Хакл пил пенистое пиво и желал очутиться дома, с Полли; вообще-то, пиво так на него подействовало, что очень скоро ему захотелось плакать. А Полли как будто проявляла некоторое нетерпение. – Итак! – произнесла она. – Э… ну? – Итак! СЕГОДНЯ! – Я думал, в понедельник. – Вторник, Хакл! У меня тут вторник! Хакл растерянно моргнул. Зрители снова взревели. – День открытия! Я начинаю сегодня! – Ох да? Э… круто! – Ты как будто занят, – разочарованно протянула Полли. За окном маяка она совершенно ничего не видела, как будто весь мир просто сорвался с привязи и куда-то уплыл. – ВАУ! – взвыла толпа, когда их команда выиграла. – Я выйду наружу, – быстро сказал Хакл. Но на улице люди плясали и дули в трубы. – Прости, тут что-то вроде ежегодного чемпионата. – Ладно, – вздохнула Полли. – Надеюсь, синие победят. – Ты серьезно? Невозможно! Они же никуда не годятся! Полли почти улыбнулась. – Ладно. Не важно. Я просто хотела, чтобы ты узнал новость. Сегодня вторник. И я сегодня открываюсь. Хакл хотел пожелать ей удачи, но его телефон затрещал и заглох. Хакл посмотрел на него. Батарейка полностью села, даже короткое сообщение отправить было невозможно. Он тихо выругался и подумал, не сбежать ли ему отсюда. – Хакл! Приятель! – Это был Джексон, старший рабочий. – Идем, идем! Мы все перед тобой в долгу! Ты спасаешь нас от безработицы! Идем, позволь угостить тебя пивом! Сегодня был великий день! И Хакл с неохотой позволил увести себя обратно в бар. «Погода явно не согласна с тем, что для меня настал великий новый день», – уныло резюмировала Полли. Небо заволокли тучи, дождь лил как из ведра. Она даже мельком подумала, не имеет ли это отношения к проклятию Эвана, но тут же прогнала эту мысль, ловко, отработанными движениями заполняя формы тестом и выкладывая на противни аккуратные ряды булочек, чтобы они были теплыми и свежими, если придут покупатели. Она внимательно осмотрела запасы ингредиентов. Но сколько человек, гадала она, захотят прийти под дождем на парковку ради буханки хлеба? Ну, теперь об этом поздно рассуждать. Дело сделано. Она сама так решила. И Хакл так решил. И внизу стоит Нэн-Фур… Полли четыре раза спустилась и снова поднялась на маяк, перенося формы и булочки и аккуратно укладывая их на металлические листы. А потом завела фургон. Она рассчитала время, чтобы застать отлив, но дождь хлестал по булыжникам, все было мокрым и скользким, и она слегка забеспокоилась, как бы фургон не слетел в воду… «Нет, конечно, такого не случится», – строго сказала она себе, хотя ей никогда не приходилось ездить по дамбе самостоятельно. Она всегда сидела в коляске мотоцикла, а за рулем был Хакл. «Ладно. Хакла здесь нет. Его не будет еще какое-то время, его нет в настоящую минуту, и бессмысленно думать об этом сейчас», – сердито твердила она себе. Тем более он уехал прежде всего потому, что старался помочь ей. В восемь часов этого мокрого и грязного майского утра, когда тучи висели прямо над головой, Полли остановилась на маленькой муниципальной парковке рядом с дамбой. В теплые летние выходные здесь всегда мельтешила толпа; люди доставали из багажников корзины для пикника и рыболовные снасти; дети носились с сетками для ловли креветок, визжа от волнения и наблюдая, как дорога то появляется, то скрывается под водой; раскрасневшиеся отцы тащили тенты, солнцезащитный крем и бутылки с водой, как будто очутились в Сахаре. Но этим утром здесь абсолютно никого не было. Лишь старый рыбак Джим шел мимо, прижимая к боку удочку. – С добрым утром, Джим, – приветствовала его Полли. – С добрым утром, Полли, – откликнулся Джим. Но он явно не собирался спрашивать, что она делает ни свет ни заря на пустой серой стоянке, нацепив на голову мокрую сетку для волос. – Могу я заинтересовать тебя булочкой? – бодро спросила Полли. Джим посмотрел на нее. – Мне готовит сэндвичи мама, – угрюмо ответил он. – Ну, когда я хожу на рыбалку. – А тебе не хотелось бы попробовать что-то другое? Джим выразительно тряхнул головой: – Моя мама знает, какие я люблю сэндвичи, понимаешь? Сыр и пикули, и чтобы сыр был отдельно от пикулей. – Ладно, такого у меня нет. Но у меня есть булочки. Джим снова потряс головой: – Не-а, после сэндвича булочек не хочется. Хочется «Кит-Кэт». И он потащился дальше под проливным дождем в своем потрепанном дождевике и веселой желтой зюйдвестке на лохматой голове. – Ладно, пока! – крикнула ему вслед Полли. – Удачи на рыбалке! Она подняла тент над окошком; это далось с трудом, и Полли сомневалась, что получилось идеально, но в итоге она все же справилась. Потом вернулась в фургон – там хотя бы было тепло благодаря печи. Даже слишком тепло; пришлось открыть заднюю дверь, когда печь по-настоящему разогрелась, и ничего тут не было хорошего, потому что внутрь стали залетать капли дождя, а потом Полли посмотрела на две сотни булочек, гадая, не проявила ли она излишний оптимизм в первый день работы. Она говорила об этом в городе, но не слишком часто, потому что на самом деле ей не очень хотелось, чтобы разлетелся слух об открытии конкурирующей точки. Полли не была уверена, что Малкольм не найдет способа помешать ей, его ненависть к ней казалась слишком сильной. «Так вот каков твой план маркетинга? – спрашивала ее Керенса. – Отважно». И вот теперь Полли сидела одна в своем веселом вишневом фургоне, жалея, что не прихватила с собой книгу, чувствуя себя единственным человеком на мили и мили вокруг, единственным человеком во всем Корнуолле. Она посмотрела на аккуратные ряды булочек и дала себе зарок, что не съест их сама. В девять утра какая-то чайка уселась прямо на ступеньки фургона – иногда эти птицы становились чересчур наглыми, – и Полли сообщила, куда той следует отправиться, в самых крепких выражениях. На чайку это не произвело никакого впечатления, она громко крикнула, уставившись маленькими глазками на булочки. – Я никогда не пинаю птиц, – серьезно сказала ей Полли. – Никогда. Ни разу за миллион лет не пнула. Но что я собираюсь сделать, так это притвориться, что сейчас тебя пну, и посмотрим, как это сработает. Она выставила вперед ногу. Чайка не обратила на это внимания. Полли еще раз прикрикнула на нее. И получила в ответ презрительный взгляд. Тогда Полли зарычала, как лев. Это помогло, чайка попятилась и взлетела, однако Полли вовсе не была уверена, что сможет изображать царя зверей весь день. Она вздохнула и посмотрела на свой телефон. Сообщение от Керенсы. Как дела? Рановато, решила Полли. И написала: Блестяще! Только что явилась герцогиня Кембриджская и заказала 190 пирожных для принца Георга. Потом, немного подумав, удалила текст и, рассчитав, что в Саванне сейчас три часа ночи, вздохнула. Она смотрела на дождь и приказывала себе успокоиться – ей случалось попадать и не в такие передряги, – потом сердито гадала, сколько именно дней ей придется повторять себе: «Не тревожься, бывало и хуже». И тут какой-то автомобиль въехал на стоянку; это был «БМВ» агрессивного вида, довольно потрепанный. Полли быстренько натянула поглубже на голову сетку на тот случай, если приехал кто-то из муниципального совета, и приклеила на лицо бодрую улыбку – вдруг явились представители власти. Но это не были ни те ни другие. – КАКОГО ЧЕРТА ВООБЩЕ ВЫ ТУТ ДЕЛАЕТЕ? Малкольм вылетел из машины, багровый от ярости и похожий на злого карлика Румпельштильцхена. – Что это за ЧЕРТОВЩИНА? Полли тоже зарделась. Она знала, что рано или поздно придется столкнуться с чем-то подобным, хотя любая конфронтация попросту ей претила и предстоящее выяснение отношений казалось пыткой. Она посмотрела в сторону, желая, чтобы рядом оказался Рубен. Ему такое нравилось. Он тут же ввязался бы в склоку. И даже наслаждался бы этим. Керенса тоже, она не стала бы увиливать. Даже Хакл, пожалуй, сумел бы разрядить обстановку, правда действовал бы спокойно. Но Полли почувствовала себя ужасно, она была напугана и, более того, запаниковала, оттого что сейчас начнутся разборки с человеком, настроенным против нее. Однако в следующую минуту эти страхи показались ей глупыми: почему она все воспринимает так близко к сердцу? Она взрослый человек или нет? Надо справиться с этим, иначе какого черта она вообще называет себя деловой женщиной? – Это просто фургон, – пискнула она. – Нет! Это грязный план погубить мои средства к существованию! – заорал Малкольм, хотя было всего десять утра, а его «средства к существованию» должны были работать уже пять часов. – Вы что, решили добиться, чтобы моя мать умерла от голода? Таков ваш замысел? Вы пытаетесь все уничтожить? Вы и впрямь такая сука?