Ульяна присела рядом. – У нас пропал отдыхающий… – Конюхов Максим Анатольевич семидесятого года рождения, – нетерпеливо перебил ее следователь. – Мой помощник Гаврилов уже пробивает его паспорт. Насчет забытой машины я тоже знаю, с ней работает Усачев. – Обращаю твое внимание, что кто-то переставил автомобиль Конюхова в день, когда он должен был уехать из пансионата, – проговорила Ульяна. – Ты решила, что машину переставлял не он сам? – спросил Богданов. – Да, я в этом уверена. – Это не аргумент, – усмехнулся он. – Тогда приведу тебе сразу два аргумента: во‑первых, хозяин никогда не оставит ключи на сиденье в открытой машине. Во-вторых, ему незачем стирать запись видеокамеры, на которой видно, как он переставляет свою машину. – Степан говорил, но я бы хотел услышать и твои соображения относительно того, зачем это сделали. Ульяна достала из кармана бутылек, упакованный в прозрачный пакет: – Преступник искал это. – Уверена? – Богданов взял пакет, посмотрел его на просвет и с нескрываемой издевкой спросил: – Преступник уронил, но сам не нашел. А ты, значит, нашла? – Я глазастая. – Где он лежал? – В трех метрах от машины, в траве под кустом. – Слишком далеко. – Богданов покачал головой. – Предмет круглый, при существующем уклоне асфальтового покрытия мог откатиться далеко, даже за пределы стоянки, – монотонно, чтобы не сорваться, проговорила Ульяна. – Ну предположим. – Он поднял глаза и в первый раз за весь разговор взглянул ей в лицо. – Еще что-нибудь есть? – Женщина, проживавшая в соседнем номере с Конюховым, передала мне записку, которую подсунули под ее дверь. – Ульяна протянула бумагу. – Вот она. Не вынимая записки из прозрачного файла, следователь прочитал: – «Следующей ночью, после двенадцати, все положишь под голову». – Он огляделся, словно ища поддержки. – Да это какая-то чушь… – Не думаю, что речь идет о подушке, – заметил Дюков. – Тогда о чем? – Со временем разберемся, – пообещала Ульяна. – Скорее всего, преступник ошибся дверью, – сказал Богданов. – А разве и так не ясно? Раздался вежливый стук, и в кабинет вошел криминалист Усачев. Ульяна тотчас узнала его, хотя не видела около года, с тех пор, как Федор Кузьмич работал в составе следственной группы Богданова на территории пансионата. – Приветствую вас, Ульяна Сергеевна. Давненько не виделись. – Поставив свой чемоданчик на стул, Усачев обернулся к следователю: – Все осмотрел, зафиксировал, снял отпечатки пальцев. – Заметил что-нибудь интересное? – осведомился Богданов. – Заметил. Три геодезические рулетки по пятьдесят метров. Изъял, надо бы их изучить. – Не понял… – На выдвижных полотнах с градуировкой присутствуют странные отметки. На каждой рулетке разные. – И что это может значить? – Пока не знаю, но скоро все объясню. – Что-нибудь еще? – В багажнике лежит подержанная кафельная плитка – скорее всего, остатки от домашнего ремонта. Богданов положил перед криминалистом бутылек и записку: – Вот тебе дополнительные вещественные доказательства. Выясни, что за пилюли внутри, и расшифруй полустертую надпись на этикетке, на глаз не разобрать. Что касается записки – отдай на графологическую экспертизу, пусть составят примерный психологический портрет того, кто писал, и дадут хоть какой-то поведенческий анализ. Ну и, разумеется, снять отпечатки пальцев и пробить по базе, возможно, обнаружится совпадение. Усачев раскрыл чемодан и спрятал туда вещдоки, а потом нерешительно взглянул на Богданова: – Товарищ капитан, уголовное дело не заведено, химический анализ вещества и графология будут затруднительны. – Сделай под мою ответственность, – попросил Богданов. – Буду стараться. Как только Усачев закрыл за собой дверь, в нее тут же постучали. – Входите! – выкрикнул Дюков. На пороге возникла щуплая фигура Артема Косолапова. Он настороженно оглядел присутствующих. – Заняты? Мне только доложить Ульяне Сергеевне… Степан разрешил: – Проходи, докладывай. Прикрыв за собой дверь, Косолапов остановился возле Ульяны. – Выполнил ваше поручение, еще раз просмотрел видеозаписи. Вот что выяснил: за день до окончания срока пребывания в пансионате, в половине одиннадцатого вечера, Конюхов принес и положил в багажник большую сумку. – То есть ровно за сутки до того, как переставили машину, – задумчиво проронила Ульяна. В разговор вмешался Богданов: – Если Конюхов оставил сумку в багажнике, а теперь ее нет, значит, забрал тот, кто переставлял машину. – Логично, – заметил Дюков. – Также мне удалось выяснить, когда стерли запись, – продолжил Косолапов. – Ну, говори, – поторопила Ульяна. – Через тридцать минут после того, как переставили машину. Степан Дюков придвинул к себе ноутбук: – Сейчас посмотрим… Той ночью в смене у мониторов дежурили двое, в том числе Инютин. Но он уволился. – Проверим обоих, но упор сделаем на Инютина, – распорядился Богданов. – Для начала надо его найти. Он нездешний, – мрачно заметил Дюков и махнул рукой Косолапову, дескать, свободен. Дождавшись ухода айтишника, Богданов позвонил в управление. – Гаврилов… Опять ты что-то жуешь? Послушай, сейчас я скину тебе паспорт еще одного гражданина. Этого надо не только пробить, но и разыскать. Фамилия – Инютин. Из-под земли мне его достань. Трубку не клади… Степан, не вставая с кресла, откатился к стеллажу, достал из папки копию паспорта Инютина и, вернувшись к столу, передал Богданову. Тот сделал фото на телефон и тут же отправил Гаврилову. – Получил? – Богданов одобрительно кивнул и тут же спросил: – Что там по Конюхову? Так… Так… Так… Это все? Тогда на связи. Закончив разговор, он посмотрел на Ульяну и прокомментировал: – Темная лошадка этот ваш Конюхов… – Что-нибудь серьезное? – осведомилась она.