Вспоминать Ростика слишком больно. И я думаю про Макса. Вокруг меня пустота и невесомость, я все падаю и падаю, мне очень страшно… И я думаю про Макса… Я-мы обнимаем Дарину, укачиваем, прижимаем к себе. Все, включая Карира. Ему тоже очень страшно и очень жалко. «Прости меня, – говорю я Дарине. – Прости, прости, прости…» И показываю, за что прошу прощения. Показываю, как мы с Миланой стоим голые в душевой кабине. На Селене, в корабле Инсека. Как мы целуемся… «Прости», – шепчет Милана. «Я знаю, – отвечает Дарина. – Я бы тебя тоже соблазнила. Прости меня…» И я вновь оказываюсь в ее сознании. В теплом, влажном, мягком Гнезде. …Я смотрю на Максима. Мне очень стыдно за то, что я сделала, и еще больше за то, что сделаю сейчас. Я уже его призвала. Да, я испугалась, но Призыв навсегда испортит его жизнь. У него не будет детей, а воспоминания о Гнезде и контакте с общим разумом отравят его до конца его дней. Ему и без того будет плохо. Я еще могу его отпустить… но он мне нужен, мне нужно защитить себя и Наську, мне надо возродить Гнездо. Я не могу общаться с Гнездом полноценно, и Гнездо не в силах рассказать мне, что произошло. Я вижу лишь смутные образы врага, смертоносного и безжалостного. А значит, мне нужен Максим. Весь целиком. Я должна сделать так, чтобы у него даже мысли не возникло уйти. Чтобы он исполнил все, что может, – и еще больше. – Я пока очень похожа на человека, – говорю я. – Жницы недалеко уходят по пути изменений. Если я стану хранителем, то все будет иначе… Максим, я вызываю у тебя отвращение? – Нет, – говорит Макс охрипшим голосом. – Мне вчера показалось, когда ты меня обнимал… – Тебе не показалось. – Максим, это у меня первый и последний раз, наверное. Если… если я тебе не противна… Встаю, глядя в пол. Максим подходит ко мне. Я слышу, как колотится его сердце, учащается дыхание, ощущаю запах гормонов. Я не человек, я только выгляжу похоже. Мои пальцы теребят поясок халата. – Может, меня кто-то посчитает… психом, – отвечает Макс. – Но ты мне нравишься. Я сбрасываю халат. Пальцы Максима касаются моего лица. Он целует меня, и я отвечаю, неумело, но старательно. И мне это нравится. Он действительно мне нравится, и от этого хочется рыдать. – Открой глаза, – говорит Макс. Мотаю головой. – Не бойся, – говорит Макс. – Я хочу их видеть. Это как раз то, что ему видеть не следует. Но я жница, и у меня есть долг. Он мне нравится, нравится, да. Но я должна сделать больше. Я должна его в себя влюбить. Начисто, до безумия. Чтобы он пошел до конца, ведь Призыв – это еще не приказ… Я поднимаю взгляд на Макса. Глаза – зеркало души. Ну а если серьезнее, то глаза – это тот кусочек мозга, который опасливо выглядывает наружу из тела. Измененные не способны к телепатии. Через Гнездо мы можем обмениваться эмоциями, несущими в себе информацию. Но кое на что мы способны и сами по себе. Стражи способны проецировать страх и угнетать волю врага. Беззащитные монахи – вызывать дружелюбие и симпатию. Мы, жницы, в первую очередь – учителя. Мы умеем порождать интерес и любовь. Ну да, это для куколок. Но разница невелика. Смотрю в глаза Максима. Знаю, что сейчас мои глаза начинают мерцать сиреневым светом. Я проецирую в его разум любовь. И слишком поздно понимаю, что в этом не было нужды. Глаза – это зеркало… Что это было? Я открылась, и он влюбил меня в себя? Или меня ударило моим собственным отраженным приказом любить? Мне стыдно, стыдно, стыдно! Я рыдаю, а Макс целует меня, и я целую его в ответ, я не могу его не целовать, я люблю его… и я заставила его полюбить меня… Что я наделала? Как мне теперь с этим жить?.. Я обнимаю Дарину – в тех искаженных пространствах, где спрятаны материя и энергия наших тел. Милана и Карир отступают, они знают, что сейчас нам надо быть вдвоем. Я-мы просто стоим в белом сиянии, в виртуальной среде, которую я-мы создали для этого. Но все как настоящее. И наши нагие тела, и соединившиеся руки, и слезы на глазах Дарины. Делаю усилие и максимально отсоединяю свой разум, чтобы говорить от имени Максима. – Дарина… ничего ты со мной не сделала… Она поднимает глаза. Это почти как тогда, в Гнезде… – Я тебя раньше полюбил, – говорю я и улыбаюсь. – Когда? – спрашивает она с подозрением. Пожимаю плечами. Я не могу это сформулировать, это произошло не в один миг. Очень быстро, но все же… Мы стоим обнявшись. Потом Дарина вздыхает. И говорит: – Надо возвращаться. Приближаются гвардейцы. – Это не страшно, – отвечаю я. – Конечно. Но там двое Прежних, они хотят прощупать нас и определить границы возможностей. – Значит, придется уничтожить гвардейцев по старинке, – отвечаю я. – Но потом будут двое Прежних. Даже если мы равны им, их двое. – Мы сильнее, – отвечаю я. – И я уже сражался с ними. Я знаю их слабые места. А с нами еще никто не сражался.