– В молодости решаешь проще… – Но не факт, что верно… – Не факт. Они пошли к лестнице, даже не прощаясь со мной. Я подумал, что понимаю, почему так. Они не знали, желать ли мне удачи. Я снова остался один, если не считать Гнездо. Я вновь его чувствовал – теплое, ласковое касание. Меня жалели, и от этого хотелось плакать. Глава восьмая – Хочу, чтобы все было как прежде, – вздохнула Дарина. – Я тоже, – ответил я. – Но я не хочу, чтобы Милана погибла. – И я не хочу. Мы стояли, обнявшись, и тихо, одними губами, шептали то, что и так знали оба. – Я не пойду сейчас с тобой. Я останусь в Гнезде. – Понимаю. – В старых книжках девушки в такой ситуации молятся, – сказала Дарина и впервые едва заметно улыбнулась. – Но я не знаю, кому. – Тоже не знаю, – согласился я. Слишком уж много богов я повидал за эти месяцы. И никому из них молиться не хотелось. – Просто пойду к себе и буду ждать, – решила Дарина. – Не обидишься? Я покачал головой. Наверное, вопрос читался на моем лице, она ответила: – Нет, не тебя. И не Милану. Я буду ждать, что все как-то наладится. Что случится чудо, вы сможете поладить или разойтись миром. Я знал, что это невозможно, но кивнул. – А я пойду домой, – сказала Наська с вызовом. – Во-первых, я позвонила и уже получила от бабушки нагоняй. Во-вторых, знаю, что все будет хорошо. Она, конечно, стояла чуть в стороне. Проявляла деликатность, можно сказать. Но не настолько далеко, чтобы нас не слышать. Я украдкой показал ей кулак. Наська презрительно фыркнула. Пожалуй, только она проявляла какой-то оптимизм. – Идите, – сказала Дарина. – А я пойду к куколкам. У нас еще остались четыре куколки, за ними почему-то не пришли. Я буду им рассказывать про то, как устроена Вселенная. – Что там сложного-то, – пробормотал я. – Очень много пустоты, немножко разума, а кое-где носятся сумасшедшие Высшие со своими закидонами… Дарина кивнула и отступила на шаг. – Идите. – Все, пошли. – Наська взяла меня за руку. – А то будете стоять, облизывать друг друга и проливать горькие слезы. Дарина повернулась и ушла первой. Я тоже двинулся к выходу, Наська тащила меня с такой энергией, словно к ней вернулись силы Измененной. – Заранее договорились? – спросил я, когда мы вышли из Гнезда. – Чего? – возмутилась Наська. – О том, что ты меня уведешь. Мелкая глянула искоса и явно обиделась. – Мысли читаешь? – Я не умею читать мысли. Я могу понять характер… в общем, это другое. Нет, ничего не читаю. Понял, и все. – Договорились, – призналась Наська. – Дарина сказала, что минутку с тобой поговорит, а потом я тебя должна увести. И так дольше ждала… Минут пять мы шли молча. Вечерело, включились фонари. На Тверском бульваре, возле детской площадки, стояла тележка с мороженым. Нечестный прием, как по мне! Впрочем, детей на площадке почти и не было, лазила по сетчатым стойкам пара малышей, а в основном скамейки занимали пенсионеры: поодиночке и парочками. Они и были основными потребителями сладкого. – Это неправильно, – решила Наська, глядя на пенсов. – Купи мне мороженого. Самого красивого! Себе тоже можешь… Я заплатил за круглую разноцветную шайбу, зажатую между хрустящими вафлями, а себе взял обычный стаканчик с пломбиром. Мы сели на скамейку. – Рассказывай, – вгрызаясь в мороженое, сказала Наська. – Что твой Высший говорит? – Ничего. Я вроде как должен сам понять его смысл. – Что тут сложного? – Наська глянула на меня с возмущением. – Ты что, не понимаешь? Я пожал плечами. – Ты защитник. – Уже нет, это после второго Призыва… – Балда. Ты им был даже до первого! С самого начала. Когда пошел в Гнездо с Даринкой. Когда с гвардейцами дрался. Когда от наших защищал. – Да какой я защитник! – Такой. Это твой смысл, понимаешь? – Наська, ты понимаешь вообще, сколько я народа положил? – спросил я жестко. Нельзя, конечно, так с десятилетней девчонкой, пусть она и прожила большую часть своей жизни в Изменении… Но какая-то злая обида внезапно проснулась во мне. – Я защитник? Убивал Измененных, гвардейцев, тэни, лавли, людей… всех, кто на пути стоял. Я их даже жрал, понимаешь? Ням-ням! Рвал на части! Хороший у тебя братец? Наська сжала губы, мне показалось, что она сейчас заплачет. Но она замотала головой и ответила с той же жесткостью, что и я: – А кто говорит, что защитник – добренький? Ты их всех что, просто так убивал, для развлечения? Нет! Чтобы других защитить и спасти. Ты убивал плохих. А защищаешь ты… хороших. – Все так говорят, – пробормотал я. – Ну да, можно ничего не говорить и ничего не делать, – сказала Наська. Мороженое начало таять у нее в руке, и несколько капель упали на разноцветную юбку. – Многие так делают, пока их самих не трогают. Ну подумаешь, миллион детей в год превращают в монстров и отправляют воевать… – Вы не монстры… – Еще какие! Всем было плевать, лишь бы их не трогали! А ты стал нас защищать! – Многие вас защищали! Не у всех получалось. – Потому что они не избранные, у них не было настоящего смысла. Ты его нашел, понимаешь? Это твой Высший, потому что он защищает нас, защищает Землю. – У Миланы тоже защищает. – Не так! Он… – Наська запнулась, подыскивая слова. – Он уговаривает всех притереться друг к другу. А кто при этом умирает, ему все равно. Может, это и лучше, чем Инсеки с Прежними, но… но… Вот теперь она точно была готова расплакаться. – Мой Высший говорил с Инсеками, – сказал я быстро, чтобы ее отвлечь. – Сказал, что если Высший Миланы победит, то потом погибнут все. Звезды погаснут, целые галактики исчезнут. Сработало – глаза у Наськи загорелись. – Вот! Вот! – воскликнула она. – А знаешь, почему? Я догадалась. Потому что придет какой-нибудь супер-Высший из другой галактики. И всех поглотит. Если тебя не будет!