– Возможно. Он был отличным отцом во всех других отношениях. – Но почему ты скрыла это от меня? – Потому что мы всегда были только вдвоем, – сказала Хизер, глядя прямо на меня, – и я боялась, что ты почувствуешь себя лишней. – Я бы помогла тебе. Мне хочется думать, что я переживала бы и рада за тебя… – но когда я это сказала, голос у меня прервался, и я поняла, что если бы Хизер поехала в «Лох-Дорн» без меня, если бы все сложилось так, как должно было сложиться, я бы почувствовала себя обделенной. – Я хотела сначала все выяснить сама. Ирен было довольно легко найти. Я загуглила ее, и она нашлась на нескольких сайтах про отельный бизнес, а потом я увидела ужасный сайт «Лох-Дорна». – Тут Хизер чуть улыбнулась и продолжила: – Я так боялась, что за решением отца скрыть это от меня стоит что-то ужасное. Но воспоминания о том, как мама говорила о сестре, не давали мне покоя. Они так похожи на этой фотографии, правда? Мне так грустно, что, возможно, мама хотела простить Ирен, но так и не смогла. Как будто не прошло достаточно времени или – что еще хуже – папа не позволил ей. – Может быть, лучше думать, что все стороны настрадались? – предложила я. Я просто не хотела, чтобы Хизер ненавидела своего отца. – Ну, да. Кстати говоря, тебе правда нужно разобраться со своими проблемами. – Она не упомянула напрямую о посещении психотерапевта, но имела в виду именно это. Она явно не собиралась так просто простить мой проступок. Мне предстоит пройти долгий путь, прежде чем она снова начнет мне доверять. – А как поживает Джеймс? – наконец осмелилась спросить я, и голос у меня напрягся, когда я подумала о нем. – У Джеймса свои планы. Он хочет уехать и немного поработать за границей. – Хочет уехать? – я почувствовала гордость, но в то же время грусть. – Да. Кажется, – ответила она, и я не почувствовала себя вправе допытываться дальше. – Он тебе нравится? – спросила я, и глаза у меня наполнились слезами. – Да, он мне очень нравится. А что в нем может не нравиться? Он теплый. Добрый. Умный. Талантливый. Чего еще ждать от нового брата. Я почувствовала, как слеза скатилась у меня по щеке, и на мгновение забыла обо всем: – Простит ли он меня когда-нибудь? – Думаю, теперь они видят всю картину, – осторожно сказала она, и по тому, как Хизер не смотрела на меня, я поняла, что они все подробно обсудили. Я вздрогнула. – Птичка. Джеймс простит тебя. Я уверена, что он влюбился в тебя. И скорее всего, все еще любит. – Я резко вдохнула. Влюбился. – Просто дай мне побыть там одной. А там посмотрим. Через несколько дней она уехала. В «Лох-Дорн», чтобы работать с Ирен и поднимать отель на ноги. Рассела там больше нет, а мистер Макдональд занялся тем, чтобы передать его в доверительное управление и отдать бразды правления Ирен. Сейчас и я готовлюсь вернуться туда. Я провела десять недель в ожидании, когда Хизер скажет, что я могу приехать, и вот она это сказала. За это время я проделала определенную работу. Хизер щедро позволила мне пожить у нее, поскольку высокий сезон на Airbnb подходил к концу. Я уговорила Бриджит дать мне работу в «Винной библиотеке». Зарабатывала я там нихрена в час, но это было здорово – иметь свое дело. Я ходила к психотерапевту, и это было довольно полезно. Его звали Александр Дампф – очевидно, выбрала я его из-за смешного имени – и он был похож на здоровую версию моего отца. Я отдавала за визиты всю свою зарплату в «Винотеке», но за последние два месяца мы продвинулись вперед, и оказалось, что я такая негативная и саркастичная сволочь, потому что так и не научилась выражать радость без страха, что меня засмеют. Также выяснилось, что отец-алкоголик и отстраненная мать виноваты в том, что у меня возникли проблемы с привязанностью, а это значит, что я избегаю честных, открытых отношений. Также, для справки, привычка ко лжи может быть характерна для людей с эмоционально отстраненными родителями. Очевидно, я лгу ради одобрения. Я не знаю, помогает ли мне осознание того, что у меня есть реальные проблемы, над которыми нужно работать, или заставляет меня чувствовать себя хуже, но пока я буду продолжать в том же духе. Я опускаю взгляд на запрос в соцсетях, делаю глубокий вдох и нажимаю «Принять». На секунду мне кажется, что это нечто большее, своего рода символическое принятие себя. Спустя мгновение я снова смотрю в телефон, а там уже появилось сообщение. «Привет, Элизабет? Или я могу называть тебя Птичкой? ОМГ, ТЫ УЖАСНА!» Я не уверена на 100 процентов, сердится ли Рокси или смеется надо мной, но я должна перед ней искренне извиниться. «Мне так жаль, Рокси. Это был тупой, дерьмовый поступок». «Я не могла в это поверить! Никто не мог поверить!» «Мне жаль. Правда, лучше бы я никогда этого не делала». «Ты теперь знаменита, знаешь ли. Мэтью Хант хочет, чтобы ты провела следующий винный вечер». «Что?» «Да, он предложил тему «Подделки и мошенники». О поддельном вине! Ты тут легенда. ЛОЛ». «Боже мой. Рокси, мне так жаль». «Все в порядке. Я прощаю тебя. По крайней мере, теперь я знаю, что не сходила с ума #газлайтинг». «Мне так жаль». «И это правильно». «Что ты собираешься делать дальше?» «Я остаюсь здесь, ведь теперь здесь есть достойная сомелье, у которой можно поучиться. Неудивительно, что ты заставляла меня делать все заказы». «Ладно, я это заслужила». «Билл поехал на реабилитацию». «ПРАВДА?» «Ирен отвезла его, он был не в восторге, но все говорят, что это к лучшему и что они надеются, что он вернется». «Что ж, я рада». «Анис и Бретт все еще злятся на тебя». «Ну, я и это заслужила. А остальные?» «Ты имеешь в виду Джеймса? « «Может быть (смайл). Он все еще там? Я еду к вам». Звонок в дверь прерывает нас, и я понимаю, что жутко голодна, поэтому нажимаю на кнопку звонка и жду у двери парня из Uber Eats. Он передает мне горячую коробку, и, пока он возвращается к лифту, я закрываю дверь и чувствую легкий восторг от того, что меня ждет пир в одиночку. Тут снова раздается резкий стук в дверь, и я думаю, что парень из Uber Eats что-то забыл или соседи снова хотят пожаловаться на шум от телевизора, но когда я распахиваю дверь, там стоит он. Джеймс. Он улыбается и краснеет. – Меня курьер впустил. Надо было позвонить заранее, извини. Он выглядит по-другому. Волосы стали длиннее, а лицо бледнее, чем когда я уезжала. – Джеймс, привет, боже мой! – Чувствую, как сердце начинает учащенно биться. – Прости, что не позвонил, не написал, никак не предупредил тебя. Просто так показалось проще, – говорит он. – Я ехал через Лондон, и Хизер рассказала мне, как сюда добраться, так что… – Я не могу поверить, что ты передо мной. – Могу я войти? Я опускаю глаза в пол и отхожу в сторону, чтобы освободить проход: – Конечно. Он выглядит так, будто только что вернулся с прогулки вокруг озера, весь обветренный и расслабленный. Люди в метро наверняка оборачивались на его зеленую вощеную дубленку и гигантские туристические ботинки. – Проходи, садись, – я указываю на диван. – Милое местечко, – говорит он, оглядывая квартиру. – Странно думать, что мой отец оставил Хизер деньги на эту квартиру, а меня знать не хотел. Я понимаю, что в последнее время мало думала о том, как новость про Хизер повлияет на Джеймса. По какой-то причине я сосредоточилась только на чувствах Хизер. – Ты в порядке? Что ты чувствуешь по поводу всего этого? – В основном все замечательно. Мне нравится Хизер. Она очень напоминает мне маму, и мне кажется, что я знаю ее целую вечность. Но трудно не думать о папе, когда я смотрю на нее. Не то чтобы я его знал. Мысли о моем отце – это, по сути, одна фотография с кучей фантазий вокруг нее. – Та самая фотография… – А ты его тогда не узнала? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне и чуть прищурившись. – Нет. Лицо показалось мне знакомым, но без контекста я его не узнала. Я подумала, что он напоминает мне тебя. К тому же он умер, когда мы с Хизер были еще детьми. То есть я его почти не знала. Знала только то, что он отличался от моих родителей. Был старше. Намного старше, и весь такой утонченный и светский: из-за винного бизнеса, я думаю. – Точно, – говорит он, кивая, как будто это уже кое-что. – Хочешь пиццы? – стоя там, Джеймс заставляет меня нервничать. Я хочу знать, надолго ли он здесь. Куда он собирается? Что я могу сделать, чтобы он остался? Но когда грудь у меня привычно начинает сжиматься, я пытаюсь вспомнить, что нужно дышать и отпускать ситуацию. Наконец он садится и открывает коробку с пиццей. – Пиво будешь? – предлагаю я. – Было бы здорово, – отвечает он. Я направляюсь к холодильнику и достаю две бутылки, открывая их с помощью края кухонной стойки Хизер, и только потом вспоминаю, что нужно быть аккуратнее по отношению к ее вещам. Я передаю пиво Джеймсу и с ужасом смотрю на свои обкусанные ногти, покрашенные в дурацкий ярко-зеленый цвет, затем быстро прячу руки под стол.