– Так не укрепляют доверие! Вы же требуете от меня доверия! – Он нагло ухмыляется, я хлопаю ресницами, притворно сердясь. – Давайте начинать! Нико подчиняется, и я прячу листок в карман. – Готовы? Теперь я очень медленно поведу вас вперед. Говорите, что чувствуете. Стоя рядом с ним, я твердо беру его за руку, другой рукой обхватываю за пояс. Это непросто, потому что на нем стеганая куртка, тем не менее я справляюсь. – Ну? – обращаюсь я к нему после нескольких шажков. – Странное чувство… Все время боюсь обо что-нибудь споткнуться. – Я этого не допущу. Что еще? Сначала он движется нетвердо, но потом набирается уверенности. – Слышу, как высоко в небе летит самолет. Еще голоса, чей-то смех. Слышу, как вы дышите. Вы нервничаете? – Нет, просто стараюсь не оплошать. Не хочу, чтобы вы шлепнулись. Он останавливается: – Теперь ваша очередь. Мы меняемся местами, он натягивает шапочку мне на глаза. – Послушайте, я не собираюсь жульничать, можете мне поверить, – твердо говорю я ему. Он обхватывает меня за талию, и мы начинаем движение. Я чувствую себя в безопасности и без колебания делаю первый шаг, потому что знаю, что Нико не допустит никакой оплошности. Он уже завоевал мое доверие. – Ну? – Земля под ногами какая-то хрупкая, корни мешают ступать, поблизости что-то движется, совсем рядом… Несколько минут я осторожно переставляю ноги. Внезапно Нико срывает с меня шапочку. – Кролик! – шепчет он. Маленькое существо, привстав на задние лапки, что-то грызет – вероятно, желудь. Мы не шевелимся, зверек не сводит с нас глаз. Даже пролетающая над нами птица его не пугает, он не успокаивается, пока не съедает все. После этого он прыгает в густые заросли и исчезает, довольный, что не обманулся на наш счет. Нико неуклюже отпускает меня и смущенно покашливает. Мы повторяем все сначала, хотя действуем не так серьезно, как хотел Пирс. – Думаю, уже можно поставить галочку. Это было сенсорное упражнение, да? – Он смотрит на меня, я согласно киваю. – Теперь пункт «два». Сядем вон на то бревно? – Как скажете. Некогда могучее, а теперь поверженное дерево – грустное зрелище. Трудно сказать, что его повалило – молния или гниль, поразившая корни. Оно лежит так давно, между стволом и землей добрых три фута. Нико подсаживает меня, я сажусь на бревно верхом, он тоже. – Закрываем глаза. Вы первая. Проверка обоняния, – говорит он. – Сильный запах гнилой древесины. Пахнет грибами, а еще… дымом, чувствуете? – Чувствую все явственнее. Кто-то недавно развел костер. Жжет листья, наверное. Я улавливаю запах земли и не то что грибов, скорее слежавшегося торфа. Насчет гнилой древесины: на мой вкус, это скорее дикий чеснок. С горьким сырым запахом. – Не знала! Как-то сомнительно… Нико смеется. – Что дальше? Мы одновременно открываем глаза, он тепло мне улыбается. – Заставляет задержаться и подумать, правда? Многое вокруг себя мы принимаем за должное и перестаем замечать. Он смотрит на меня так пристально, что мне становится неудобно. Я отвожу глаза и достаю из кармана листок с инструкциями Пирса. – «Найдите природный объект, выглядящий как что-то другое». Мы несколько минут озираемся. – Например, вон тот ствол, видите? – показывает Нико. – Слева, под самыми ветками, на нем большое утолщение, похожее на лицо ведьмы: два глаза и длинный крючковатый нос. Я не сразу вижу то, о чем он говорит, но когда замечаю, то убеждаюсь, что он прав. – Не уверена, что я в восторге, страшно как-то… Теперь я. Вон там, где тонкие высокие деревца, видите? Из одного торчат странные веточки, похоже на… – …оленьи рога, – почти шепотом договаривает за меня Нико. Он прикладывает к губам палец, и мы восторженно наблюдаем за маленьким оленем, пасущимся в низком кустарнике. До его слуха долетают какие-то звуки, он вскидывает голову, напрягает уши, готовый и к бегству, и к бою. Секунда – и мы видим только его белый хвостик: красавец пустился наутек. – Это chevreuil, косуля. Скоро он сбросит рога. – Стоило сюда забраться, чтобы им полюбоваться! Нико спрыгивает на землю и протягивает руку мне. У меня едет по влажной коре левая нога, и я едва не сбиваю его с ног. Только его сильные руки спасают нас от болезненного падения на слежавшуюся землю. Нико смотрит мне в глаза. – У вас замерзли руки, нужно было надеть перчатки. Давайте закончим с заданиями и вернемся. – Он говорит сбивчиво, а у меня колотится сердце. Кляня себя за глупую реакцию, я говорю первое пришедшее в голову: – По-моему, все это поразительно! Я думала, это будет какая-то ерунда, а выясняется, что мы бо́льшую часть времени слепы. Если отвлечься от мыслей, вечно кишащих в наших головах, то все мы иначе посмотрим на окружающий мир. Это новая свобода, правда? – Я со смущенным «спасибо» высвобождаюсь из рук Нико, но продолжаю ощущать на себе его взгляд, пока он обдумывает мои слова. – Иногда новая свобода – это люди, – бормочет он и отворачивается, чтобы прочесть следующее задание в списке Пирса. – Люди?.. Он снова поворачивается ко мне, в этот раз у него неуверенный вид. – В вашем присутствии, Ферн, я начинаю иначе видеть все окружающее. У меня открываются глаза, мир, в котором существуете вы, кажется лучше. Несколько невыносимых секунд Нико выдерживает мой взгляд. Дело не только в спугнутой нами косуле: я не могу объяснить, какая буря чувств поднимается во мне из-за его слов. * * * Возвращаясь под вечер в шато, я сталкиваюсь с Нико, тащащим огромную коробку. – Хорошо, что я вас встретил, Ферн! Придержите дверь? Тяжеленная штука! Я следую за ним, отставая на два шага, и когда он добирается до двери, тянусь к ней, открываю и вхожу следом за ним. – Вижу, вы не бездействуете. – Глядя на холст, над которым он трудится, я поражаюсь внезапной разнице: мне бросаются в глаза цветки, которых я раньше не замечала. Удивительно, что после нашей прогулки в лесу у него возникло настроение работать. – Прекрасная штриховка, Нико. Мне бы ваше мастерство! Он выходит из чулана и смотрит на меня, опершись о дверной косяк. – Это приходит с практикой, Ферн. Главное – терпение. Рад, что, вы с Пирсом начинаете находить общий язык. Я заметил, что стоило вам отдать ему ваш лист с ответами, он тут же в него заглянул. Да, сначала Пирс производил на меня устрашающее впечатление, но я готова признать, что могла ошибаться. – Наверное, я поторопилась с суждением о нем. Понимаю, происходящие перемены имеют серьезный смысл для бизнеса. Наверное, мы нуждались в том, чтобы нам напомнили об их неизбежности. Думаю, сегодня для некоторых из нас был поворотный момент в понимании используемых нами приемов. Все мы преданы работе, Нико, каждый на своем уровне. Он согласно кивает: – Пора нам начать извлекать достаточно прибыли, чтобы надолго гарантировать будущее для каждого сотрудника. Это означает превышение базового заработка и способность нести текущие расходы. Если мы не достигнем этой цели, то, боюсь, у меня кончатся деньги или мы лишимся хороших ребят, которые могут заработать больше в другом месте. Все начиналось ни шатко ни валко, и до недавних пор меня все устраивало. Но волонтеры в наши дни – редкость, а местные жители заслуживают достойной оплаты их усилий. Этого требует справедливость, а чтобы ее добиться, мы должны серьезно трудиться. Пирс не только опытен, но и наделен редкой деловой смекалкой, позволяющей не ударить в грязь лицом, а преуспеть. Благодаря этому я смогу расстаться с ролью, для которой никогда не годился. Для меня облегчение слышать, как радостно Нико говорит о том, чтобы сбросить с себя часть груза; возможно, это значит, что в будущем он сможет проводить больше времени в мастерской. Надеюсь, при этом он все-таки испытывает гордость за свои достижения. – У нас получилось все наладить и собрать группу единомышленников, Нико. Если бы не это, создание нового «Пристанища» так и осталось бы недостижимой мечтой. Не надо недооценивать собственные достижения. Он криво усмехается; я его слегка смутила, но, как я вижу, мои слова пришлись ему по сердцу.