– С июня по август и с ноября по март, под собачий лай… Я слегка покачиваю бокалом с темно-красным вином, вдыхаю аромат, отпиваю. – Ночью, в темноте? Не проще ли при свете дня? – Проще, но бывают тайные местечки. Грибы прячутся всего в нескольких дюймах под поверхностью, защищаясь от мороза и снега. Ты крадешься по земле, схваченной морозцем… Впервые он рассказывает о своем совместном занятии с отцом. Наверное, это какое-то выдающееся воспоминание. – Подмораживало, ветер был такой же колючий, как сегодня. Он был той ночью вполне трезв: не хотел позориться перед людьми. Он тогда еще был в себе – в хорошие дни. Пока мы шли, он почему-то завел речь о прошлом. Когда я был мал, он часто со мной гулял, и теперь мне было странно слышать в его голосе тепло. Я понял, что он тоскует по неслучившемуся, по той жизни, которую мог бы прожить, если бы обуздал своих демонов. Нико прижимается к стене затылком, одна нога у него вытянута, другая согнута в колене, на котором лежит рука с бокалом. Он погружен в раздумья, и я, не желая его отвлекать, молчу. Отвернувшись, я смотрю в небо. И вдруг вижу ЭТО. – Падающая звезда! – кричу я. Он вскакивает, расплескивая на штанину вино, и смеется. – Вы тоже видели? – спрашиваю я, надеясь, что да. Он широко улыбается: – Да, успел. Скорее загадывайте желание, только не говорите мне какое. Я с улыбкой киваю. Желание сформировалось в тот самый момент, когда я увидела яркую звездочку, описывавшую в черном небе безупречную дугу: «Пусть у всех все будет благополучно, и пусть все окажутся там, где им суждено». – Не скажу, что я в это верю, – оговариваюсь я. – Но мало ли что… – В то, что сбываются ли наши желания? В детстве и в юности я желал одного: покоя для моей матери. Когда умер отец, я думал, что ей станет легче жить, но она не выдержала одиночества и разочарования, острого чувства своей неудачи. Присмотр за ним превратился в смысл ее жизни, она день за днем выбивалась из сил, стараясь не подкачать. И вдруг – пустота, вакуум, как она назвала это мне. Ничего грустнее этого я никогда не слышал. Как можно тосковать по эгоисту, который всю жизнь над тобой издевался? Который похитил твою жизнь, как бессовестный вор! Невозможно представить, чтобы родитель ввергал своего ребенка и своего супруга в такой ужас… – Наверное, вам ее не хватало, когда она вернулась в Испанию, – тихо говорю я, следя за его реакцией. Он морщит лоб, заглядывает в свой бокал. – Я знал, что ее время истекает, и не понимал, как с этим быть. Я не хотел, чтобы моя мать ушла, но для нее это было единственным выходом. Свое последнее лето она провела в окружении тех, кто знал ее в лучшие времена, – это было благословение, за которое я им бесконечно благодарен. Я боюсь даже представить, что переживал тогда Нико. Одиночество, горе, страх начинать жизнь заново… – Зато так родилась база отдыха, – говорю я неожиданно для себя вслух. Он кивает: – Страшная вещь – одиночество. Сначала я не думал, что смогу здесь остаться, но Марго уговорила меня начать предлагать желающим ночлег и завтрак. Она взялась за меня, иначе я помер бы с голоду. – Ему стыдно это вспоминать. – Вы умеете готовить, я сама видела. Он хрипло смеется: – Только то, чему меня годами учила Марго. Сначала она была экономкой, кормила гостей завтраками. Одним из первых сюда нанялся Бастьен – это стало началом. Мне был нужен человек для ремонта заборов, а он искал подработку. За год все более-менее наладилось, но мне хвалиться нечем. Это судьба. Судьба. Меня забросила сюда она же, судьба. Каково мое назначение в жизни Нико? В моем жизненном пути происходящее со мной сейчас выглядит как курьез, странное ответвление от основной дороги. Но затеял все это, сам того не зная, Эйден. Наша жизнь в Британии не имела никакого отношения ни к Провансу, ни к Нико. Я чувствую замешательство, но очень стараюсь скрыть свои чувства, свое сострадание к несчастному художнику, к которому я прониклась бесконечным уважением. Все, что я могу ему предложить, – это робкие слова утешения, хотя ясно, что он испытывает острую боль от глубоких душевных ран. Будь здесь сейчас мать Нико, она бы гордилась им и его достижениями, ведь судьба ничем вам не поможет, если сами вы бездействуете. Это место много для нее значило, инстинкт подсказывал ей, что Нико должен находиться именно здесь. Она отдалилась от своего сына, чтобы смягчить для него удар от своего ухода, – верный признак материнской любви. Истинная любовь всегда жертвенна, думаю я. 22. Ускорение Всего за четыре дня до приезда в «Пристанище» первых гостей, в разгар суматохи, возвращаются Сеана и Пирс. Нико собирает всех на праздничный обед и на нем официально сообщает новое название нашей базы отдыха, раздав всем новые рекламные буклеты. – Я могу разослать это по клиникам в Ирландии и Британии, Нико, – предлагает Пирс. – Мы с Сеаной раздавали там визитные карточки. Они вызвали большой интерес. Думаю, запросы повалят валом. Все мы, как мне кажется, слегка ошеломлены напористостью Пирса. Он слишком деловой, его стиль отличается от того, как все здесь было устроено раньше. – Прекрасно, спасибо, – говорит Нико с широкой улыбкой. – В отсутствие Сеаны организационные вопросы брала на себя Ферн: она весьма в этом преуспела. Почти все готово. Мы еще не распаковали оборудование для процедурных, Пирс. Ферн поможет вам рассортировать коробки. Понадобится дополнительная помощь – обращайтесь. Все за столом кивают, готовые помочь. – Отлично. Вы уже определились с максимальным количеством предлагаемых мест? Это срочная задача, потому что ответ важен для всех. В особенности он повлияет на организацию питания. Знаю, в первые две недели наплыв будет еще невелик, но заполнение будет ускоряться. Как только мы поймем, что способны достигнуть поставленных целей, можно будет привлечь дополнительные рабочие руки. Пирс вернулся всего два часа назад, а уже давит на Нико, но тот не поддается. – Знаю, у вас, Пирс, и у Сеаны будет большая нагрузка. Мы с Сеаной решим проблемы с размещением и перейдем к логистике. – У меня есть ряд предложений, Нико, как, уверен, и у вас. Потребуется кое-какая реорганизация, давайте вернемся к этому после ужина, хорошо? – Сеана – наш признанный организатор, но даже ее стиль изменился, стал более деловым. Курсы и общение с Пирсом пошли ей на пользу. Я удивлена, что на нее так повлияло общение с Пирсом. Раньше она была другой; надеюсь, перемена в ней повлияет на дела в положительном ключе. Похоже, не одна я не сознавала раньше, что появление нового сотрудника изменит динамику работы всего коллектива. Остается надеяться, что это будет благотворная перемена, а не дополнительный стресс для Нико: вдруг его мечты разобьются о суровую реальность? * * * Ребята перетащили все необходимое в новые процедурные палаты в коттедже. Туда же они занесли привезенные раньше Пирсом коробки. Он не успел их разобрать, потому что они с Сеаной срочно уехали. – Вижу, вы тут здорово постарались, – говорит он, когда мы вместе входим в процедурную номер один на нижнем этаже коттеджа. – У нас командная работа. Когда надо перенести из комнаты в комнату крупную коробку, Тейлор и Бастьен спешат помочь, – объясняю я, боясь, как бы мы не наделали ошибок. – Надеюсь, я сам справлюсь. Я привык таскать тяжести. Как-нибудь разберемся. Спасибо за сортировку. Я поздно спохватился, что не составил для вас плана: не было времени. Слишком много внимания я уделял заполняемости и рекламе. Курсы – полезнейшая вещь, Сеане обязательно нужно было обновить свои представления о многих вещах. Те занятия, которые вел я сам, проходили на ура. Но как же здорово вернуться и перестать распыляться! Я не знала, что он не только практик, но и преподаватель. Разбирая его вещи, мы полдня завешиваем целую стену его дипломами и сертификатами. Этот человек – вечный студент, чему не мешает гигантский опыт, накопленный за двадцать с лишним лет. В чем он только не преуспел: и в спортивном массаже, и в утешении безутешных – о последнем свидетельствует документ, выданный Британским колледжем холистической подготовки. – Мне будет недоставать преподавания, – признается он, внезапно вырастая рядом со мной в тот момент, когда я стираю тряпкой пыль с рамки последнего по счету сертификата. – Но Нико умеет уговаривать. Редкие люди заботятся, как он, о качестве обслуживания, когда идет золотой дождь! Эти его слова слегка поднимают мне настроение. Есть надежда, что он не тот кабинетный сиделец с фунтами стерлингов в глазах, за какого я его принимала. – Скажу честно, ваш подход сильно отличается от того, что бытовал здесь прежде, Пирс, если вы не против откровенности. Он поджимает губы: – Вовсе нет. По-моему, все должны говорить правду, ничего не утаивая. «Пристанище» должно приносить прибыль, Ферн. Это кардинальная смена направления, и холистический подход требует от всех нас слаженности. Согласно плану, все сотрудники должны получить базовую подготовку, чтобы полностью разбираться в сути предоставляемых услуг. Практический опыт – лучший способ усвоения концепции… Я не жалею, что потратила столько времени на знакомство с Пирсом. У него правильный настрой, он снимет с Нико изрядную долю нагрузки. Спохватившись, что он еще не умолк, я слушаю дальше. – …и Сеана организует это как можно быстрее. Я хочу взглянуть, какие еще занятия предлагаются гостям. Но для защиты капиталовложений Нико и для обеспечения всем нам надежного будущего велика роль рекламы. Она недешева, надо изыскивать средства. Нико вложил в дело все, что имел, мы не должны его подвести, надо постараться, чтобы все шло как по маслу. Нам нужно, чтобы гости уезжали с чувством, что мы не только не подвели их ожидания, но и превзошли их. Создавать такую обстановку – задача каждого в команде. Сейчас главное – персональные рекомендации и хорошие отзывы на веб-сайте. Все это звучит страшновато. – Не значит ли это, что придется заменять людей, не имеющих необходимых навыков? – Я опасаюсь за Тейлора, Бастьена и Ди-Ди – умелых ремесленников, не имеющих за душой сертификатов. Он прищуривается: – Вы сомневаетесь в моих мотивах? Напрасно. Ответ – нет. Некоторым нашим гостям понадобится персональное сопровождение, мы добавим к команде «благоденствия» еще минимум одного профессионала. У меня есть на примете один персональный инструктор и фитнес-гуру, но он освобождается не раньше марта. Поэтому тренажерный зал пока послужит только для отдыха, на страх и риск самого гостя. Наша привлекательность будет строиться по большей части на возможности приобретать новые умения и навыки – по крайней мере, на попытках это делать. Хобби играют важную роль в умении избавляться от стресса, той же цели служат физкультура и медитация. Кстати, Нико предлагает, чтобы я пригласил вас к себе в помощницы на первые две недели. – Видя мое удивление, он ухмыляется. – У вас будет время подготовиться. Я лично займусь с вами медитацией, чтобы вы привыкли. Мне пригодится лишняя пара ушей и глаз. Во время моих занятий вашей задачей будет ходить среди участников и проверять, все ли довольны. Боюсь, я один не справлюсь. – Пожалуй… – В моем голосе звучит неуверенность, потому что я вовсе не уверена. – Я справлюсь, если вы четко объясните, что от меня требуется. – О, четче не бывает, не сомневайтесь, – отвечает он. – Не уверена, что я для этого гожусь, буду с вами честна, – выпаливаю я. – По словам Сеаны, вам присуща интуиция, вы сможете подмечать, кому не по себе, кто находится вне своей зоны комфорта. – Интуиция?.. Он удивленно смотрит на меня. – Вы не знали, что она телепат? – Нет, а вы? Он виновато улыбается: