Веселя окружающих, повторяю с ним несколько раз, пока не выходит правильно. Картинно стираю пот со лба, мол, нелёгкая это работа - ваш китайский язык. Учитель притягивает меня плотнее к себе, прижимая спиной к груди, и шепчет в волосы: - Во ай ни маотоуин. - А это переведёшь? - спрашиваю, боясь и желая услышать ответ. Несколько поцелуев в макушку и тяжёлый вздох. - Поживи пока так, птиц… Глава 28.1 Глава 28.1 - Лёшка, Лёшка, Лёшка!!! - визжу, переходя на ультразвук. Залетаю к нему в кабинет и запрыгиваю с руками и ногами на ошалевшего от такой подачи Нечаева. Обнимаю со всей дури, счастливо смеюсь и часто целую, куда попаду. Он ловит меня и закрывает собой от гостевого дивана. На поцелуи не отвечает и, кажется, даже не особенно рад! Заподозрив неладное, выглядываю из-за его плеча и вижу в зоне отдыха улыбающегося во весь рот Михаила. Сюрпри-и-из. Ну вашу Машу! Пять минут назад в кабинете один был! Я вышла, проверила почту, увидела “бомбу” и вернулась радоваться вместе! Когда Миша успел проскользнуть? Кровь приливает к лицу и - небывалый случай - я густо краснею, аккуратно слезая с Нечаева. Тру лоб ладонью в попытке придумать хоть одно правдоподобное объяснение своего поведения. Кислород, поступивший в мозг вместе с прилившей кровью, оказался бесполезен. Ноль идей. Ноль. Поднимаю глаза на хозяина кабинета, он наблюдает моё смущение, закусив губу, и пытается не улыбаться. Мы не афишировали в офисе наше “здесь и сейчас”. Было столько работы, что это получалось само собой, без особой конспирации, а тут такой эпический провал… - Ой, да продолжайте уже, я и так о вас знаю, - милостиво машет нам рукой смелый Михаил. Лёша, приподняв бровь, кидает на него взгляд, свой фирменный взгляд, мол, поговори, а сам обращается ко мне: - Выкладывай Лихорадочно пытаясь вспомнить, с чем я вообще сюда ворвалась… А! Точно! Вновь затапливает радостью по макушку, выпаливаю: - Моя “Магнолия” вошла в шорт-лист премии Архитектурной Лиги Нью-Йорка! Синие глаза вспыхивают гордостью. Не стесняясь Миши, обнимает меня за плечи, прижимая к себе. - Умница! Начинаю сбивчиво тараторить: - Это, конечно, пока не Притцкеровская премия, - делаю ударение на слова “пока” и мечтательно закатываю глаза, - но… - Какая? - подаёт голос Миша. - Нобель для архитекторов, - снисходительно поясняю, задрав нос. А что! Архитектор из шорт-листа Архитектурной Лиги Нью-Йорка может себе это позволить. Хоть на минутку. - ...но это однозначно стоит отметить, - заканчивает мою реплику Нечаев и выходит из кабинета. Мнусь в повисшем молчании. С одной стороны, меня разрывает от счастья, потому что в прошлом году мы с Карлом подавали мой дипломный проект на Гарвардский конкурс для молодых архитекторов, и я там не вошла даже в длинный список. Вообще никуда не вошла, хотя определённый интерес был. А тут… Боги!!! Прикладываю ладонь к груди, придерживая выпрыгивающее сердце. С другой стороны, надо спросить, что же такое и как давно знает о нас Михаил. Делаю несколько нервных шагов по кабинету - туда и обратно. Просто физически невозможно зафиксировать себя в неподвижном состоянии. Подхожу к стеллажу и рассматриваю цветные корешки каталогов. - Давно знаешь? - спиной спрашиваю Мишу. Повернуться кошмарно неловко. Я и с собой в мыслях ещё не обсуждала то, что у нас происходит с Лёшей, а тут - с чужим человеком… - Да после того, как Лёха в коридоре включил Отелло Тимуру, - говорит Миша совершенно спокойно. - Ну и раньше видели ваши старые общие фотки у Лёхи в аккаунте. Вот и сложилось… До сегодняшнего дня мы открыто себя вели только в обществе Власовых и Кваса, осознавая быстротечность затеи. А сейчас, не слыша в голосе Михаила ни грамма осуждения, появилось чувство, будто у нашего “здесь и сейчас” возможна более долгая жизнь. Медленно моргаю, уставившись в одну точку, пытаюсь распробовать... - Кто-то ещё знает? - вспоминаю, что Миша может быть не один такой догадливый. - Ник, это он ваши фотки нашёл. Язык не поворачивается просить не рассказывать о нас, обесценивая и низводя то, что так окрыляет, до грязного секретика. Пусть будет как будет. Подсознательно ловлю ускользающее ощущение, что готова ко всему. Дверь хлопает и появляется Нечаев с бутылкой трёхлетнего “Курвуазье” - единственный коньяк, который я пью, - и тремя пузатенькими бокалами. - Закуску не нашёл, придётся занюхивать. Наливает им с Мишей стандартную порцию и мне поменьше. Усаживается рядом, смотрит вроде серьёзно, но во взгляде столько намешано - и гордость с восхищением, и нежность глубокая, даже щепотка грусти. - Совёнок, ты очень талантливая девочка. Самая талантливый архитектор из всех, что встречал. Давай за твой Притцкер. Он у тебя обязательно будет. И не один. Миша тоже искренне поздравляет, хотя честно признаётся, что ни фига не разбирается в этих премиях. Звенят бокалы и вроде радостно, но почему-то именно в этот момент я очень остро чувствую, что приближается осень. Глава 28.2 Глава 28.2 Створки лифта захлопываются с неприятным механическим скрежетом. Вечно бьёт по ушам. Лифт в доме, где снимаю квартиру, в принципе пугает звуками - то скрипит, то лязгает несмотря на молодой возраст постройки. От страха ладони покалывает при каждой поездке. Выскакиваю на площадку и несусь вниз, догоняя плавно опускающуюся кабину, потому что в ней уезжает кто-то важный. Четырнадцатый этаж, на что я надеялась? Но самоотверженно несусь до жжения в легких и разрывающихся бедренных мышц. Не успеваю каких-то два пролёта! Лифт останавливается и, свесившись через перила, вижу лишь спину удаляющегося человека. Всё равно догоню. Магнитный замок подъездной двери, на моё счастье, отключён, дверь распахивается и меня выбрасывает в… зиму. А я опять босиком и только в футболке! У крыльца, в снежной каше, пальцы ног моментально немеют, вся открытая кожа приобретает синий оттенок, а зубы стучат оттого, что тело бьёт крупной дрожью. Но возвращаться никак нельзя! Упущу.