Глава 33.1 - Какой срок? - хрипит Карл. - Гм, - доктор озабоченно сводит брови и открывает мою карту, которую держал под мышкой. Задерживаю дыхание. Даже не понимаю почему, ведь кроме Лёшки ко мне с мая никто не притронулся, но всё равно тело сковывает страх, пока доктор листает прикреплённые степлером бланки анализов. - Судя по ХГЧ, - переводит взгляд на Карла и уточняет, - гормону беременности, не меньше восьми и не больше одиннадцати недель, УЗИ, безусловно, покажет точнее. В атмосфере палаты что-то неуловимо меняется — повисает общее ошеломление. Оба не можем поверить. Я - потому что мы с Лёшкой всегда были осторожны. Да, я прекратила пить таблетки, но вместо барбарисок Нечаев у меня из-за уха из воздуха вытаскивал блестящие квадратики контрацептивов. Наше “здесь и сейчас” не предусматривало долгосрочных планов… А Карл в шоке, потому что в это мгновение перед ним закрывается дверь в наше общее будущее. Навсегда. Ни уважение партнёров, ни ожидания семьи, ни личные амбиции и желания больше не имеют значения. Его Бет, которой он привёз свадебное платье, чтобы жениться на ней через три дня, беременна от другого. С юности у меня всегда был неровный цикл. Любой мало-мальски приличный стресс влёк за собой задержку. Когда Карл сделал предложение, мы обследовались, и врачи двух клиник в Чехии и Германии заверили, что эта особенность организма не представляет угрозы грядущему деторождению, нужно будет просто тщательнее готовиться. Беззвучно вдыхаю сквозь приоткрытые губы. Я стану мамой? Сквозь оглушение, откуда-то из самой-самой глубины пробиваются радость и восторг, но их душат волнение и страх. Снова паника на подходе. Почему-то чувствую себя такой хрупкой, голова кружится сильнее, страшно совершать какие-либо движения, только лежать тоже невозможно. Медленно, аккуратно двигаюсь к изголовью кровати, чтобы сесть. Доктор понимает, что что-то глобально не так - восторженные родители обычно выглядят по-другому, поэтому он не удивляется, когда Карл спрашивает бесцветным голосом: - Какова вероятность ошибки? - Практически нулевая, у нас одна из лучших лабораторий в области, всё строго. Но без проблем можем сделать повторный анализ, а лучше УЗИ, когда вашей жене станет легче. - Я не… - хочу добавить “его жена”, но Карл обрезает мою реплику взглядом и просит седого доктора оставить нас, что тот делает не без облегчения. Видно, как ему не хочется присутствовать при семейных разборках. Карл отходит к окну и долго стоит не двигаясь. Гранитная статуя. Твёрдый, холодный, и очень надёжный, если на твоей стороне. Большой, сильный, привлекательный не мой мужчина. Решает, что делать, но мне больше не страшно - в нём будто погас гнев. - Ты не знала, - констатирует факт. Молчу. Ответ и не нужен. Чуть громче, безапелляционно: - Сделаем повторные тесты. Пауза. - Если беременность подтвердится…- поворачивается, закладывая руки в карманы, - Будешь рожать? Опять молчу. Понятно же, что буду. И эта мысль неожиданно поражает меня саму, заставляя окончательно поверить, что где-то там, в моём похудевшем плоском животе наш с Лёшкой малыш! Вашу Машу! Ни капельки не сомневаюсь, нет никакой ошибки, я правда стану мамой. Радость с восторгом расправляют крылья, проливаясь влагой по щекам. То, что подспудно мучило столько времени, не сбылось - мой ребёнок родится от любимого мужчины. Даже если он будет нужен только мне. Всхлипываю от переполняющих эмоций. Карл резко подходит к кровати: - Плохо? Качаю головой, вытирая слёзы салфеткой. Садится рядом, смотрит совсем по-другому. Внимательно и серьёзно. - Почему, Лиза? Мы ведь договорились с тобой о партнёрстве… - щурится, наморщив лоб, искренне не понимает. Глава 33.2 Глава 33.2 - Почему? Мы ведь договорились с тобой о партнёрстве… - щурится, наморщив лоб, искренне не понимает. Опускаю глаза. Как объяснить, что я - не деловой партнёр, а обычный живой человек, не застрахованный от ошибок. Что жизнь не сделка, и даже если мозг дал какое-то обещание, у сердца своя правда - оно всегда тянется туда, где тепло. Лёшка был прав, по расчёту - не моё счастье. У нас с Карлом просто не получилось бы. Не случись этого лета, я бы всё равно когда-нибудь вышла в магазин за спичками и не вернулась, сделав несчастными намного больше людей, чем сейчас. - Мне было холодно… Прости. Снимаю скатывающееся с пальца обручальное кольцо и вкладываю в его ладонь. Берёт, крутит в руках, рассматривает... - Помнишь наше знакомство? Киваю. Помню, конечно. Когда семь лет назад с Нечаевым не получилось, я так стремительно тонула в отчаянии, что ангелочки развернули целую спасательную операцию. Одним из пунктов был мастер-класс по аргентинскому танго. Учительницей была какая-то известная тангера - так называют танцовщиц танго. Великолепная. Иссиня-чёрные локоны, драматический макияж, бордовое платье, грация, страсть и бешеный темперамент. Показав движения, на кураже она перекрикивала музыку, подбадривая начинашек: “Смелее! Смелее! Горим!” А Карл стоял за стеклянной стеной и отвлекал учеников пышным облаком алых маков, которые неизвестно как достал в августе специально для сеньориты в бордо. Глазели все, кроме меня. В это время я старательно выжигала в танце убивающую меня любовь. Он пришёл к шикарной женщине, а ушёл со мной. Так и сказал, что язык тела честнее слов, и я единственная горела по-настоящему. Мы долго ужинали, а на следующий день мне предложили “стабильные отношения” и переезд. Карл любит эту историю. Любил. - Ты была моим огнём, - поднимает взгляд и рассматривает, словно в последний раз. Тянет свободную руку вытереть мокрую щеку, замирает и убирает обратно. Криво усмехается сам себе и вновь серьёзнеет. Выкладывает из кармана на кровать мой телефон, который сразу накрываю ладонью. Проследив за моим жестом, произносит с горечью: - Что же ты сделала, детка… Сжимает кольцо в кулаке и покидает палату.