– Что, возвращаются русские крейсеры? – прокричал Сушон, который из-за обильного кровотечения из разбитых лба и брови не мог самостоятельно смотреть на море. – Нет, экселенц, это русские линкоры, – с дрожью в голосе произнес младший флаг-офицер. – Не может быть! – гневно воскликнул адмирал, только сейчас отчетливо осознавший всю опасность своего нынешнего положения. С большим трудом Сушон поднял свое избитое тело и, зажав ватным тампоном лоб, посмотрел на море. Словно подтверждая все его худшие опасения, приближающиеся линкоры противника дали дружный залп по столпившимся у края минного поля кораблям Сушона. Лес огромных водяных столбов вырос в опасной близости от бортов «Дойчланда», щедро окатив линкор брызгами. Канониры кригсмарине ответили нестройным залпом, из-за неразберихи произвольно выбрав свои боевые цели. Вся тяжесть их огня почему-то обрушилась на «Гангут», идущий вторым в кильватерном строю русских, тогда как головной флагман «Петропавловск» получил всего три выстрела из всех. Линкоры русской эскадры вместе с тяжелым крейсером «Рюрик», имевшим на вооружении пушки 10-дюймовки, били каждый по своей цели, выбранной им Беренсом. Флагман «Петропавловск» вел огонь по «Дойчланду», «Гангут» наносил удары по «Ганноверу», «Севастополь» – по «Шлезвигу», а «Рюрик» сражался с «Гессеном». Звуки боя быстро вернули Сушона к жизни. Пренебрежительно оттолкнув суетившегося вокруг него санитара, он приказал линкорам бить по ближайшему противнику, а крейсерам вместе с эсминцами обойти минное поле с юга и атаковать противника. В этот момент к нему подбежал старший помощник капитана и доложил о бедственном положении линкора. Огромное количество забортной воды, проникшее внутрь корабля через огромные пробоины, превратили «Дойчланд» в плавучий бассейн, готовый пойти ко дну от любого нового попадания. – Бой, мы принимаем бой! – громко прокричал он офицерам своего штаба, высказавшим робкую идею перейти на другой, более безопасный корабль. – Я остаюсь на своем флагмане и буду сражаться до тех пор, пока на гафеле реет флаг рейха! Столкнувшись со столь яростным сопротивлением адмирала, офицеры штаба были вынуждены подчиниться воле адмирала, но старший помощник линкора немедленно передал приказ одному из эсминцев сопровождения приблизиться к «Дойчланду» на случай эвакуации адмирала. Бой тем временем разгорался с каждой минутой, комендоры обеих эскадр уже стали пристреливаться к своим целям, добиваясь первых попаданий в большой череде промахов. Большей частью ими грешили русские артиллеристы, заметно уступавшие своему противнику в выучке и умении, но капитан Беренс был твердо уверен в победе, поскольку имел еще один козырь в запасе. Вскоре снаряд с «Петропавловска» на деле доказал правоту слов старшего помощника капитана. Он пробил корпус линкора ниже ватерлинии в районе второй кочегарки, и, потеряв остойчивость, корабль стал неудержимо заваливаться на бок. Осознав неминуемую гибель судна, весь экипаж спешно бросился к борту, возле которого стоял спасательный эсминец. Он немедленно подошел к тонущему линкору и, пользуясь низкой волной, стал спешно эвакуировать людей. Первым покинул «Дойчланд» Сушон, который передумал умирать вместе с линкором, благоразумно решив продолжить свою борьбу с коварными русскими на борту другого линкора. Вслед за ним устремились члены штаба адмирала, раненые и все остальные члены экипажа линкора. Эсминец под огнем врага мужественно стоял до самого конца «Дойчланда», принимая и принимая к себе на борт людей. – Хватит! – приказал Сушон, едва только линкор лег на борт и камнем пошел на дно. – Пусть их подберут другие, а сейчас надо как можно скорее подойти к «Ганноверу», теперь он будет флагманом. Эсминец уже разворачивался в направлении «Ганновера», когда рядом с его правым бортом вырос столб воды, буквально столкнувший Сушона за борт. – Адмирал за бортом! – крикнул один из офицеров корабля и, подхватив спасательный круг, отважно прыгнул в море, где на волнах плясала фуражка командира. Прошло несколько томительных минут, после которых намертво вцепившегося двумя руками в круг адмирала спешно подняли на борт эсминца. Мокрый, стучащий зубами от холода адмирал кайзера представлял собой жалкое зрелище, и все присутствующие на палубе поспешили отвести взгляд. Злобно шипя и отпихивая протянувшиеся к нему руки, Сушон гордо стоял на капитанском мостике все время, пока эсминец не доставил его к трапу «Ганновера». С гибелью «Дойчланда» началась новая фаза сражения при Борнхольме, теперь русские получили не только численный перевес в кораблях, но и в силе своей корабельной артиллерии. Уничтожив имеющий 13-дюймовые орудия флагман, линкоры Беренса теперь могли спокойно громить врага, находясь вне зоны поражения их десяти- и одиннадцатидюймовых орудий. Отпустив «Рюрик» для борьбы с немецкими крейсерами и эсминцами, три линкора русских обрушились всей мощью своих калибров на «Гессен», сиротливо стоявший посреди моря. Все попытки эсминцев под огнем врага взять подбитый линкор на буксир не приводили к нужному результату. Покачивая бронированными боками, «Гессен» не мог сдвинуться с места, представляя идеальную мишень для стрельбы. Канониры линкоров не преминули воспользоваться этим обстоятельством. Опустошая свои артиллерийские погреба, они все чаще и чаще добивались попаданий во вражеский корабль, стреляя раздельными залпами, словно на учениях. Один из снарядов, выпущенных с «Петропавловска», буквально снес нос одному из германских эсминцев, который, несмотря на огонь, упрямо пытался вытянуть линкор из-под обстрела. С каждой минутой «Гессен» неотвратимо приближался к роковому концу, на его борту один за другим возникали пожары, рушились палубные постройки, погибали люди. Были разбиты оба дальномера, капитанский мостик был попросту сметен 12-дюймовыми снарядами врага. Вскоре один из снарядов противника пробил бронированную плиту боевой рубки и уничтожил весь командный состав «Гессена». Эту трагическую весть сообщил чудом уцелевший сигнальщик Фогт. Зажимая рукой пробитый осколком бок, он добрался до лазарета и доложил о случившемся, до того как рухнуть в обморок от боли. Видя столь откровенное избиение своего линкора, Сушон просто скрежетал зубами от бессилия достать своими пушками дерзкого врага. Ничуть не лучше было положение на правом фланге германской эскадры. Здесь столкнулись корабли отряда Гопмана с русскими миноносцами во главе с эсминцем «Новиком» и крейсерами «Баян» и «Адмирал Макаров». Несмотря на всю храбрость и прекрасную выучку расчетов, орудия легких крейсеров «Кельн», «Майнц» и «Кольберг» ничего не могли сделать с русской броней. Итог боя был неутешителен: ущерб на крейсерах Беренса был минимален, тогда как каждое попадание русских снарядов создавало большую опасность для немецких кораблей. На «Кельне» из строя вышла одна из машин, на «Кольберге» на батарейной палубе возник пожар, а бедняга «Майнц» получил две подводные пробоины, и все силы экипажа были направлены на их заделку и откачку воды. Появление в русских рядах «Рюрика» с его 10-дюймовыми орудиями создало смертельную угрозу для эскадры Гопмана. Уже после третьего залпа один из его снарядов угодил в «Майнц» в районе правого полубака, прошел сквозь все судно и разорвался в трюме, вызвав огромную пробоину. После этого судьба крейсера была предрешена, и через восемь минут он затонул. Лишившись «Майнца», Гопман счел за лучшее не испытывать более судьбу и, подняв сигнал «Следовать за мной», поспешно начал отход с поля боя. Сушон вновь заскрипел зубами, но не решился вернуть побитые корабли под огонь русских крейсеров. Желая хоть как-то поквитаться с русскими, он решил ударить по «Баяну» и «Рюрику» орудиями своих линкоров, благо дальность позволяла вести огонь по ним. Однако это маневр был быстро пресечен Беренсом. Едва только командоры германских линкоров начали пристрелку крейсерского отряда, как «Севастополь» и «Петропавловск» моментально прекратили обстрел «Гессена» и перенесли свой огонь на «Ганновер» и «Шлезвиг». Русские линкоры, продолжая оставаться вне зоны поражения германских калибров, сначала сделали «вилку» вокруг кораблей противника, а затем добились и прямых попаданий. На «Ганновере» была повреждена носовая башня и сбит корабельный флаг, на «Шлезвиге» же начался пожар в кают-компании линкора, куда угодил русский гостинец. Сушон начал маневрировать, продолжая упрямо обстреливать русские крейсеры, добившись при этом одного попадания в «Рюрик». Конец этому противостоянию двух эскадр положила гибель «Гессена». Канониры с «Гангута» своим очередным попаданием поразили пороховой погреб германского линкора, что привело к детонации боевого запаса «Гессена», и он взорвался. Развязав себе руки, «Гангут» незамедлительно перенес свой огонь на «Ганновер», на котором в этот момент от очередного попадания вражеского снаряда начался пожар в правой угольной яме. Это была последняя капля, пересилившая упрямство немецкого адмирала, и он, подобно Гопману, отдал приказ об отступлении. Узнав о результатах сражения, кайзер впал в страшную ярость. Его ужасно разгневала не столько гибель двух старых линкоров и одного крейсера, сколько сам факт, что один из погибших кораблей носил название «Дойчланд». В этом известии Вильгельм усмотрел дурное предзнаменование для себя и своего рейха. По возвращении эскадры в Киль он демонстративно не пожелал принять адмирала, внесшего приличную ложку дегтя в бочку меда побед кайзера. Сушон был понижен в звании до капитана первого ранга и с треском списан на берег с милостивым сохранением пенсии за его прежние заслуги. На его место был назначен Гопман, на счету которого было уничтожение двух русских миноносцев, которые в рапорте контр-адмирала были представлены как эсминцы. Кроме этого, в счет побед была записана одна из британских подлодок, которая была брошена экипажем из-за возникшей течи шва, которую моряки не смогли остановить. Совсем иной прием был оказан Беренсу после его возвращения в Гельсингфорс. Щастный поспешил лично прибыть на «Петропавловск» и засвидетельствовать командиру свое восхищение результатами проведенной им операции. Уничтожение двух кораблей противника, пусть даже старых линкоров, было огромным успехом русского оружия на фоне постоянных неудач союзников. Из числа линкоров, участвовавших в этом походе, больше всего пострадал «Гангут», лишившийся двух орудий в носовой башне в результате прямого попадания. Остальные линкоры отделались пожарами и гибелью нескольких человек экипажа. Правитель Корнилов лично поздравил Беренса со столь удачным выходом эскадры и наградил его орденом Владимира 2-й степени с производством в контр-адмиралы. Щедрой рукой были осыпаны и другие участники похода, начиная от командиров кораблей и заканчивая комендорами. Особо были отмечены летчики морской авиации, внесшие особый вклад в победу на море. На этот вид войск у диктатора были свои особые виды. Оперативные документы Из секретной записки полковника Берга фельдмаршалу Людендорфу от 30 июня 1918 года: Экселенц! С целью уменьшения времени полета дирижаблей серии V-300, задействованных в проекте «Валькирия», от нашей главной базы под Вильгельмсхафеном до обеих вражеских столиц и иных стратегических целей необходимо создание двух временных баз на территории Бельгии или Франции. В этом случае значительно сократится время полетов, что позволит чаще использовать наше чудо-оружие против врага и увеличит шансы благополучного возвращения дирижаблей. На новых базах должны быть сооружены причальные мачты особо прочной конструкции, позволяющие дирижаблям нового типа производить швартовку в любых погодных условиях. Вместе с этим на базах должны быть запасы горючего, боеприпасов, запасы гелия и водорода, а также ремонтные средства, с помощью которых можно будет провести любой текущий и аварийный ремонт. Согласно предварительным расчетам профессора Танендорфа, наиболее удобные места будущих баз – районы Льежа и Седана. Туда уже выехали две топографические партии для поиска мест возможного базирования. Кроме этого, прошу вас, экселенц, ускорить выделение лаборатории профессора Танендорфа ранее затребованных им химических веществ в полном объеме. Для сохранения режима полной секретности относительно работ и приготовлений, производимых им, прошу направлять все грузы с адресной пометкой «Доктору Тотенкомпфу». Полковник Берг Резолюция рукою Людендорфа: «Немедленно, в трехдневный срок, выдать ранее запрошенные полковником Бергом химические вещества в полном объеме. О выполнении доложить. Допуск к работам доктора Тотенкомпфа отныне производится только с личного разрешения кайзера или моего. Никто другой в рейхе не имеет права требовать информацию по данному вопросу». Из секретного меморандума временно исполняющего обязанности премьер-министра Соединенного Королевства У. Черчилля от 29 июня 1918 года: …Для предотвращения новых налетов германских дирижаблей на Лондон или сведения к минимуму ущерба от воздушной бомбежки необходимо создание трех авиаотрядов, имеющих только одну цель: защита столицы и ничего более. Все они должны быть укомплектованы летчиками, имеющими опыт воздушных боев или, на крайний случай, богатую летную практику. Под места базирования им отводятся северные, восточные и южные пригороды столицы, что позволит им отражать нападение противника с любых направлений возможного появления дирижаблей врага. Также необходимо как можно скорее стянуть в пригороды Лондона и районы мостов через Темзу все зенитные установки, расположенные на западном и северном побережье острова. Расставленные по столичному периметру с ориентацией на север, восток и юг, они должны образовать мощный многослойный защитный пояс, который поможет самолетам в отражении новых воздушных налетов. В помощь вновь созданным силам и с целью раннего оповещения о приближении дирижаблей врага на побережье должны быть организованны пункты постоянного воздушного наблюдения. Все они должны иметь прямую телефонную, телеграфную или курьерскую связь с Лондоном, куда должны быть немедленно посланы тревожные сообщения на случай появления врага. Создание всего выше перечисленного является для Британии вопросом первостепенной важности. Черчилль Телеграмма в Ставку Верховного Главнокомандования Корнилова из Лондона, от премьера Черчилля, от 1 июля 1918 года: Дорогой сэр! От имени всего британского народа и себя лично спешу поздравить Вас с нашим общим военным успехом против германских кораблей в битве при Борнхольме. Благодаря дружным усилиям русских и британских моряков наш общий враг был разбит с существенными для него потерями. Очень надеюсь, что данная победа будет весомым залогом нашего боевого сотрудничества, впереди у которого еще много славных дел. Следуя вашему примеру награждения экипажей британских подводных лодок Георгиевскими крестами, мой король Георг и я имеем честь наградить командиров русских линкоров крестами Королевы Виктории, а контр-адмирала Беренса пожаловать знаком рыцаря ордена Звезды Индии. С глубоким почтением, Уинстон Черчилль Секретная телеграмма от фельдмаршала Людендорфа полковнику Бергу от 2 июля 1918 года: Срочно форсируйте приготовления к началу проведения второй части операции «Валькирия», санкционированной кайзером. Особое внимание следует уделить Франции как основному ядру военных сил Антанты, капитуляция которой крайне необходима рейху для возможности победоносного завершения этой войны. Необходима полная готовность Вашего соединения до 10 июля, последнего срока нашего нового наступления на Париж. Однако кайзер просит не ослаблять ваш натиск на Лондон, где, согласно разведке, отмечена сильная деморализация врага. Все Ваши запросы и требования, необходимые для готовности отряда, сегодня же отправьте мне по телеграфу. Они будут незамедлительно выполнены. Фельдмаршал Людендорф Из секретного донесения московского генерал-губернатора Алексеева Верховному правителю Корнилову от 1 июля 1918 года: На ваш запрос от 18 июня сообщаю: по моему мнению, которое полностью совпадает с мнением членов моего штаба и дипломатов, наиболее спорным вопросом, который обязательно даст острые разногласия в послевоенном периоде между Россией и Западом, будет вопрос о независимости Польши. Впервые он возник в мае 1917 года по инициативе Англии, что являлось логическим продолжением ее плана по расчленению целостности территории России. Используя слабость Керенского, британцы сумели навязать ему дискуссию по послевоенному будущему польских земель. В июле идею возрождения польской государственности поддержал президент Вильсон, высказавшийся за право наций на самоопределение в новом демократическом мире.