя уверенность должна идти не от этого. Тебе просто нужно делать свое дело. Очаруй его! – Билл садится и похлопывает по сиденью, чтобы я тоже села рядом. – Я не могу сесть. Пожалуйста, проверь меня. Начни с любого места. Он берет у меня список и открывает его: – Ну, хорошо, я могу это сделать, если это поможет тебе чувствовать себя более подготовленной. – Так и будет! – утверждаю я, потому что чувствую, как сильно бьется мое сердце, а грудь начинает сжиматься. – Perricone del Core 2014 года, – произносит он, и я начинаю расхаживать взад-вперед. – Интенсивный вкус, – отвечаю я, покусывая ноготь большого пальца. – Богатый, густой, с привкусом белого перца на нёбе. – Так и есть, хотя в винной карте этого не сказано. – Придется сверяться с моими записями. – Я впадаю в панику, нащупывая блокнот в фартуке. Не покажется ли его содержимое подозрительным? Все же в порядке? Просто выглядит так, будто я хорошо подготовилась. Ладно, черт с ним! Я бросаю тетрадь в его сторону. – Все в том же порядке, что и в винной карте. Можешь проверить, правильно ли я все сказала? – Хизер, – говорит он. – Просто будь краткой, и все будет в порядке. – Проверь, пожалуйста, – прошу я, пытаясь выровнять дыхание. – Хорошо. – Он листает блокнот и находит это вино. – Ты сказала про белый перец? Интенсивный вкус? Правильно. Здесь также говорится, что оно хорошо сочетается с дичью из-за ягодных нот. – Да, это я знаю. Дичь, – киваю я. – Хорошо, давай следующее. – «Пино Гри» 2016 года, Man o’ War, из Новой Зеландии. – Остров Уаихеке, если быть точным. Имбирь и цитрусовые ноты. Утоляет жажду. Очень вкусное, – говорю я. – Правильно? Подавать с чем-нибудь острым. Подойдут чили или морепродукты. Ты нашел его? – Подожди, милая. – Билл снова пролистывая мой блокнот, а затем кивает. – Все так. – Хизер должна знать не только о вине. Задай мне несколько вопросов по подбору вина к блюду, как если бы ты был ресторанным критиком. – Я поднимаю взгляд на Билла и тут только понимаю, какую оплошность только что совершила, а он смотрит на меня, озабоченно нахмурившись. – Прости, что говорю о себе в третьем лице. Я на кураже, – быстро поправляюсь я. – Давай спроси меня. – Хорошо, сегодня у нас лобстер с летним салатом: что бы вы посоветовали? Мне не нравится Meursault, с которым он стоит в дегустационном меню. – Хороший вопрос, – задумываюсь я. – Могу я предложить бокал одного из наших винтажных шампанских вин? – Мне совсем не нравится виноград сорта «шардоне». Но я хочу что-нибудь столь же потрясающего. Я киваю Биллу, чтобы он знал, что я очень довольна вторым тестом, и останавливаюсь, чтобы медленно и глубоко выдохнуть, пока вспоминаю: – Тогда наше «розе» из Прованса. Могу я порекомендовать Bastide de la Ciselette 2016 года? Богатый и изысканный вкус. – С долгим послевкусием. – Билл находит у меня соответствующие записи. – И здесь сказано, что пить нужно прямо сейчас. – Ага, я так и знала, – говорю я. – Еще. Продолжай. – Даже самый лучший сомелье в мире не знает всего, что нужно знать о вине. Уверяю тебя, даже от Хизер Джонс не ожидают, что она будет знать все. Я немного выдыхаю, но чувствую головокружение и понимаю, что Билл прав: мне нужно успокоиться. – Сейчас без четверти три, – отмечю я. – Можешь еще немного меня попроверять? – Я поднимаю руку, чтобы остановить его протесты. – А потом я обещаю сесть и заняться медитативным глубоким дыханием, или йогой, или чем там еще. Глава 25 Ирен целеустремленно ходит по ресторану, стараясь, чтобы все было идеально для этого чертова критика, которого я глубоко ненавижу, хотя мы с ним даже не знакомы. Мы с Биллом репетировали чуть ли не час, и я отвечала почти безупречно. Я изучала этот список больше, чем что-либо в жизни. Я чувствую гордость и спокойную уверенность. – Живее! – требует Ирен, хлопая по плечам младших сотрудников, которые подскакивают каждый раз, когда думают, что что-то натворили. Я сомневаюсь, что можно по-настоящему испугаться Ирен. Но когда тебе двадцать, все начальники пугают, даже такие милые и похожие на маму, как она. – Окна тоже помойте, пожалуйста. Куда ты идешь, Хизер? – Я хочу быстро переговорить с Джеймсом, чтобы убедиться, что он всем доволен. – Оставь кухню в покое, пожалуйста. У них и так стресс! Я киваю, хотя знаю, что больше всех стрессует Ирен. – Критик, скорее всего, будет ужинать с другом, – обращается она ко всем, и как раз в этот момент ваза опрокидывается с барной стойки, а замысловатый летний букет рассыпается по полу. – Черт возьми, Билл! Я решаю, что лучшее, что я могу сделать, это перепроверить, что все вино идеальной температуры и находится под рукой и что я выгляжу презентабельно. – Пятнадцать минут до первой брони! – пронзительно кричит Ирен, и ее истерика даже заставляет меня нервничать меньше. Мне приходится подавлять хихиканье, глядя, как она переходит от столика к столику, поминутно поправляя салфетки и бокалы, несмотря на то, что она делала то же самое пять минут назад. Когда я прохожу через дверь в комнату для персонала, чтобы проверить, как я выгляжу, то слышу, как она говорит Биллу «выключить эту чертову поп-музыку и поставить что-то для взрослых, черт возьми». И тут меня разбирает смех. Я прохожу в комнату персонала, открываю дверь в ванную и сталкиваюсь с Джеймсом, который сушит руки. Какое-то время мы просто смотрим друг на друга, а потом я не удерживаюсь и тянусь к нему, обнимаю его и быстро притягиваю к себе, уткнувшись лицом ему в шею. В последний раз мы были настолько близки, когда вместе скакали на лошади, и я чувствую биение своего сердца, запах лимонов и розмарина, пропитавший его одежду, и кисловатые нотки пота. Этот запах сводит меня с ума. – У тебя все получится, – говорю я, крепко сжимая его. Когда я собираюсь отстраниться, Джеймс обхватывает меня за плечи и притягивает ближе. Он ничего не говорит, но проводит губами по моему лбу и нежно целует. Как и все, что делает Джеймс, это мило. Я поворачиваюсь к нему лицом, он смотрит вниз на мои губы, а затем останавливается. – Прости, – шепчет он, прежде чем отстраниться. – Удачи. – И тебе, – отвечаю я, пока он спешит на кухню. Я позволяю себе на мгновение закрыть глаза и вспомнить поцелуй во всех его прекрасных деталях. Затем качаю головой и смотрю в зеркало. В этот момент у меня звонит телефон. Номер я не узнаю. – Алло? – Это Хизер? – говорит девичий голос, и на мгновение я задумываюсь. Кто это? Почему они называют меня Хизер? – Рокси? – Привет. Да, это я. – Как дела? – О, все хорошо. Я просто услышала, что сегодня вечером приедет критик, и хотела извиниться. Я не могу поверить, что это выпало именно на сегодняшний вечер. Я еду обратно через час или около того, но не успею вовремя! – Даже не думай об этом, Рокси. – О, спасибо тебе, Хизер. Я так расстроилась! Я поворачиваюсь, чтобы посмотреться в зеркало, и понимаю, что выгляжу немного неухоженной и мне необходимо освежиться перед ужином. – Удачи! Не то чтобы она тебе была нужна – ты будешь великолепна. Я рассказала маме, какая ты замечательная. – Как мило! – говорю я, от смущения желая тут же нажать «отбой». – Ой-ой. И еще кое-что. Я только что отправила тебе запрос в друзья в одной из соцсетей. Извини, если это немного самонадеянно, но я все равно решила это сделать. На мгновение меня раздражает, что она продолжает говорить, ведь мне нужно накраситься. Но потом до меня доходит. ТЫ СДЕЛАЛА ЧТО? – Что? – Как я уже сказала, извини. Я знаю, что ты, вероятно, разделяешь работу и личную жизнь, как Анис… Пожалуйста, не обращай внимания на запрос, если так. О боже, мне так неловко. Я замолкаю на мгновение, чувствуя, как у меня колет в груди, и произношу в потолок: – Блин! – Мне нужно идти, Рокси, – заявляю я, а затем как можно бодрее добавляю: – Увидимся завтра. Я кладу трубку и замечаю на телефоне сообщение от Хизер, написанное четырьмя часами ранее. «Скучаю по тебе. Мне здесь немного скучновато, честно говоря. Давай завтра поболтаем – давно не общались».