– Вернулся я к воротам, пошел к Инютину, спросил: завтра работаешь? Работаю, говорит. Я ему: когда твоя смена заканчивается? Он отвечает: в двенадцать ночи. Тогда я ему и предложил заработать. Он согласился. – Поконкретнее, пожалуйста. – Попросил его положить под голову драгоценности. Рука Богданова замерла, он поднял голову. – Сам, значит, побоялся, а человека послал на верную смерть? Ну ты и сволочь! – Игорь… – тихо проронила Ульяна и тут же задала Конюхову свой вопрос: – Какие инструкции дали Инютину? – Все объяснил. Денег дал. Драгоценности загодя в коробку сложил, замотал как следует. Коробку – в сумку и в багажник. Это еще с вечера. Ключи от машины Инютину вручил. К голове после смены велел ехать на такси. – Тогда зачем ключи? – Сумка в багажнике лежала. Коробку с собой на пост Инютин не взял, их там проверяют. – На следующий день, после выселения, куда вы отправились? – спросила Ульяна. – В город уехал! – выпалил Конюхов, но по его лицу было видно – соврал. – Ну, предположим, – подключился Богданов. – На чем? – На попутке. – Наконец Конюхов приступал к самому главному, он раскраснелся и занервничал. – В девять вечера, как стемнело, сам приехал на место к Белой Голове. Выбрал укромное местечко и спрятался. Часов в одиннадцать пришли эти двое и залегли неподалеку от меня. – Он вытер вспотевший лоб рукавом. – Не поверите! Я даже дышать боялся! – Инютин когда пришел? – Около часа ночи. Я к тому времени вымок и замерз. Те двое тоже, слышал, как они матерились. – Инютин пришел к Белой Голове около часа ночи, – записал Богданов. – Зачем-то приперся с сумкой. Вытащил из нее коробку, сунул под голову и тикать. – Ну а что эти двое? – За ним, конечно. – Конюхов отвернулся и уставился в угол. – Слышал, как Инютин кричал. Короче – зарезали его. – Так. – Потом они вернулись, забрали коробку и тут же распотрошили. Ржали как сумасшедшие. – Все отдали им? – Я же не камикадзе. – Конюхов вздохнул и продолжил: – Короче, понял я, что дорога мне одна – до скончания века прятаться. Они же меня мертвым посчитали. – Где прятались? Это был второй вопрос, вогнавший Конюхова в ступор, который продлился еще дольше первого. Выйдя из него, он ответил: – Хоть режьте, не скажу. – Заявление на увольнение за Инютина вы написали? Конюхов стыдливо опустил глаза. – Был такой грех. – Свой телефон куда дели? – Выбросил. – Это неправда! – возразила Ульяна. – Вы не могли его сами выбросить. У вас на территории пансионата есть сообщник. В этот же момент Богданову позвонили по внутреннему телефону, и он по ошибке включил громкую связь. – Проходная, дежурный офицер Калмыков. Товарищ капитан, тут до вас гражданочка прорывается. – Кто такая? Фамилия? Было слышно, что офицер отстранился от трубки и стал кого-то подзывать: – Идите сюда! Гражданочка! Фамилию подскажите! Чью-чью! Вашу, конечно! Не выдержав этих пререканий, Богданов прорычал: – Пропустите ее! – и влепил трубку в аппарат. Все трое притихли в ожидании гражданочки. Конюхов сгорбился на своем стуле, Ульяна и Богданов смотрели на дверь. Та вдруг распахнулась, и в кабинет влетела Кружилиха. Она раскинула руки и бросилась к Конюхову: – Максим! Он резко встал и принял ее в объятья. Проплакавшись, Кружилиха ринулась на Богданова: – Арестуйте меня! – Вы в своем уме, Елизавета Федоровна? – поинтересовалась Ульяна. – Я прятала Максима в своей комнате! У меня он хранил ценности! Его телефон выбросила тоже я! – Стоп! – Ульяна встала и подошла к Кружилихе: – Куда вы бросили телефон? Назовите точное место. – Мусорная урна возле главного корпуса, за углом. – Бросили просто так или во что-то завернули? Кружилиха ответила не задумываясь: – В урне нашла пустую пачку от сигарет, сунула туда и выбросила в эту же урну. Ульяна обернулась к Богданову и победно улыбнулась. Она только что получила ответ, на который уже не рассчитывала. Потом сказала Кружилихе: – Теперь я знаю, для чего вы несли ту мистическую пургу про усадьбу. Вы знали, что по ночам там работает Конюхов, и пытались меня отвадить? Кружилиха умильно прищурилась: – Простите меня, Ульянушка. Глава 24 Кто ищет истины – не чужд заблуждения Профессора Збруева задержали на даче. Он ждал ареста, дрожал от страха и, словно приговоренный, твердил о Вяземском – боялся, что тот убьет его. Там же на даче обнаружили, а также изъяли в качестве доказательств распечатанные снимки архивных документов. Конечно же, все они касались усадьбы Тишь-на-Тоске. Об этом Ульяне рассказал Богданов, когда приехал в пансионат после бессонной ночи. После того как оперативник Гаврилов с группой захвата не обнаружил профессора и Вяземского в их квартирах, Богданов сам принял участие в операции. – Вяземского так и не нашли? – с сожалением осведомилась Ульяна. Он покачал головой, потер небритый подбородок и прошел в ванную. Оттуда раздался его голос: – Есть бритвенный станок? Пусть одноразовый. – Сейчас принесу. Ульяна отдала ему бритву и остановилась на пороге, опершись плечом о косяк: