– Какими ты здесь судьбами? – спрашиваю я. – У меня завтра самолет. Лечу в Сан-Себастьян. – О, – бормочу я, чувствуя, что сразу же расстраиваюсь. – В отпуск? – спрашиваю я с надеждой. Я надеюсь, что это всего лишь отпуск. Он качает головой: – Нет. – Я надеялась увидеть тебя в отеле, когда вернусь. Еду туда на следующей неделе. – Я знаю. – Черт! – шепчу я, делая быстрый глоток пива. – Это всего на несколько месяцев, – говорит он. – Я прохожу стажировку в новом ресторане. Они готовят морепродукты на открытом огне к югу от города, прямо на скалах. Для меня это непривычно, но у них по-настоящему потрясающее меню из местных продуктов, и я подумал, что пришло время попробовать что-то новое. Но только на время… – А потом? – Ну, я буду пытаться отреставрировать дом в бухте. – Ты имеешь в виду… свой дом? – Да, по крайней мере, планирую так. Там есть второе здание, рядом с главным, помнишь его? – Конечно, помню! – Я мечтаю взять его за руку. Я никогда этого не забуду. – Ну, – говорит он, встречаясь со мной взглядом и снова переводя его на более безопасную пиццу, – да. Я поговорил с банком, и они готовы одолжить мне немного денег на ремонт. Чего-то шикарного не получится… – Все будет идеально. – Ну, по крайней мере, все будет только моим. – Разве ты не будешь скучать по «Лох-Дорну»? – Скучать? Нет. Это в нескольких минутах езды. Кроме того, мы будем сотрудничать. «Лох-Дорн», как я надеюсь, предложит конные прогулки с Бреттом ко мне домой на какой-нибудь шикарный бранч, – говорит он. – Все включено с Бреттом, – говорю я. Он смеется. Теплым, спонтанным смехом, прикрывая рот рукой. Я тоже смеюсь. Мы встречаемся взглядами, и я едва удерживаюсь, чтобы не броситься через стол к нему на колени. – О, это замечательно, – говорю я вместо этого. – Я рада за тебя. Это кажется правильным решением. – Оно и есть правильное, – подтверждает Джеймс, кивая головой, как будто он сам только что это понял, а затем снова наступает тишина. Я знаю, что он проделал путь до Лондона – неважно, улетает он или нет, – не только ради того, чтобы сказать мне это. Он встает и начинает вышагивать между дверью и кухонной раковиной. – Слушай, мне нужно знать, что в тебе было настоящего. – Ох, – я опускаю голову на руки. – Я не знаю, как на это ответить. – Хизер много рассказывала о тебе, – он на мгновение останавливается у холодильника. – Это из-за Тима? – На него мне наплевать, – говорит Джеймс, пренебрежительно махнув рукой. – Но вот то, что она рассказывала о тебе, было похоже на человека, которого я знал. – Я такая и есть. – Целиком? – Ну, не считая того, что касается вина. Мне пришлось потрудиться, чтобы этот номер прокатил, – говорю я. – Я имею в виду, я очень много работала, чтобы все получилось, а много работать – это определенно не то, что я могла бы считать типичным для себя раньше. Но во всем остальном я была собой настолько, насколько это было возможно. – Я помню твои слова, когда мы ездили на рыбалку, о том, что вино не твоя страсть. Вот почему ты была так уклончива. – Да. – Это было так безрассудно. Я очень часто злюсь на тебя. Из-за того, что ты так рисковала репутацией отеля. Даже думая об этом сейчас, я чувствую злость. И вряд ли этот гнев быстро пройдет. Я молчу. Я больше не прошу прощения. Я так измочалила слово «прости», что оно вытерлось, как старый носовой платок. – Но в каком-то смысле я понимаю тебя… – продолжает Джеймс, глядя на меня, а я не могу встретиться с ним взглядом. – Я понимаю, как все вышло из-под контроля. Хизер упорно пыталась тебя оправдать. Мое сердце снова екает от мыслей о подруге. – Джеймс, мне нравилось проводить с тобой время. И я не хотела быть с тобой неискренней. Вот почему я все время говорила, что между нами ничего не может быть… но потом между нами все-таки что-то было, и я немного запаниковала. Чем больше ты мне нравился, тем хуже я себя чувствовала. Он кивает. Он не выглядит сердитым или обиженным. Просто словно обрабатывает информацию, которую уже знал, но сейчас получил ей подтверждение. – Но, Джеймс, если вдруг ты сомневаешься: ты мне действительно нравишься. Он переводит на меня взгляд и изучает мое лицо. – Как думаешь, ты сможешь простить меня? Мне кажется, ты чувствовал… – Я работаю над этим, – говорит он, прежде чем снова посмотреть мне в глаза, на этот раз с намеком на прежнего Джеймса. – Я определенно хочу этого. – Ты хочешь этого? – переспрашиваю я, и у меня перехватывает в горле. – Да, – он, должно быть, чувствует мою тревогу, потому что наклоняется через стол и кладет свою руку на мою. Ее теплая тяжесть наполняет меня надеждой. Я борюсь со слезами, когда он мягко говорит: – Я хочу. Мне просто нужно время, – он садится, делает большой глоток пива и задумчиво смотрит на пиццу, а затем на меня. – А ты что собираешься делать? – Ну, я вернусь в «Лох-Дорн», чтобы расхлебывать кашу, которую заварила. – А потом? – Что потом? – Что ты будешь делать? – Я надеялась… – Тут я запинаюсь. Я надеялась, что они попросят меня остаться. – Если хочешь, им нужна помощь в баре. Особенно сейчас, когда Билл не работает. И вряд ли еще когда-либо будет работать в баре. Ты бы смогла? – Правда? – Да, правда. Но выдержишь ли ты? – говорит он. – Что? – Работу в «Лох-Дорне»? Мое сердце замирает при одной мысли об этом. – Конечно, Джеймс. Что ты имеешь в виду? – Ну, ты ищешь дело, которое тебя увлечет. Эта работа может стать таким делом или ты снова уедешь через год? Я думаю о коттедже, об озере, о Портри, о реке, о скалистом горном хребте на Скае. О маленьком домике Джеймса с большим окном на воду и о том, как чайки ныряют в море. Я думаю об Анис, Бретте и Ирен. О Рокси. И еще я представляю Хизер. – Да. Может. – Ну, Элизабет Финч, – говорит он, глядя на меня, потом на сырный тонкий корж в коричневой картонной коробке и снова на меня, – пиццы там не будет. – С этим я могу смириться. Глава 42 Май Весна вернулась в Лох-Дорн. Пока еще холодно и сыро. Но в воздухе витает обещание теплой погоды. Я откидываю шторы и смотрю на поместье. Вид из бывшей комнаты Билла такой же, как и из комнаты Джеймса. «Яйца», – сообщает мне телефон. Я зеваю, потягиваюсь и спускаюсь по лестнице на кухню. Коттедж полностью в моем распоряжении, по крайней мере, сейчас. Хизер живет у Ирен, а Джеймс переехал в свой дом у моря.