— Не говорил ты ничего подобного! — возмутилась я, но на этот раз уже Вадик не стал меня слушать и ушел, насвистывая, очень довольный своей воображаемой ролью в истории. Кто сделал ролик «Волны», я так и не узнала, но это уже не представлялось мне важным. В среду и четверг я занималась своей обычной работой, а в пятницу мы с Вадиком приехали к Панченко со всем операторским снаряжением. В дверь позвонили с королевской точностью — в двенадцать ноль одну. Виолетта Игнатьевна ждала нас, прическа у нее была новая, наряд и макияж парадные, настроение приподнятое. Вадик немного побегал по квартире в сопровождении очень довольных неожиданным развлечением собачек, выбрал наилучшее место для съемки — им оказалась гостиная, и еще четверть часа мы двигали мебель и переставляли с место на место предметы быта, выстраивая картинку в кадре. Разумеется, свое обещание уложиться с интервью в полчаса мы нарушили и в половине первого только начали запись. Беседовали о роли женщины в укреплении отечественной экономики, и важность темы побудила госпожу Панченко продлить время нашей встречи еще на двадцать минут. Однако около часа дня она начала проявлять признаки беспокойства, а в начале второго откровенно занервничала и попыталась вежливо выпроводить нас с Вадиком вон. Мы притворились, что прозрачных намеков не понимаем, и дождались прямого и откровенного предложения закончить съемку и расстаться. После этого еще несколько минут я тянула резину, закругляя беседу, а затем эстафету принял Вадик: он сматывал шнуры так неторопливо, словно намеревался посвятить этому занятию весь остаток жизни. Виолетта Игнатьевна тихо скрежетала зубами и ерзала в кресле. Звонок в дверь заставил ее подпрыгнуть. — Сидите, я открою! — с беспримерным нахальством вскричала я и заторопилась в прихожую. Вадик побежал за мной, схватив камеру, которую и не подумал упаковать. Виолетта Игнатьевна роптала, но мы не обращали на нее внимания. Ловко управившись с замком, я открыла входную дверь и приветливо сказала гостю: — Добрый день, заходите, не стесняйтесь! — Простите, я ошибся адресом, — после секундной заминки сказал мужчина. Он попятился, а я распахнула дверь шире, и Вадик поверх моего плеча сунулся в проем с камерой и деловито молвил: — Спокойно, не двигаемся, попрошу улыбочку… Снято! Здравствуйте, Петр Ильич! Заходите, заходите, мы только вас и ждем! Я (и собачки со мной) выскользнула на лестничную площадку, обежала остолбеневшего Тихонькова и подтолкнула его в спину. Вадик попятился и впустил Петра Ильича в прихожую. Я вошла за ним (резвые чихуа-хуа рысили рядом, как эскорт мотоциклистов), захлопнула дверь, закрыла ее на замок и для пущей надежности положила ключ в карман. Тихоньков ожил, Виолетта Игнатьевна явилась из гостиной, и каждый из них задал нам по вопросу: он поинтересовался, что происходит, а она — что мы себе позволяем. Вопрос дамы можно было считать риторическим, поэтому ответили мы джентльмену. — Детективные истории по телевизору смотрите? А мы их делаем! — объявил Вадик, видеокамерой, как автоматом, подгоняя Виолетту Игнатьевну и Петра Ильича в гостиную. — Как раз сейчас снимаем новую серию под названием… Лен, как она будет называться? — «Прогноз погоды в доме», — ответила я, безмятежно улыбнувшись Тихонькову. — Хорошее название, правда? — Присядем! — дружелюбно сказал Вадик и мягко толкнул на диван сначала Петра Ильича, а потом Виолетту Игнатьевну. — Выключите камеру! — хрипло попросил Тихоньков. — Выключи, — кивнула я напарнику. Села в кресло, подождала, пока Вадик устроится на стуле, и спросила парочку на диване: — Хотите узнать сюжет этой серии? По гримасе Виолетты Игнатьевны было видно, что она больше всего хочет вышвырнуть нас вон. Мимика Петра Ильича была менее выразительной и плохо читалась под бородой. — Действие нашего фильма начинается в семидесятые годы прошлого века, — сказала я. — Место действия — наш город. Герой — юноша-подросток, назовем его, например, Петя. — А героиню, например, Виолетта! — предложил Вадик. Я согласно кивнула и продолжила: — Виолетта и Петя жили в одном дворе, учились в одной школе и дружили, а может, у них была первая любовь, которая, как говорят, не забывается. Действительно, много лет спустя уже немолодые Виолетта и Петр возобновили роман, что было непросто, так как к этому моменту оба уже состояли в браке и отнюдь не друг с другом. — Они стали встречаться, — подсказал Вадик. — Над организацией свиданий пришлось поломать голову. У Петра дети, жена-командирша, режим дня, работа на дому и никаких поводов для продолжительного отсутствия. У Виолетты полно свободного времени и денег, но проклятая аллергия вынуждает ее сидеть в кондиционированном помещении. Правда, детей у дамы нет, домработница уходит в полдень, и муж-бизнесмен своим присутствием не надоедает, хотя теоретически может нагрянуть домой в любое время. Точнее, почти в любое: по пятницам он посещает заседания клуба «Кому за миллион». Муж заседает с коллегами-миллионерами с четырнадцати ноль-ноль и до упаду, так что жена со спокойной душой может потратить пару часов на собственные любовные утехи. Таким образом, самый подходящий день для встреч Виолетты и Петра — пятница, время — четырнадцать часов, место — квартира дамы. Единственная сложность заключается в том, что изредка муж-миллионер пропускает одно-другое буржуйское заседание, и тогда Виолетте нужно предупредить возлюбленного о том, что их свидание не состоится. А как это сделать? Строгая жена днем и ночью держит Петра под наблюдением, даже к телефону не подпускает, всякий раз снимает трубку сама, потому как работает диспетчером. Он мог бы втайне от супруги обзавестись мобильником, но в доме, как на грех, из рук вон плохая связь. — Зато у подкаблучника есть доступ к телевизору! — вставил реплику Вадик. — И великим конспираторам этого достаточно! — подтвердила я. — Каждый день, по пятницам — с особым вниманием, Петр смотрит по местному каналу утренний выпуск новостей. Новости выходят в связке с метеопрогнозом и рекламой. В пятничном выпуске обычно присутствует ролик ЧП «Волна». Для Петра это знак, что свидание состоится, и одновременно сигнал к действию. — К какому действию? — не выдержала Виолетта Игнатьевна. Она с недоумением посмотрела на Тихонькова, а тот отвел взгляд. — Ага, так вы не знаете? Тогда вам будет особенно интересно послушать! — обрадовался Вадик. — Специальных действий было два, — объяснила я. — Первым делом Петр, улучив момент, переводил куранты в прихожей на час вперед. Думаю, он это делал сразу после того, как уходил на занятия сын-школьник. Дочери к тому моменту тоже уже не было дома, а Клавдия Яковлевна вела нескончаемые телефонные разговоры с клиентами в гостиной и диверсии в прихожей не замечала. В результате спать она укладывалась не как обычно — в четырнадцать часов, а на час раньше, но засыпала быстро и крепко, потому что за обедом супруг щедро прикармливал ее снотворным. — Петя! — ахнула Виолетта Игнатьевна. Тихоньков дернул себя за бороду и раздраженно сказал: — А что мне было делать? Я еду к тебе через весь город, сорок минут на дорогу туда, сорок минут обратно, а у Клавки весь-то тихий час — с двух до четырех! Да и дремлет она обычно вполглаза, как тут сбежишь? А со снотворным спит, как мертвая! Я и уйду, и вернусь, и часы уже обратно переставлю, а она только-только глаза продирать начинает! — А потом бедная женщина ночью уснуть не может! — укоризненно сказала я. — Борется, бедняжка, с бессонницей и всем вокруг спать мешает! — Вам-то какое дело? — огрызнулся Тихоньков. — Нам, Петр Ильич, за державу обидно! В смысле, за телекомпанию нашу родную! — сказал Вадик с таким чувством, что Мамай прослезился бы. — Мы не хотим, чтобы зрители считали наши телевизионные продукты вредными для здоровья! Охота вам грешить — грешите, а нас не позорьте! Собственно, на этом наша встреча закончилась. — Зачем ты сказал: «Грешите, если вам хочется!» — из мужской солидарности? — попеняла я напарнику, когда мы устроились за столиком в ближайшем кафе, чтобы отметить успешное завершение дела плотным обедом. — Испортил душеспасительную беседу! — Я реалист, — ответил напарник, но тему осмотрительно сменил, спросил с преувеличенным интересом: — Я вот чего не понял: кот-то почему был не в духе? С какой стати он шипел на Тихонькова именно по пятницам, завидовал, что ли? Не верится мне, что суета вокруг бессонной хозяйки и на животном сказывалась! — Бессонница Клавдии Яковлевны Фильке была безразлична, — согласилась я. — А вот запашок, который приносил из гостей Петр Ильич, коту решительно не нравился. Собачками от него пахло! — Понятно, — ухмыльнулся Вадик. И неожиданно похвалил меня: — А ты молодец! Не зря Мамай понадеялся на тебя. Не скомпрометировала ты женский сыск! Не опозорила наследниц славы мисс Марпл! Награждаешься орденом Нержавеющей Вилки третьей степени! — И он вручил мне упомянутый прибор с наколотой на него сосиской. И колбасное изделие, и насмешку я проглотила и переварила без ущерба для здоровья. Не причинил мне вреда и Гадюкин, который остался вполне доволен тем, как я «разрулила» дело. В претензии ко мне могли быть только жаждущие дивидендов акционеры, лишившиеся малой толики прибылей из-за того, что ЧП «Волна» прекратило сотрудничество с нашей телекомпанией. К счастью, обида Виолетты Игнатьевны на нас с Вадиком не нанесла ущерба финансовым интересам Натальи Сергеевны, которой в подобном случае следовало опасаться больше, чем толпы акционеров и директора Гадюкина с целым парком землеройной техники. Наталья Сергеевна продолжает размещать рекламу предприятия Панченко на местном ТВ, недавно я видела незабываемый ролик «Волны» на другом канале. Теперь его показывают по понедельникам. К чему бы это? Я думаю позвонить Сашке Галкину. Спрошу, не изменился ли в его клубе день заседаний. Дарья Калинина Нескучный дед Нудный летний день подходил к концу, близился вечер. Все семейство Дубовых расположилось под тенью огромного шатра в белую и зеленую полоску и наслаждалось ароматом молодого вина, разлитого по графинам. Аромат вина дивно смешивался с запахом жарящегося шашлыка на мангале, и все вокруг казалось удивительно замечательным и прекрасным. Возле мангала хлопотал Семен Фадеевич — отец и глава семейства. Жарить мясо он в этом доме не доверял никому. Но никто и не думал протестовать. Во-первых, потому, что никому не хотелось возиться с щепками на растопку и березовыми дровами. А во-вторых, потому, что шашлык у Семена Фадеевича неизменно получался сочный и с красивой поджаристой корочкой. — Лучше тебя, папа, все равно никто не приготовит, — льстиво произнесла Ларочка — дочь и любимица. — Лучшее — враг хорошего! — поддержала ее мать. — Жарь, Сенечка, это твоя вотчина! За столом, накрытым безупречной белоснежной скатертью, восседало пять человек. Ларочка, ее мать Стефанида Альбертовна, их бабушка — Марфа Сергеевна и молодая пара счастливых влюбленных — Леонтий и Ирина. Леонтий был сыном Стефаниды Альбертовны и Семена Фадеевича. А Ирина являлась его невестой. Сегодня Леонтий впервые привел свою девушку в дом, знакомиться с семьей. И по этому случаю был заколот бычок. То есть бычок был заколот сам по себе, но мясо с него было куплено исключительно в честь Ирины. И молодое вино с рынка тоже. О приезде Ирины было известно загодя. И все семейство в нетерпении ожидало визита дорогой гостьи. — Нельзя ударить в грязь лицом перед невестой нашего сына. Все должно быть по высшему разряду. Пусть девушка видит, что в этом доме ей рады. Семья действительно радовалась за молодых. Их Ленечка, дорогой и любимый Ленечка, увы, не был писаным красавцем. Очки на его длинном носу были как бы продолжением его самого. Он не расставался с ними никогда, ни днем, ни ночью. Увы, без очков молодой человек был почти слеп. Минус восемь — это вам не шуточки. Но сейчас молодой человек сиял, словно начищенный медный пятак. Ведь рядом с ним сидела Ирина, Ира, его дорогая Ирочка. И Леня был совершенно счастлив. Мать, бабушка и сестра наблюдали за ним со снисходительно-ласковыми улыбками. Их мальчик наконец-то нашел себе подругу сердца. Какое счастье! Как они рады за него! Да и девушка красавица! И милая! И приветливая! И явно получившая хорошее воспитание. — Умеет держать себя в обществе. — Прекрасная партия для нашего Леньки. — Вот уж нежданно-негаданно. Я уж и надеяться перестала, что увижу правнуков, а тут… Бабушка взмахнула рукой и не договорила, потому что как раз в этот момент Ирина охнула и вскочила со своего места. На ее красивом выходном платье из сжатого шелка расплывалось уродливое бордовое пятно. — Ленька! — ахнула Лара. — Какой же ты неуклюжий! — Но я нечаянно. Меня мама толкнула. — Не хотела я тебя толкать. Меня саму бабушка толкнула. — Я тост собиралась сказать. И никого не толкала.