Это не та школа, которой ты нас учил. Он не сопротивлялся, не грозился убить. В его глазах не горела ненависть. Эрик попросил одолжение. И я выдернул бутылку… Глава 44 Злосчастный осколок явился поводом моего ареста. Закон слеп, когда им умело пользуются. Серые двухцветные стены камеры, решётка перед глазами, тусклая лампочка над головой и запах испражнений… Гнетущие мысли разрывают голову. Заключённым не разрешают носить шнурков. Каждые полчаса появляется желание свести счёты с жизнью… Когда люди в форме без предупреждения ворвались в номер, я стоял с осколком бутылки в руках над трупом. Если вы наблюдали солнечное затмение через тёмные очки, то поймёте, какая чернота возникла перед глазами. Крики, угрозы, оружие… Меня попросили облегчить страдания. Разве это плохо. Разве противозаконно. Но дула пистолетов ничего не слышали. Истеричный голос приказывал лечь на пол. Бросаю бутылку в сторону и выполняю приказ. Любое неподчинение и обратная реакция. Наручники щёлкают на запястьях, и чья-то бездушная рука хватает меня за плечо. В стране нашей испокон веков выше закона власть и деньги. Два дня ноги моей не было в особняке, и Александр Викторович принял меры. Не очень обрадовала весть, что старик приехал ко мне. Но только он способен был распутать дело и восстановить справедливость. Охранник отвёл меня в маленький кабинет, посреди которого стояли два стула. Мне не терпелось предупредить Александра Викторовича об опасности, грозящей Лизе. Несколько раз прокрутил в голове предстоящий разговор. Со всех ракурсов голые факты доказывали абсурдность истории. Старик вошёл в комнату и захлопнул дверь. Его монолитное лицо не изменилось, зато глаза говорили о многом. Ярость, гнев, желание расправиться с неугодным перемешались с любовью к дочери и её мольбами. Он сел на стул и закурил. Пустая комната, глубокие затяжки, покашливание охранника за дверью давили на нервы, приказывали упасть на колени и молить о пощаде. Но плох тот актёр, что выдаёт слабости героя. Я не сводил взгляда с переносицы Александра Викторовича. Его густые брови то сдвигались, в попытке разгадать мой замысел, то безвыходно расходились в стороны. Он вздыхал, и затяжки его становились слабее. — Какую игру ты затеял? — спросил старик, когда сигара превратилась в жалкий окурок. — Я встречался с шулерами, мошенниками, душевнобольными маньяками… — Я живу независимо от обстоятельств. Они убивают человеческое. — Считаешь себя выше и умнее других… — Нет. Но идя против течения, наталкиваешься на подводные камни. Попутчики бросают их под ноги в неподходящие моменты. Александр Викторович кивнул. Сам не раз попадался на подобные уловки. Мой рассказ старик слушал внимательно и сосредоточенно. Он не перебивал и не переспрашивал. Я старался не упускать деталей, рассказал даже о собаке с демонической пастью. По окончании монолога Александр Викторович вышел из комнаты и приказал охраннику никого не пускать. А через два часа меня освободили. Внедорожник хозяина стоял чуть поодаль от участка. За руль сел Александр Викторович. Без охраны и водителя. Как только дверь захлопнулась, он надавил на газ и помчался в сторону особняка. Он молчал и непрерывно курил сигарету. По салону летали нотки классической музыки, заглушаемые шуршанием ветра. Старик оглядывался по сторонам, по-прежнему не желая ничего объяснять. Внедорожник наращивал скорость с каждым километром. На одном из поворотов старик затормозил. Машину развернуло и занесло в грязь. То, что творилось в голове старика, выплеснулось наружу. Скулы его задрожали, из красных глаз хлынули слёзы. Он опустил голову на руль и зарыдал. Страшнее того момента я не видел. Больше всего я испугался за Лизу. — Это жена… Это всё её проделки, — сквозь всхлипывания прошептал старик. — Уезжайте из особняка как можно скорее. Если Лена догадается, она убьёт и меня, и вас. Не задавайте вопросов, разговоры тут не помогут. Волнение старика по инерции передалось и мне. Лиза единственный ребёнок, из-за которого я не опустил руки. Александр Викторович отвёз меня на делянку к леснику и заверил, что завтра приедет с Лизой. Глава 45 В сумерках я привёл мысли в порядок. Завтра уедем с Лизой в столицу. Денег на первое время хватит. Лет на пять забудем об актёрской школе, но Лиза за год всех нагонит. Тянуло в сон. Сказывалась усталость двух бессонных ночей. Лёг на большую дубовую кровать и осмотрел стены делянки. Грубо отёсанные брёвна, наспех забитые паклей щели, печка-буржуйка в углу… Только резной стол выделялся на общем фоне своеобразной величественностью. Но вместе с успокоением в голову закрались сомнения. Если убийство в тридцать пятом номере было подстроено Еленой Аркадьевной, то почему убийца Эрика не убил меня. Вообще, гуманизм хозяйки наряду с её угрозами выглядел абсурдно. Хозяйка зубами вцепится в горло Александру Викторовичу, если тот вывезет Лизу. Чем больше размышлений витало в воздухе, тем страннее казалась любовь родителей к дочке. Маниакальная, несущая вред всему семейству. Делянка стояла в двадцати километрах от особняка, и я отправился к Лизе. Всяко лучше крысиного писка под кроватью… Ты осуждаешь моё решение. Очередной шаг против обстоятельств. Двадцать километров по стылой слякоти я прошёл за три часа. Сторонился домов и дороги, чтобы не попасть в поле зрения шпионов Елены Аркадьевны. На моё счастье, посреди ночи грянул ливень. По периметру красной стены курсировали два охранника. Посетовал на плохую погоду. Один из них плюнул и проклял небесную канцелярию. На том и расстались. Пройти ворота оказалось сложнее. Сторож ревновал меня к старшей дочери хозяев, и цеплялся за любой повод. Ну а грязь на одежде и позднее время оказались сказочным подарком. Он допрашивал меня пятнадцать минут, к концу допроса речь его превратилась в грубую ругань. Я не делал ответных выпадов. Тогда он сказал, что не пустит меня внутрь. Я не выдержал. Схватил его за шкирку и прижал к фонарному столбу. Удары сыпались на немолодого сторожа, будто на козла отпущения. В какой-то момент бедняга потерял сознание. Оттащил его за будку и вымыл руки в сточной канаве. Понимал ли абсурдность сложившегося положения? Понимал. За умышленное проникновение на частную территорию и хулиганство Елена Аркадьевна три шкуры спустит. Снял мокрую куртку и накрыл тело сторожа. По-весеннему холодный воздух пробрал меня до последней клеточки мозга. В прихожей царила темнота. Я никогда не бывал в особняке ночью и не знал, есть ли внутри охранник. Эльза и Марта спали в летнем домике, а комнаты хозяев находились в дальнем конце здания. На цыпочках двинулся в западное крыло в комнату Лизы. Глаза понемногу привыкли. Раньше не замечал, что гостиная завалена утварью. Тёмные вазы жаждали, чтобы их задели. Портреты, улыбчивые днём, ночью казались угрюмыми, крадущиеся образы… Я превратился в статую. Будто огромный жук, человек перекатывался от одного укрытия к другому, подходя к прихожей. Меня охватил ужас, когда на руках чёрного паука различил образ девочки. Руки её болтались, будто деревяшки на верёвочках, голова была запрокинута назад. В висках застучала знакомая песчаная смесь. Не найдя ничего лучше, притаился за колонной. Тёмная фигура спустилась со ступенек коридора. Я прыгнул, будто леопард на жертву. Обхватил голову руками и повалил на пол. Жертва моя впилась зубами в руку. Крик боли разлетелся по особняку, будто сигнальная сирена. Ребёнок выпал из рук похитителя и распластался на полу. Мой соперник оказался крепким парнем и выкрутился из захвата. Ответной атакой бросился мне в ноги и повалил на коллекцию ваз. Зазвенел битый фарфор. В тёмной руке я увидел газовый баллончик и нанёс опережающий удар в лицо. На пороге раздались крики и прихожую залил свет. Яркая вспышка на долю секунды ослепила меня. Соперник полетел к выходу, но тут же был вырублен прикладом автомата. Александр Викторович спустился через полминуты. Сонный, он не ожидал гостей среди ночи. Челюсть его отвисла, когда он увидел посреди комнаты меня. Вслед за Александром Викторовичем выбежала Елена Аркадьевна. Она замерла, будто нерадивый актёр, попавший на кульминацию спектакля. Я бросился к девочке и проверил состояние. Пульс нормальный, дыхание ровное. Лиза была без сознания. Похититель кричал, что это он спас девочку, что это он остановил меня, и что мне надо заломить руки. Елена Аркадьевна сбежала с лестницы и дала мне пощёчину. Любящая мать первым делом бросилась бы к ребёнку. Плакала бы над ним, умоляла очнуться. А этой стерве главное от меня избавиться. Восстановить единоличную власть в доме. С похитителя сорвали маску. Кто под ней мог быть? Наёмный убийца, профессиональный вор, безумный маньяк. Но оказался Миша. Растрёпанный, испуганный и злой, он оглядывался по сторонам, всё ещё доказывая, что похищение — моих рук дело. Александр Викторович склонился над дочкой и проверил пульс. Затем приказал отнести Лизу в детскую комнату. Пока я укладывал девочку, прибежала сонная Марта. За пару минут Александр Викторович взял себя в руки и переоделся. Он не спрашивал, как я оказался в доме посреди ночи, не интересовался моим самочувствием… Вместе с охранниками мы вышли на улицу и прошли на задний двор. Страшное предчувствие закралось в душу. Дорога казни, залитая водой и кровью. Александр Викторович достал из кобуры охранника пистолет и приказал Мише опуститься на колени. Миша бормотал, что ни в чём не виноват, что пытался остановить меня и не похищал девочку. Что привёз деньги с собой и оставил их в посёлке. Видя, что ничего не помогает, он приложил ладони к губам и заплакал. Он целовал ботинки Александра Викторовича, умолял дать ещё шанс. — Говори правду! — крикнул Александр Викторович. Миша поднял заплаканные глаза. В ночном мраке, под пеленой стекающих струй он выглядел прежним беспомощным ребёнком, который целовал пыльную фотографию. Меня пронзила жалость к другу детства, но охранник опустил руку на плечо и покачал головой. Старик взвёл курок и прицелился. Восемь миллионов большая сумма, но спокойствие дочери бесценно. Прозвучал выстрел. Глава 46 Тело трепыхалось в конвульсиях, а старик уже вперил в меня стальной взгляд. Двойственные чувства радости и страха. Радость за девочку и страх, что старик отнимет единственную надежду и укажет на дверь. — Мне следовало заранее принять меры, — начал он, когда охранники завернули труп в полиэтилен. — Друзья предупреждали, что у подлеца нет денег и он со мной не рассчитается… Но чтобы так цинично, через дочь. С высоты прожитых лет я удивляюсь жестокости мира. Что бы ни привело тебя посреди ночи, предчувствие или сомнение, ты уедешь завтра вместе с Лизой. Корни зла пущены в этот дом и нам с Леной из них не вырваться. Но запомни, если что-то пойдёт не так, найду на краю света… Согласие означало непрерывное наблюдение за собой до самой смерти. Старик раскаялся в грехах, а потому рвал с детьми все связи. Ради их блага. Он следил за мной всю жизнь. Рассматривал кандидатов, отбрасывал недостойных. Иначе как объяснить тот факт, что старик отдал дочь в руки человека, которого будто бы знал всего пять месяцев. На тёмном джипе меня отвезли в знакомую и осточертевшую гостиницу. Номер на втором этаже. Мрачный портье как бы невзначай передал вместе с ключами распечатку посетителей тридцать пятой комнаты. Скверное чувство тайной игры за спиной не покидало до сегодняшнего дня. Судьба дала выбор, быть королём среди пешек, или пешкой среди королей. Как-то неосознанно выбрал второе. Ключ щёлкнул в дверном замке. Стандартная планировка, стандартная мебель. Даже ощущения знакомые. Поставил ботинки у двери и сел на кровать. В переданной распечатке среди посетителей значился Миша. Картина событий яркой вспышкой возникла перед глазами. После устройства садовником Эрик снимает номер в «Миритале». Затем на него выходит Миша и предлагает сделку. Деньги взамен информации. Эрик соглашается. Достаёт необходимые снимки, узнаёт расписание охраны. Когда дела Миши рассыпаются в прах, он уговаривает Эрика совершить похищение. Крауц клюёт на золотые горы, но затем трусит и отказывается. В день, когда наши номера оказались соседними. Далее драка, убийство. Горе-политику незачем лишние языки… Выйдя на балкон, я удостоверился, что соседние номера не заняты. Тёмные стеклянные двери походили на пустые пещерные гроты. С каждым днём руки мои запутывались в сетях чужих пороков и желаний. Только Лиза держала на поверхности неопределённой действительности. Громкий стук в дверь разбудил рано утром. Весеннее солнце загоралось на горизонте, бросая прозрачные полосы света на небосвод, а машины уже стояли у входа. — Когда прибудете на место, обязательно сообщите, — с порога заявил Александр Викторович. — Сделайте всё возможное, чтобы Лиза безболезненно восприняла переезд, — он улыбнулся, — оставляю за вами солидную сумму, но не смейте тратить её впустую. Вас испокон веков учили не сорить деньгами. И не дай бог с Лизой что-нибудь случится…