– Перезревший. Конечно, Ирина поперхнулась. Кашляла так долго и так страшно, что кто-то даже предложил ей помощь. Она отмахнулась, мельком покосившись: сбоку стоял мужчина, тоже, судя по внешности, перезревший, и протягивал ей стакан воды. Воду она приняла и даже позволила мужчине трижды стукнуть себя меж лопаток. – Нельзя так возмущаться, когда во рту еда, – проговорил дядя строгим голосом. – А тебе, парень… Он сделал шаг к Гошке, сидевшему с вытаращенными от испуга глазами. Переживал за нее все же, гаденыш! – Нельзя так расстраивать мать. Подавится. Умрет. Пойдешь в детский дом. Хочешь туда? – Нет. Не хочу, – мотнул Гошка головой, понемногу приходя в себя. – Я больше не буду. – Молодец. Мужчина без приглашения и лишних вопросов отодвинул свободный стул от их столика, уселся и протянул Ирине руку, представившись Игорем. – Тезка, значит, – пожал ему руку Гоша. – Я тоже Игорь. – Будем дружить? – спросил мужчина голосом, вообще ничего не выражающим. – Наверное, – неуверенно пожала плечами Ирина, допивая предложенную им воду. И чтобы поддержать разговор, спросила: – Вы на отдыхе или работаете? – На отдыхе, – качнул тот головой, лысеющей очень некрасиво – проплешинами. – С семьей? – ядовито поинтересовалась Ирина. Ей в этот момент очень хотелось какой-нибудь сцены. Пусть бы в дверь ресторана влетела его потная, обгоревшая на солнце супруга, волоча за руки упирающихся детишек… Но Игорь ее разочаровал: – У меня нет семьи. Я старый холостяк. Приехал на реабилитацию. После болезни. – Да, да, я поняла, – сморщила она носик. – Спасибо. Нам пора. Она не дала Гошке доесть, потащила его из ресторана на улицу, а оттуда в номер отеля, где он прослушал лекцию о неправильном поведении в общественном месте. – Я что-то не понял, Ирэн. Ты слету втюхалась в этого загорелого красавчика Алексея? Но это же глупо. От него за версту несет бабами. – Почему? Почему ты так решил? – растерялась она. – Ты его видела? Загорелый, красивый, улыбчивый. Он же всем так улыбается! Не тебе одной. Мне вот интересно: он бы поспешил тебе на помощь, когда ты подавилась и начала кашлять, тараща глазищи, как рыба на льду? Наверняка прошел бы мимо и сделал вид, что вы незнакомы. – Почему? Растерянность росла. Из всех темных углов полезли комплексы, тщательно замаскированные под вежливо-отчужденный вид. Она и правда в ресторане была похожа на рыбу, когда кашляла? Боже, какой конфуз! Хорошо, что Алексея не было поблизости. – Почему вы, женщины, постоянно клюете на красавчиков? – рассуждал Гошка, развалившись на ее кровати, даже не сняв кроссовок. – Мать постоянно на них клюет. Теперь ты. Ты вот даже на Игоря не взглянула. А он производит впечатление порядочного парня. – Только потому, что непривлекателен? – фыркнула Ирина. – И он, между прочим, давно не парень. Как ты изволишь выражаться – перезревший. Гошка неожиданно задумался. Молчал минут двадцать, сверля взглядом потолок ее номера. – Знаешь, а ты, возможно, права. Странно, что человек, дожив до вашего с ним возраста, не имеет семьи. Это какой-то подвох. Ты-то ладно. С тобой все понятно. А почему он один? – А чего это я – ладно? Что со мной не так? Ирина застыла перед большим зеркалом в шкафу. Рослая. Стройная. С формами полный порядок. Может, прическа не модная, но с ее кудрями ничего невозможно придумать, только заплетать в косу, и все. Ну, сутулится еще. Но это с подросткового возраста, когда она на голову всех своих сверстников мгновенно переросла – буквально за третью четверть. Нет, она могла расправить плечи и, выставив грудь вперед, пойти красиво. Но для этого рядом непременно должен быть такой мужчина, как Алексей. Уж точно не Игорь, с его странно лысеющим черепом, водянистыми глазами и манерой говорить тихо и вкрадчиво. – Ты, Ирэн, могла бы стать красивой, если бы не была такой… – Гошка поискал нужное слово и выдохнул, не подобрав: – Дурой. – А по заднице не хочешь получить? – немного обиделась она. – Я не дура. Я умная и самодостаточная. И я… – До сих пор, в свои тридцать пять лет, веришь в чистую любовь до гроба! Это, скажу я тебе, Ирэн, не норма. – А что норма? – Норма: воспринимать человека таким, какой он есть. Устраивает тебя именно это или нет – вопрос другой. Но все мы должны принять рядом с собой того, кто нравится, таким, какой он есть. А ты что делаешь в отношениях? Она присела на край кровати и вгляделась в племянника. – Что? Что я делаю? – Ты тут же начинаешь лепить из него принца. Считаешь, это нормально? Поэтому они от тебя и бегут, мужики твои. Или обманывают, поняв, что именно тебе нужно. – А что мне нужно? – Тебе, Ирэн, нужна красивая сказка. А сказка у нас – что? Правильно – ложь… Гошка еще пофилософствовал минут пять и, раззевавшись, ушел спать к себе. А она просидела на балконе без сна до половины четвертого. Все думала и думала. Вспоминала и вспоминала. В этом ей активно помогали сухое красное и тарелка орешков. Когда в бутылке осталось меньше половины, а орешки закончились, Ирина вдруг поняла, что Гошка прав. Она дура! Инфантильная мечтательница. Ее подруги уже по паре раз замуж сбегали, а она все принца ждет. А из подворачивающихся кандидатур никто под мерки принца не подходит. Особенно новый знакомый Игорь! Да, проявил заботу и внимание. И что? Мог бы и до номера проводить. А он вместо этого всю ночь по территории туда-сюда шатается. С кем-то по телефону без конца говорит: зло, матерно. Да, да, это точно! Ей не показалось. Она отчетливо слышала, как он ругался. И кого-то просил все быстрее заканчивать, а то какой-то там шпиц ускользнет. Вообще-то в этот отель с животными не селят, это сто процентов. При бронировании подчеркнули несколько раз. Выходит, кто-то все же протащил собачку и Игорь теперь ее ловит? Или помогает кому-то? Почувствовав, что глаза слипаются, Ирина ушла в номер. Тщательно заперла балкон. Несколько раз проверила и только потом улеглась в кровать. Она уснула почти сразу. Но перед этим успела услышать, как за стеной кто-то громко возится и стонет. В номере, где поселился Алексей. Она поняла причину его стонов спустя минуту, когда засмеялась женщина. Минутку огорчалась и даже обижалась, а потом уснула. Утро началось с бешеного стука в дверь ее номера, которому предшествовала страшная суматоха в коридоре. – Ирэн! – сопровождал стук истошным воплем Гошка. – Ирка, открывай! Ты там или нет?! Он впервые назвал ее как-то иначе. Надо же! Подавив улыбку, Ира накинула на пижаму плед с кровати и поплелась к двери. – Чего орешь? – спросила она племянника, сонно щурясь. – Господи! Ты цела! – завопил он и полез обниматься. Сунулся носом куда-то ей за ухо и засопел так, словно задыхался. Потом резко отпрянул, оттолкнул ее, вошел в номер и плотно закрыл дверь. – Ты завтракала? – спросил он, зачем-то протирая глаза, словно пыли нахватался. – Хотя о чем я! Ты дрыхла, когда я к тебе постучал. – А который час? – Ирина покосилась на мобильник. – Серьезно? Половина одиннадцатого? Бли-ин, я завтрак проспала. Осталась без блинчиков! – Могла бы остаться без головы, – проворчал он двусмысленно. – Давай собирайся. Отведу тебя на завтрак. Ей хватило десяти минут, чтобы принять душ, почистить зубы, влезть в короткие шорты и майку и выйти следом за Гошей из номера. Ее дверь хлопнула. И тут же открылась дверь соседнего номера. А оттуда… – Господи! Что это?! – Она вцепилась в локоть племянника. – Что это, Гоша?! – Труп, – буркнул он, отворачивая ее лицо, взяв его в ладони. – Мертвое тело, другими словами. – Чье мертвое тело? – Ей хотелось выглянуть из-за его плеча, казавшегося невероятно широким. – Не важно, – буркнул Гоша и потащил ее в противоположный конец коридора к запасному выходу. По дороге он ворчал и ворчал. Прямо как его мамаша – ее старшая сестра. Все учил ее и учил. Приговаривал, что толку от красивых мужчин никакого. От них одни беды и несчастья. Мать все время выбирала красивых, и что толку? – Остановись, Гоша, – прервала Ирина его речь, больше напоминающую странную лекцию. – Ты ведь тоже красивый. И тату набил. Зачем? Чтобы девочкам нравиться. Это же модно. Он встал у дверей ресторана, подумал и кивнул. – Допустим… Я привлекателен, но это не делает меня мерзавцем. – Все так говорят, – усмехнулась Ирина, открывая дверь в ресторан. – Так кого выносили из соседнего номера? – Труп нашего нового знакомого – Алексея, – буркнул Гоша и втолкнул ее внутрь.