– Там есть Гнезда? – нахмурилась Дарина. И побледнела. – Вряд ли. – Я обнял ее. – Но кто-то, похоже, услышал… Корабль затрясся мелкой дрожью, будто в него вонзили исполинскую дисковую пилу и резали на куски. Потом послышались далекие хлопки, от которых пол вздрагивал и больно бил в ноги. Ответный огонь? «Это был подлый и безответственный поступок». Голос, раздавшийся в глубине сознания, напоминал голос Инсека, но был начисто лишен эмоций. «Вы неразумно прервали свою жизнь…» Наверное, корабль собирался еще что-то сказать. Но в этот миг рядом с нами вспыхнуло белое пламя. В пространстве возникли и развернулись ослепительным прямоугольником застывшие молнии – как тогда, над океаном на Трисгарде, только в миниатюре. Серый свет затопил обозначенный молниями периметр, и из него выступила человеческая фигура. Полупрозрачные щиты размером с ладонь скользили по ней, покрывая неуклюжей силовой броней. Пришелец развернулся, оглядываясь. Потом уставился на меня. Под мутными, непрерывно двигающимися щитками смутно угадывалось лицо. Потом щитки посветлели и расступились, стекая с головы. Прежний оторопело смотрел на нас. Модные очки в тонкой оправе под всей этой футуристической броней выглядели удивительно нелепо. – Иван, – сказал я. – Привет. Дарина в моих объятиях напряглась, Милана отступила на шаг и прижалась к плечу. Вот что тут делать? Смеяться или плакать? Радоваться или паниковать? Мы расстались с Прежним на том, что старались друг друга уничтожить. – Ты кто вообще такой? – спросил Иван. – Как ты нас позвал? Какого… какого хрена происходит? Я подумал, что озадачить Прежнего – почти так же приятно, как и убить. – Надо отсюда выбираться, – сказал я. Глава шестая В чем нельзя обвинить Прежних – так это в медлительности. Мгновение Иван буравил меня взглядом. На его лице мелькнуло недоумение, он точно так же быстро глянул на Дарину, нахмурился, потом посмотрел на Милану – и вздрогнул, отводя глаза. Смысл, полученный у тэни, развернулся в моем сознании будто сам по себе. Нет, не в полную силу, он лучше всего работал на людях, а Прежний куда больше, чем человек. Но все-таки я многое понял. Иван пытался нас прочитать, в нем было что-то похожее на мой смысл понимания людей, их поступков и движущих мотивов. Попытался – и получил отпор. От всех троих, причем от всех по-разному. Меня защищала сила Призыва, закрывала мой разум глухой непробиваемой стеной. Дарину – ее Изменение, Иван мог ее читать, но ничего не понимал, будто вместо кириллицы наткнулся на россыпь латиницы, иероглифов, пиктограмм и рун. А разум Миланы его просто отбросил – будто девушка влепила пощечину наглому ухажеру, ущипнувшему ее на танцах. – Кто ж вы такие… – повторил Иван, посмотрел на разбросанное снаряжение. – Груз взять не смогу! – Не надо, – ответил я. – Уходим. Портал, через который прошел Иван, продолжал работать. Белые молнии полыхали, я почувствовал запах озона и невольно вспомнил Наську с ее вопросом: «Грозой пахло?» Проем портала сверкал, будто полимерная пленка, подсвеченная прожектором, за ним угадывалось большое помещение. – Сто четыре секунды для смены вектора, – сказал Иван. Прошел к снаряжению, стал с любопытством его разглядывать, с особым интересом изучая оружие и видеокамеру. Энергетическая броня с шуршанием скользила по его телу, пластины непрерывно смещались, топорщились, наползали друг на друга. Странно! Прежние никогда не использовали такой технологической защиты. – Мы можем считать друг друга союзниками? – спросил он, не оборачиваясь. – Временными, – ответил я. Иван кивнул. Корабль Инсека продолжал содрогаться. А потом стены в нескольких местах разошлись. И сквозь проемы вышли белые дутики. Иван только что стоял, вертя в руках плазменный пистолет Инсеков. А через миг уже был возле ближайшего дутика. Силовая броня на нем сомкнулась, пластины потемнели и задвигались быстрее. Иван превратился в кружащийся вихрь, напоминающий панцера и танцора одновременно. Пластины сформировали клинки на руках, отсекли дутику руки и голову. Серией быстрых движений он раскромсал дутика и отступил к нам, выжидая. Несколько ответных ударов, которые он получил, не смогли пробить броню. Куски дутика слабо шевелились, но срастись не получалось. Пол покрывала белая слизь и редкие кровавые пятна. Остальные дутики – их осталось шестеро, – замерли, чего-то ожидая. Свет моргнул. Пластины брони на Иване исчезли. Я непроизвольно фыркнул, едва удержавшись от смеха. Иван оказался почти голый. Он был в пестрых купальных трусах, еще влажных, со спины у него осыпались песчинки. Прямо с пляжа к нам явился? – Как я это не люблю, – сказал Иван. На миг обернулся: – Не мешайте. И легкими широкими шагами двинулся к дутикам. Я понял, что сейчас будет. Прежний вошел в защитное рассогласование, сейчас его тело большей частью находилось за пределами нашего мира. Дутики дружно двинулись на Ивана, смешно раскачиваясь на ходу. Иван ускорился. Я не заметил, когда и где он взял клинки. С виду – обычные длинные ножи, может быть, даже поварские, никаких понтов. В трусах уж точно такие не спрячешь. Дутики разлетались в разные стороны от его ударов, на их телах появлялись и зарастали глубокие резаные раны. Но Иван тоже несколько раз отшатывался, а один раз болезненно вскрикнул. Рассогласование не было абсолютной защитой. Первой начала стрелять Дарина. Плазменные заряды из пистолета Инсеков произвели не больший эффект, чем когда стрелял отставной генерал, – раны мгновенно затягивались. Но все-таки она отвлекала дутиков. Я поднял секадор. И выстрелил в дутика, который был чуть в стороне от остальных. Вот тут эффект оказался куда заметнее. Дутик осел, уменьшаясь, будто сдутый воздушный шарик. Из невидимых пор в белой шкуре хлынули потоки воды. Дутик шевелился, водил руками по полу, будто собирая воду, и медленно надувался. Но очень медленно. Свет мигнул снова. Я вновь нажал на спуск, но секадор не сработал. Рядом без всякого эффекта пыталась выстрелить Дарина. Корабль отрубил и наше оружие. – Время! – крикнул Иван, отступая. – В экран! Милана не колебалась, шагнула и исчезла в светящемся проеме. Загасить переход корабль, похоже, не смог. – Дарина! – Я потащил ее к экрану. По кораблю снова прошла дрожь. В одной из стен появилась дыра, которая стремительно расширялась. За отверстием была Луна – серо-коричневая поверхность, мозаика ярких скал, освещенных солнцем, и непроглядной тьмы там, куда оно не заглядывало. И это было настоящее отверстие, воздух взвыл, вырываясь в проем. Дарину потащило из моих рук, меня вслед за ней – наружу, в ледяной безвоздушный ад.