– Ожидал такой угрозы, – Инсек кивнул. – Но вы не вернетесь. – Посмотрим, – пробормотал я, просто чтобы оставить за собой последнее слово. – Я в любом случае не увижу, – сказал Инсек. – Мое существование теоретически может быть опасно – разумное существо способно ошибиться, передумать, испытать жалость или иные чувства. Вдруг я решу вас выпустить? Или убить? Так что я заканчиваю свое существование с твердой уверенностью в нашей победе и в сладостном ощущении свершившегося возмездия. – Ты заманал, – Милана сделала шаг вперед. – Давай, выключайся! Стирай свои мозги, чучело. – Мне нравятся ваша растерянность и беспомощность… – начал Инсек. – Да тебе просто страшно, – сказал я. – Тебе велено умереть, и ты умрешь. Вот и треплешься, оттягиваешь миг. Но нравится – не нравится, выключайся, красавица! Инсек посмотрел на меня. Придумывать не стану, никаких эмоций по его морде я прочесть не мог, тут поглощенный смысл не работал. Но мне хотелось верить, что он посмотрел с ненавистью. А потом он исчез. – Стер себя или соврал? – спросила Милана. Я пожал плечами. Какая, в сущности, разница… Не дождавшись ответа, Милана вздохнула. Подошла к ящику, взяла бутылку с водой. Отпила немного, сказала: – Меня терзают сомнения… на что будут похожи обещанные «соски» и каков будет вкус воды. – Вкус будет максимально мерзким, – согласился я. Милана неожиданно улыбнулась. – Слушайте… и все-таки как я рада вас видеть! Как ни странно, но я ощущал то же самое. Дарина подошла к нам, обняла – и мы несколько мгновений постояли втроем, уткнувшись головами друг в друга. У меня мелькнула шальная мысль, что если Инсек все-таки не стер себя, а наблюдает за нами, то он может заподозрить нас в каком-нибудь телепатическом общении. – Милана, попробуй позвать Высшего? – сказала Дарина негромко. – Я все время зову. – Не отвечает? – Да, но это ничего не значит. Он никогда не отвечал. Наверное, она была права. – Будем исходить из того, что Инсека с нами больше нет, – решил я. – Есть только корабль. – Он тоже практически разумен, – сказала Дарина. – Инсеки не позволяют машинам осознавать себя, но с нашей точки зрения корабль не глупее человека. Я подумал о том, что нам придется общаться с кораблем. Если, конечно, мы не собираемся навсегда остаться на Луне. Интересно, можно ли переспорить машину? – Пойду, проверю… – сказал я, не уточняя, что именно. И двинулся по коридору, возле которого появлялся Инсек. Да, метров через десять обнаружилось помещение, которого раньше не было. Маленький отсек неправильной формы с низким потолком. В одном углу была небольшая решетка в полу – канализационный слив. Недалеко от него, метрах в полутора от пола, из стены выступали две выпуклости, напоминающие женские груди. Каждая заканчивалась соском. Чувствуя себя извращенцем, я нагнулся и прижался губами к металлу. Тот оказался неожиданно мягким и теплым, что добавляло неприятных ассоциаций. Из одного «соска» потекла тонкой струйкой теплая, чуть солоноватая вода. Из другого – что-то вроде густого молока или жиденькой каши. Я молоко люблю и кашу ем с удовольствием любую, кроме гречневой. Но это кашемолоко тоже оказалось невкусным. Инсек постарался. Вытерев губы, я отошел от стены. Ладно. Все мы в младенчестве пили мамино молоко. А это вообще не грудь, это металл. Инсек мог придать поилкам и более обидную форму. Но все-таки поразительно, Инсек ведь разумное существо, превосходящее людей… ну, на порядок, наверное? Знающее тайны полетов через Галактику, умеющее видоизменять живые организмы, строить почти разумные корабли из наноботов. Откуда такая мелочная мстительность и тупой юмор? Я вспомнил, как отец давным-давно сказал про кого-то: «Умная голова, жаль, дураку досталась». Меня это удивило, я спросил, как это может быть. И отец прочитал мне целую лекцию – про разум, ум, интеллект, мудрость. Выходило, что можно быть гениальным идиотом или мудрым простачком, хоть это и странно. Видимо, у Инсеков при всем их развитии получилось что-то вроде этого – умные дураки. А может быть, я зря приписываю им тупые шуточки? Может быть, кормушка (как еще ее назвать) в виде сосков – совершенно нормально с их точки зрения. Привычно и удобно для млекопитающих. Как они своих детей кормят? Ответ всплыл в памяти. Про Инсеков на Саельме говорили немногое, но все-таки базовая информация была. Инсеки живородящие, проходят стадию личинок, кормят их матери, отрыгивая полупереваренную пищу. Да, еще они гермафродиты на первом этапе развития, а потом уже осознанно выбирают свой пол. Впрочем, могут и поменять. Я сплюнул в сток и пошел обратно. Девчонки занимались обустройством лагеря. Дарина пересчитывала запасы продуктов, Милана раскладывала одеяла. Два спальных места рядом, одно чуть в стороне… – Может, не стоит располагаться надолго? – спросил я. Милана покосилась на меня. Сказала: – А ты нашел выход? Я покачал головой. Но в этих приготовлениях, в пересчете сухих пайков и банок с консервами была какая-то унылая безнадега. – Пока нет, – сказал я. – Зато обещанную поилку и кормушку нашел. Лег на пол. Раскинул руки. И заорал во все горло: – А!!! Мне плохо!!! А!!! Дарина и Милана молча смотрели на меня. – У меня приступ клаустрофобии! – продолжал я. – Боязнь замкнутых пространств! Это мучение! Я в ужасе, в ужасе, в ужасе! А!!! – Думаю, закончится инъекцией успокоительного, – предположила Милана. – Лекарства дадут лишь временный эффект! – выкрикнул я. – А!!! Страх замкнутых пространств! Это болезнь, это болезнь! Это психическое расстройство, оно указано в справочниках! – Пойду, проверю поилку, – сказала Милана. И ушла в туннель. – А!!! – продолжал я жаловаться в пространство. – Помощь, помощь, мне нужна медицинская помощь! Клаустрофобия! Не знаю, чего конкретно я ждал. Ну не свободы же, конечно. Скорее мне хотелось понять, как вообще корабль отреагирует на требование лечения. Может, удастся с ним поговорить? Понять, насколько он разумен и насколько расположен общаться? Но корабль не ответил. Вместо этого купол потолка посветлел и растаял. – Ох ты ж… – прошептал я. Над головой были звезды. Целое море звезд, а почти на краю прозрачного купола – Земля. Бело-голубая, со съеденным тенью краем, с сероватыми завитками циклонов. Дарина подошла ко мне, легла рядом. Помолчала. – Как красиво. Хорошо, что Земля видна. – Она всегда видна, – пояснил я. – Луна же одной стороной повернута к Земле. – То есть она не вращается вокруг оси? Не смейся, я правда не знаю! Я улыбнулся и на ощупь нашел ее руку.