— Расскажите, когда и как это случилось. — Вчера вечером моя жена Лоредана возвращалась домой немного за полночь… — Простите, что перебиваю. Нападению подверглись вы или ваша жена? — Моя жена. — Что же она сама не пришла с заявлением? — Видите ли, комиссар, Лоредана очень молода, ей нет еще двадцати одного года… Она сильно перепугалась, кажется, у нее даже поднялась температура… — Я понял, продолжайте. — Она ездила навестить свою лучшую подругу — той нездоровилось — и засиделась у нее, не хотела оставлять одну… — Разумеется. — В общем, Лоредана ехала по переулку Криспи — там очень плохое освещение — и вдруг видит: на дороге лежит человек. Она притормозила и вышла из машины, чтобы ему помочь, а тот вскочил, в руке держит что-то — ей показалось, пистолет, — заставил ее забраться в машину и уселся рядом. А потом… — Минутку. Как заставил? Целился в нее из пистолета? — Да, еще и за руку схватил. Крепко — даже синяк остался. Вообще он был очень груб с Лореданой, у нее и на плечах синяки остались после того, как тот тип затолкал ее в машину. — Он что-то сказал? — Нападавший? Ничего. — А лицо у него было закрыто? — Да, нос и рот были завязаны платком. У Лореданы в машине лежала сумочка. Он взял ее, забрал деньги, потом достал из замка зажигания ключи и выкинул на улицу, подальше от машины. Потом… Он явно был расстроен. — Потом? — Потом он ее поцеловал. Вернее, даже не поцеловал, а укусил за губу. У нее до сих пор видна отметина. — А где вы живете, синьор Ди Марта? — В новом жилом квартале Тре-Пини. Монтальбано знал тот район. Что-то в этой истории не сходилось. — Простите, вы вроде сказали, что нападение произошло в переулке Криспи. — Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Дело в том, что я по дороге домой не смог внести дневную выручку супермаркета в ночной сейф своего банка. Поэтому передал деньги Лоредане, чтобы она положила деньги в банк, прежде чем ехать к подруге. Но она забыла об этом, а вспомнила только когда собралась уходить от подруги, поэтому ей пришлось сделать крюк и… — И много у нее было денег в сумочке? — Порядочно. Шестнадцать тысяч евро. — И он взял только деньги? — Как же только, если он ее поцеловал! Хорошо еще, что дело обошлось одним поцелуем, пусть и грубым! — Я о другом. Ваша жена носит украшения? — Ну да. На ней была цепочка, серьги, два кольца, часы Картье… дорогие вещи. Ну и само собой, обручальное кольцо. — И он ничего не забрал? — Нет. — У вас есть фотокарточка жены? — Конечно. Достал из кошелька фото и протянул комиссару. Тот взглянул и вернул назад. Вошел Фацио. — Ты как раз вовремя. Сейчас синьор Ди Марта пройдет в твой кабинет, оформите официальное заявление о вооруженном нападении. Всего хорошего, синьор Ди Марта. Мы скоро с вами свяжемся. Как мог мужчина за пятьдесят жениться на девушке, которой нет и двадцати одного? Да не на какой попало, а на Лоредане — если судить по фото, умопомрачительной красотке? Как мог он не взять в расчет, что, когда самому стукнет семьдесят, женушке едва перевалит за сорок? Вполне еще аппетитная дамочка, да и у самой наверняка аппетита будет хоть отбавляй. Ну да, конечно, комиссар всю ночь проплакал над своим одиночеством, но подобный брак — все равно что снадобье, которое хуже недуга. Фацио вернулся спустя четверть часа. — Что у него за супермаркет? — Самый большой в Вигате, комиссар. Он женился в прошлом году на своей продавщице. В городке судачили, что та вскружила ему голову. — И как тебе вся эта история? Кажется правдоподобной? — Мне — нет. А вам? — Мне тоже. — Можете представить себе вора, который бы взял только деньги и не загреб заодно и ювелирку? — Нет, не могу. Но, возможно, мы на него наговариваем. — То есть вы полагаете, что тут орудовал благородный вор? — Нет. Скорее бедолага, ставший вором из нужды, который не знал, куда потом сплавить драгоценности. — Какие будут указания? — Хочу все знать про эту Лоредану Ди Марту. Как зовут лучшую подругу и где та живет, какие у дамочки привычки, друзья… в общем, все. — Хорошо. Рассказать вам про драку охотников в предместье Казуцца? — Нет. О предместье Казуцца я и слышать не желаю. Фацио изумленно посмотрел на комиссара. 3 Фацио удалился, а Монтальбано погрузился в бюрократическую канитель, подмахивая бумажки. Наконец настал обеденный перерыв. — Изменили вы мне вчера, — укорил его Энцо, едва завидев на пороге траттории. — Дома пообедал, Аделина приготовила, — с готовностью парировал тот, дабы с лёту пресечь приступ ревности Энцо, который крайне дорожил тем, что комиссар — его завсегдатай. История Ди Марты, кто знает почему, развеяла его мрачное настроение. Если подумать, синьор Ди Марта сам виноват, что жена решила закрутить интрижку. Не то чтобы глумиться над чужой бедой было в обыкновении комиссара, но порой… — Чем побалуешь? — Всем, что прикажете. Приказал и получил. Возможно, переусердствовал с размером порций и повторными заказами. В конце трапезы еле поднялся со стула. Так что пришлось прогуляться до самого конца мола, с трудом переставляя ноги. Великолепный трехмачтовик, который ранним утром направлялся в порт, был пришвартован там, где каждый день в восемь вечера вставал почтовый катер. Очевидно, он собирался отчалить до этого времени. Двое матросов, вооружившись ведром и щетками, драили палубу. Больше никого не видно — ни членов экипажа, ни пассажиров. На корме выведено имя парусника — «Верушка». Комиссар не смог узнать поднятого на нем флага. А впрочем, много ли яхт итальянских богатеев плавает под родным флагом? Комиссар смутно вспомнил о некой Верушке, знаменитой манекенщице.