– Ну, поскольку я единственный шотландец за столом, мне тоже лучше выпить, – поддерживает певец из Вегаса, отставляя свой бокал с вином. – Но если кто-нибудь испортит его этим льдом, нам придется серьезно поговорить. – Я пью неразбавленный, – вставляет другой. – Он пьется с водой, – настаивает третий, практически лаская свои массивные мужские яйца, пока я медленно отхожу от стола и прислоняюсь к столбу, обвитому плющом. – «Чертополох и корона» продадут нам вино со скидкой, – шепчет Анис мне на ухо. – У тебя получилось. Молодец, мать твою! Я сделала это! Я, Птичка Финч, сделала это! Я проявила стрессоустойчивость и справилась. У меня просто дух захватывает от облегчения и гордости. И когда группа начинает исполнять средневековую версию «Wonderwall», я наконец-то выдыхаю. Глава 24 Мне становится комфортно, и я впадаю в рутину. Так всегда в жизни, не так ли? Все в конце концов становится рутиной, даже в чрезвычайных обстоятельствах. Я принимаю душ и одеваюсь в форму. Обсуждаю меню с Рокси, Джеймсом и Анис. Мы согласовываем вино к каждому блюду. Это единственный момент, который до сих пор кажется мне очень сложным, но я обязательно прошу их предупредить меня за пару часов, что сегодня готовят, чтобы я могла провести тщательное исследование перед обсуждением. Иногда я ошибаюсь, но я поняла, что это нормально. В мире дегустации вин кое-что все равно сводится к личному вкусу. И пока я могу притворяться, что мой выбор иногда бывает «смелым» или «неожиданным», а не просто неправильным, у меня все в порядке. Рокси взяла на себя ужасную работу по инвентаризации под моим руководством к ее радости и моему облегчению. Хотя сегодня она отпросилась к врачу в Инвернессе. Еще есть Билл, который всегда проверяет, как у меня дела: «Провели ли вы инвентаризацию»; «Не забудь предложить воды…» С ним происходит что-то непонятное мне. Дело не в алкоголе. Работает он нормально, и последний раз я видела его пьяным на вечеринке в честь окончания съемок фильма, хотя он может и скрывать пьянство от меня. Тогда я была с ним довольно резка. Но что мне было делать? Я не его психотерапевт. У меня собственные проблемы. Каждый день я выхожу на смену, зная, что весь подбор вин согласован с остальными членами команды. Я держу свой маленький блокнот при себе, чтобы быть готовой к просьбам в последнюю минуту или к тем задроченным альфа-самцам, которые хотят поразить своего друга или любовницу чем-то «неожиданным». С каждой сменой моя уверенность растет, и есть еще один странный побочный эффект: я думаю, что начинаю кое-что понимать в вине. По крайней мере, в винах, которые предлагаются у нас в ресторане. И мне это нравится. Мне нравится встречать гостей, нравится быть экспертом. Нравится заставлять их смеяться, и я чувствую себя непринужденно. Мне нравится творческий подход к составлению меню, и нравится, что люди уходят довольными. А Джеймс… Джеймс. Мы с Джеймсом больше не ходим ни на рыбалку, ни на какие-либо мероприятия, похожие на свидание. После того, как я рассказала ему о Тиме, он определенно держится на почтительном расстоянии. Но по-прежнему внимателен, добр и всегда находит повод провести со мной время, хотя иногда мы встречаемся взглядами и между нами вспыхивает искра. Но потом или он отворачивается, или я. Он никогда не упоминает Тима, и я тоже никогда не говорю о нем, но Тим присутствует незримо: маленький барьер, который не дает нам переступить черту и предать кого-либо, хотя последние четыре недели мы с Тимом почти не общались. По предложению Ирен наши уроки кулинарии перенесли на утро. Возможно, чтобы избежать неизбежной выпивки раз в неделю и уберечь нас с Джеймсом от ошибок? Ирен часто приходит и уходит, так что возможности пофлиртовать, конечно, нет, но я жду уроков с таким нетерпением, что большую часть недели мечтаю о том, чтобы она прошла. И я могу сказать, что Джеймс тоже их ждет. Он научил меня готовить шоколадный мусс, коктейль из креветок и настоящую говядину по-бургундски. Посмотрите, как я, Элизабет Финч, вышла из грязи в князи и узнала все о правильном супе из морепродуктов и о том, какое белое вино лучше всего сочетается с раками! В прошлый понедельник мы сидели в саду и часами пили мятный чай с его мамой, пока она рассказывала о первых днях «Лох-Дорна», а Джеймс смеялся над нашей болтовней. Теперь я люблю ходить в походы. ПОХОДЫ! Это удивительно. Я стала своего рода Разносторонне Одаренной Птичкой. Я даже нашла в коттедже старую книгу «Съедобная Шотландия» с подписями, кажется, Джеймса, которую я ношу с собой в надежде, что в конце концов найду в лесу провизию. Джеймс постоянно обсуждает с Анис грибной сезон. Я мечтаю о том, как в конце лета наткнусь на охапки белых грибов, торчащих из влажной земли. Ключ к тому, чтобы отличить их от других грибов, которые выглядят практически так же, – это, согласно книге, сетчатая паутинка на ножках. Если они появятся до моего отъезда, я твердо намерена их найти. Все работает. Все на мази, и мне с трудом верится, что я справляюсь. Единственное, что меня огорчает, это сам «Лох-Дорн». Сначала казалось, что перезапуск прошел хорошо, но прошло несколько дней, а броней все нет, и гнетущая тревога постепенно овладевает всеми в отеле. Сегодня на кухне Анис нервничает в углу, раскладывая последние десерты, а Джеймс в морозильной камере пересчитывает артишоки, в то время как два других повара убираются. – Могу я помочь, Анис? – спрашиваю я. – Принеси шантильи, – резко отвечает она. – Поняла вас, шеф. – Я роюсь в холодильнике в поисках контейнера и протягиваю ей. Шантильи: ваниль, сахар и взбитые сливки. – Тяжелая смена? – Так себе, – отвечает она с раздраженным видом, аккуратно выкладывая на тарелку поджаренные лесные орехи. – Я просто хочу, чтобы все наконец узнали о перезапуске. – Я уверена, уже скоро это случится. Хочешь чаю? – Да, – кивает она. Входит Джеймс, его белая поварская форма расстегнута, на щеках легкий румянец. – Я ухожу. Увидимся здесь в четыре? – Я улыбаюсь, и он смотрит мне в глаза, но что-то в его взгляде отличается от обычного. Он смотрит на меня твердо и серьезно, и я прищуриваюсь в ответ. – Мы можем поговорить? – спрашивает он негромко. – Конечно, – киваю я. – Просто делаю чашку чая. – Это важно. – И он направляется к задней части кухни. Он выглядит очень серьезным, и это меня настораживает. Что-то случилось? Он все узнал? Вот уже несколько дней, как на меня не накатывала волна паники, и вот я снова ее чувствую. Я вытираю дрожащие руки о фартук, затем следую за ним к двери в подвал, но когда мы доходим до подсобки, он останавливается. Я чувствую разочарование, что мы не окажемся одни в подвале, но пытаюсь сосредоточиться. – Ресторанный критик Джош Риппон. Он придет сегодня вечером, – резко собщает он. – Вот черт! – восклицаю я, а затем почти кричу: «ВОТ ЧЕРТ!», понимая, что Рокси сегодня нет, и она мне не поможет. – Мне нужно что-нибудь сделать? – Вряд ли. Мама останется и сделает генеральную уборку в ресторане, а я отдохну часок, а потом вернусь и перепроверю каждую мелочь на кухне. – Хорошо. – Я гадаю, что должен делать сомелье, чтобы убедиться, что особый гость обслуживается по высшему разряду, но без лишней суеты. – Что ж, думаю, мне тоже лучше подготовиться. – Да, – выдыхает он. – Вот оно! Я так волнуюсь. – Ты будешь великолепен! – говорю я, протягиваю руку и беру его ладонь в свою. – Правда. Ты отлично справляешься. Рассела почти не было здесь на этой неделе, наверное, он полностью доверяет тебе. – Он не успеет приехать вовремя. И он явно в ярости. – Без дополнительного стресса от его присутствия гораздо лучше. У тебя все получится. Он смотрит на мою руку и медленно проводит большим пальцем по костяшкам. Переводит взгляд на меня, как бы спрашивая, все ли в порядке. «Все в порядке, Джеймс, мне нравится», – думаю я, позволяя ему немного сжать мне руку, прежде чем отдернуть ее со смесью душевной боли и стыда. – Хизер, – произносит он неуверенно. На мгновение я задерживаю дыхание, но он замолкает и опускает глаза в пол. – Не сейчас, – мягко говорю я. Он поднимает на меня глаза и поджимает губы. – Да. Не сейчас, – соглашается он, а затем снова смотрит на мои губы и говорит: – Но скоро. – Что? – переспрашиваю я, переводя дыхание. – Скоро. – Он отстраняется, поворачивается и уходит. – Билл? – Я стучусь в туалет в комнате персонала. Я знаю, что он там и это срочно. Я стучу снова. – Хизер! – отвечает он. – Я на унитазе, милая. – Извини. Я веду себя очень грубо. Я подожду. – Ты собираешься ждать у двери? – Да. – Хорошо. Я хожу взад-вперед по комнате, пока, наконец, не слышу, как смывается унитаз, течет кран, а через мгновение выходит Билл с гримасой на лице. Кожа у него стала более теплого оттенка, а глаза – намного светлее. Значит, день был хороший. И это радует, потому что сегодня он мне нужен. – Какого черта происходит? – Сегодня вечером придет критик, а Рокси нет, и мне нужно, чтобы кто-то просмотрел со мной карту вин, чтобы убедиться, что я ничего не испорчу, – говорю я. – Для Ирен, Джеймса и для всех. Секунду он смотрит на меня, и я вижу, как что-то мелькает на его лице, но не знаю что. Жалость? Может быть.