— Константин Константинович, — обратился я к поручику. — Владимир Александрович, хочет посоветоваться с вами в коридоре, а я вместе с казаком пока посторожу мадемуазель Эстре и господина Белкова, чтобы они глупостей не совершили. Радиевский, пожав плечами, поднялся из-за стола и вышел в коридор. — Рад приветствовать Вас, Сергей Иванович. Не беспокойтесь я не по вашу душу. Свои обещания я держу. Белков смотрел на меня, как кролик на удава и, кажется, пытался вжаться в стену. Очень удивлённо на Белкова глядела несостоявшаяся убийца цесаревича, потом она перевела взгляд на меня. — Мадемуазель, судя по тому, как вы выражались на великом и могучем русском языке, он вам знаком. Моего знания французского недостаточно, чтобы донести до вас всех тех мыслей, которые сейчас озвучу. Эстре презрительно фыркнула и с вызовом посмотрела на меня. — Мадемуазель, Вы, несколько ошиблись, совершая попытку убить наследника российского престола в Хабаровске. Здесь не Европа, а медвежий угол, где закон — тайга, прокурор — медведь. Поэтому, если вы будете молчать, сегодня же ночью вашу камеру посетит взвод казаков, которые сильно изголодались по женскому телу. Если вы и на следующий день не заговорите, ночью данная процедура повториться. Чтобы у вас не осталось иллюзий, тюрьму охраняют казаки, и они будут молчать так же, как и те, которые посетят вас. Они все очень недовольны тем, что вы пытались сделать. Эстре с недоверием смотрела на меня, но я увидел, как у неё в глазах просыпается страх. В этот момент в разговор вмешался Фомин. — Вашбродь, дозвольте? — Чего тебе Фомин? — процедил я. — Вашбродь, не надо взвода. Не выдержит барышня, уж больно она тоща. А вот десятка хватит. Мы ежели что и по два раза пройдемся. Там в женской камере удобно будет. Кровать-то есть. Руки и ноги полотенцами, чтобы синяков не оставлять, к спинкам привяжем. Подол в зубы и со всем нашим удовольствием, — казак мечтательно зажмурился, а из уголка рта на бороду выступила слюна и затерялась в волосах. «Верю, еще как верю, — подумал я, глядя на казака. — Вот кому в театре играть. А может он и не играет?! В паху-то шаровары топорщатся». Эстре заворожено уставилась казаку ниже пояса, а Белков, как я отметил краем глаза, с ужасом смотрел на меня. — И ещё, мадемуазель, если Вы думаете, что я пугаю, то ВЫ ошибаетесь. «Товарищ Иван», с которым вы, наверняка, были знакомы, убил мою любимую женщину, а вчера по вашей вине умер человек, которого я уважал, как отца. Поэтому всё, что пообещал, я выполню. — Это точно, — довольно произнёс Фомин. — Его благородие из казаков. В Приамурье все знают, что Ермак если, что сказал, то обязательно сделает. Ой, извиняйте, Ваше благородие. Я, оставив слова казака без внимания, произнёс: — Итак, мадемуазель, Ваш выбор? Эстре посмотрела на мою каменную физиономию, лыбящегося в предвкушении Фомина и застывшего в ужасе Белкова, произнесла: — Я всё расскажу. — Надеюсь на это. Поверьте, быть просто повешенной и повешенной многократно изнасилованной — это две большие разницы. Развернувшись, я вышел из кабинета, взмахом руки показав, чтобы Фомин остался в кабинете. В коридоре Савельев и Радиевский вопросительно уставились на меня. — Она будет говорить, — устало произнёс на их невысказанный вопрос. Я усмехнулся, выскальзывая из воспоминаний. Показания Эстре нам мало, что дали. Поздняя дочь польского дворянина, участника Польского восстания шестьдесят третьего года, который вовремя смылся во Францию. Там женился. В семидесятом году родилась дочь, которую отец воспитал в ненависти к дому Романовых. Шестнадцатилетней девочкой вышла за француза Эстре, который умер во время эпидемии гриппа. Год назад познакомилась с «товарищем Степаном», который стал наставником и любовником. Была отправлена в Хабаровск для контроля выполнения покушения. Когда обе попытки сорвались, самостоятельно приняла решение убить цесаревича во время Рождественского бала. Соблазнила офицера в канцелярии генерал-губернатора, от которого получила пригласительный билет. Кобуру и пистолет получила от своего любовника в Швейцарии для самообороны. Все концы опять сходились в Швейцарию к «товарищу Степану». Насколько знаю, им сейчас очень плотно занимаются и жандармы, и представители МИДа. Раз до сих пор Белкова и Эстре не казнили, следствие продолжается, а прошло уже девять месяцев. Награды за предотвращённое покушение пришли с указом императора в конце января девяносто четвёртого года. Наградили всех причастных и непричастных. Агентессы получили медали «За храбрость». Филатьева золотую с ношением на груди, а Соболева и Лагунова по серебряной. Кроме того, им были присвоены чины коллежского регистратора и, соответственно, девицы получили личное дворянство. Этим был сильно расстроен Ромка, который питал в отношении Машеньки Филатьевой определённые надежды. Мне дали Владимира четвёртой степени, плюс к этому подарили мызу Калитино, которая была в трёх верстах от моих Курковиц. Видимо, императрица решила сделать из меня барина, либо их величества захотели посмотреть, как я справлюсь ещё с шестьюдесятью пятью дворами крестьян, которые хоть и выкупили свои наделы у бывших хозяев мызы, но их не хватало для нормальной жизни. Управляющий Сазонов был в таком шоке от этой новости, что разорился на телеграмму, которую можно было свести к двум словам: «Что делать?». Ответил: «Готовьте проект по развитию Калитино». Представьте моё удивление, когда в середине марта, за пару дней до отъезда цесаревича во Владивосток в Хабаровск с этим проектом прибыл Сёмка, который выступал кучером во время поездки к княгине Трубецкой. По его рассказу о его злоключениях во время этого путешествия, можно было написать целый роман. Зато у меня появился личный слуга и ещё один ученик, который просто впитывал боевую науку. Должен же быть у меня в имениях хоть один человек, который знает, как держать оружие. Всякое бывает. Александру Ивановичу отправил телеграмму, что проект одобряю, финансирование разрешаю. Цесаревич, когда узнал, что ему предстоит сватовство к Елене Орлеанской, отправил Элеонору с театром назад в Благовещенск. Потом на три дня заперся с Волковым в своих апартаментах. В этот раз, слава Богу, меня миновала чаша сия, которая, судя по тому, сколько бутылок опустело, была бы размером с тазик, а то и больше. В путешествие с цесаревичем отправлялся только кубанский взвод, остальные оставались на месте. Хорошо, что было принято решение их не расформировывать, а оставить в составе казачьих войск. Местом дислокации всех трёх взводов так и остался Хабаровск, где была уже готовая инфраструктура. Пришлось расстаться с братами, но я им клятвенно пообещал, что, как смогу, вернусь назад на Дальний Восток. Селевёрстовым отписал, чтобы они продолжили планы по строительству гостиницы с банным комплексом, трактиром, магазином и конюшней. Дом также отписал им, плюс к этому отправил ещё немного денег и просьбу к дядьке Петро поклониться от моего имени могилам родителей, деда и заказать поминальные службы в церкви. Чуринский обоз для передачи письма и денег удачно подвернулся. При этом от станицы Черняева охрану обоза будут осуществлять казачата из станичной школы второго набора. Растёт слава Черняевской школы, ширится! Переход в Англию был осуществлён на уже знакомом цесаревичу броненосном крейсере «Память Азова». Данный корабль ввел меня в состояние шока. Кроме паровой машины он имел парусное вооружение. Я конечно не большой знаток флота, но что-то мне мешало ассоциировать данный крейсер с теми кораблями, которые я помнил по картинам и фильмам о русско-японской войне. Тем более, как узнал, данный крейсер был введён в строй всего три года назад. Его, как узнал, предшественник «Владимир Мономах» и минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак», которые прибыли на усиление эскадры Тихого океана, так же не порадовали меня своим внешним видом. Я уже стал думать, что точно попал в другой мир. Неужели за десять лет до войны с япами корабли так сильно изменятся? Ну, как бы там ни было, до греческого порта в городе Пирей дошли без происшествий, за исключением того, что я оказался подвержен морской болезни, особенно если была боковая качка. До этого плавал, точнее, ходил только по рекам и никаких проблем не знал. А здесь узнал, и некоторое время провёл в не лучшем состоянии, чем немедленно воспользовался ротмистр Волков. У него вошло в привычку, узнавая о моём состоянии здоровья, предложить перекусить чего-нибудь вкусненького или выпить. Веселился он, гад такой, по-дружески! В Пирей произошла смена кораблей. Для дальнейшего путешествия в Англию цесаревичу были выделены броненосцы «Император Александр II» и «Император Николай I». Вот это были уже другие корабли. Похожие на те, которые я помнил. В английской резиденции семейства Орлеанских под название Стоун Хаус в графстве Бакингемшир произошла встреча Николая и Елены. Что я могу сказать, французская принцесса Елена Луиза Генриетта Орлеанская мне понравилась и внешностью, и характером. Николаю, как мне показалось на первой и последующих встречах тоже, но потом был приём у королевы Великобритании Виктории, где цесаревич встретился со своей прежней любовью. После этой встречи Николай, можно сказать, загрустил, но задание императора выполнил, согласие на брак от Елены было получено. Папаша Луи данный брак благословил и был не против перехода Елены в православие. Принцесса также дала добро. В Кронштадт из Англии пришли в середине мая, а в конце этого же месяца я, как командир конвоя охраны будущей супруги наследника отправился назад за невестой. Руководил данной экспедицией Великий князь Сергей Александрович, с ним в свите отправились мой друг Алекс с Мари, свадьба которых по каким-то причинам была перенесена на август этого года. И я на ней неплохо потом погулял. Кроме Алекса и Мари в свиту включили представителей «картофельного общества», так называли себя друзья из ближнего детского круга Николая, графа Шереметьева Дмитрия с его женой Ириной, которая в девичестве была Воронцовой-Дашковой. Внешне она была очень похожей на принцессу Елену, но только внешне. Характер у Ирины был тяжелым и властным. Бедный Дима! Он вместе с Алексом был ярким представителем подкаблучников. Брат Ирины граф Иван Воронцов-Дашков вместе с женой Варварой очень выгодно выделялись на фоне этих двух пар взаимным уважением и терпением друг к другу. Благодаря Алексу и Мари, эта тесная компании личных друзей цесаревича меня приняла в свой круг. Правда, не все. Граф Шереметьев, род которых, по его словам, выводил свои корни, как и род Романовых от московского боярина Андрея Кобылы, мягко говоря, отнёсся ко мне прохладно. И сдерживался от дерзостей в мою сторону только потому, что Алекс, как ни крути, был внуком Александра II, двоюродным братом цесаревича, и он называл меня своим другом. А потом случилось то, что случилось. Мой французский разговорный был откровенно плох, поэтому общался я с принцессой Еленой на английском языке, который остальные представители молодёжи, практически не знали. И часто эти беседы были в отдалении от свиты. Елена, узнав, что я трижды спасал жизнь Николая, а один раз закрыл его своим телом от пули, пожелала узнать всё подробнее. Пришлось рассказывать. Со стороны всё это смотрелось двусмысленно, особенно после того, как я начал замечать, что принцесса посматривает на меня явно с женским интересом. Если бы не мой опыт предыдущей жизни, я бы этого не заметил и не почувствовал. А тут чуйка забила тревогу. Что-то мне не хотелось становиться князем Салтыковым, который будущую Екатерину Великую также сопровождал к жениху. Поэтому после крещения Елены Филипповны тридцатого июня на день святого апостола Филиппа и её бракосочетания с Николаем в конце июля, я отпросился в отпуск, чтобы быть подальше от молодых. Хорошо отдохнул в своём имении. Сазонов приводил в действие проект по двум имениям, и у него это очень хорошо получалось. В деревне Курковицы белели новыми срубами избы пятистенки. Как мне пояснил Александр Иванович, года через три-четыре все жители деревни будут жить в своих новых избах и на своих земельных наделах, если не произойдёт неурожая. Но и тогда на картофеле и молоке, никто голодать не будет. Благодаря рыбьему жиру все дети живы, окрепли. Глядя на членов курковицкого колхоза, жители новой моей деревни Калитино дружно организовали своё коллективное хозяйство, с учётом распределения земель и проекта Сазонова. Управляющего я пересели в дом, который принадлежал бывшим хозяевам мызы. Тот был поменьше моего в Курковицах, да и Калитино требовало большего внимания. А самое главное: у Сазонова в семье случилось пополнение, и младенец Тимофей Александрович, названный в мою честь, оказался очень горластым, особенно по ночам. Так что переселение было вызвано и потребностями в собственном спокойствии. Несмотря на толстые стены дома, молодого Сазонова было слышно. В общем, во время отпуска оторвался по полной. Объелся собственноручно выловленными карасиками. Классно потренировался по два раза в день, не считая зарядки. Получил кучу благодарностей от жителей Курковиц и Калитино при встречах. Погулял на свадьбе у Мари и Алекса, на которой встретился со Светланой-Анечкой фон Дерфельден, точнее уже Червонной. Моя не удавшаяся любовь вышла замуж за сына командира первой бригады второй гвардейской кавалерийской дивизии генерала — майора Червонного Сергея Прокофьевича, который был женат на дочери барона Шеринга. Молодой Червонный служил в чине поручика в том же уланском полку, что и воспитатель Анечки. На свадьбе нас представили друг другу. Особой радости от встречи в глазах Анечки я не увидел, но меня, если честно, это особо не задело. Моё сознание только фиксировало, что госпожа Червонная очень похожа на мою жену из прошлой жизни, а вот чувства к этой девушке куда-то пропали. В душе оставалась моя Дарьюшка и не рождённый ребёнок. На этом же торжестве присутствовали и Николай с Еленой, которая подарила мне вальс, пока цесаревич танцевал с невестой. Граф Дима Шереметьев, который вместе с женой были в окружении наследника и его жены, почему-то очень расстроился. Честно говоря, он ещё при сопровождении Елены из Англии в Россию, как-то по-особенному к ней относился. Даже со своим опытом из прошлой жизни, я не смог бы точно охарактеризовать эти чувства. Больше всего было похоже на ревность мужа к своей жене. Где-то так. Может быть, это было связано с тем, что принцесса и жена графа Ирина были очень похожи. Я вынырнул из воспоминаний и вскочил со стула. Из кабинета императора вышел военный министр в сопровождении генералов, и они все проследовали на выход. Генерал Черевин, показавшийся в проёме входа в кабинет, взмахом руки показал мне, чтобы я заходил. Лицо у него было очень недовольным. «Судя по всему, не по испытаниям пулемётов меня хочет видеть государь. А по второму вопросу и без вины можно без головы остаться», — подумал я, с некоторым трепетом входя в кабинет Александра III. Император сидел за столом, сделав знак, чтобы Черевин вышел, Александр молча показал мне, чтобы я садился на стул. Я сделал первый шаг к стулу, как к эшафоту, и в этот момент под шелест материи в кабинет вошла императрица. Я вытянулся во фрунт, а император, поднявшись и выйдя из-за стола, взял стул-кресло и пододвинул его к жене. Мария Фёдоровна грациозно опустилась в кресло, за ней грузно осел за столом император, который ещё раз показал мне, чтобы я садился на стул. Когда я занял на нём место, Александр произнёс: — Сотник Аленин-Зейский, расскажите нам, что Вас связывает с Великой княгиней Еленой Филипповной. — Ваше императорское величество, — я вскочил со стула, но, повинуюсь жесту императора, опустился обратно. — Смею сказать, что только добропорядочные отношения. — А вот до меня довели другую информацию, — Александр жестко посмотрел мне в глаза. Я взгляда не отвёл и ответил императору. — Ваше императорское величество, я был бы плохим личником, если бы не знал о тех слухах, которые поползли по дворцу о наших взаимоотношениях с Её императорским высочеством. Но хочу вас заверить, каких-либо оснований они под собой не имеют. Я готов жизнь отдать за государя наследника и его жену. Её императорское высочество я воспринимаю только, как жену цесаревича и ни как иначе. — Откуда же появились такие слухи, Тимофей Васильевич? — вступила в разговор императрица. — Ваше императорское величество, — я опять непроизвольно вскочил, но был посажен обратно на стул жестом уже Марии Фёдоровны. — Возможно, этому послужили наши многочисленные беседы во время путешествия из Англии и уже здесь во дворце. Я плохо знаю французский, а Её императорское высочество хорошо говорит на английском, как и я. Из-за того, что беседы между нами велись на том языке, который окружающие мало понимали и возникли такие слухи. Но я лишь рассказывал Её императорскому высочеству об особенностях жизни в России. Много рассказывал о Дальнем Востоке, о жизни казаков, других народах, которые проживают по окраинам нашей империи. Ей, действительно, было интересно слушать об этом. — А откуда, Тимофей Васильевич, вы так хорошо знаете английский язык, — этот вопрос задал уже император. — Ваше императорское величество, на Дальнем Востоке английский язык более распространён, чем другие. Это связано с тем, что основной торговый оборот в Китае и Корее связан с Англией и США, — ответил я. — Вот и выучил его. — Тимофей Васильевич, а чем было вызвано, что Вы сначала вытребовали себе отпуск, а потом почти на два месяца были откомандированы в стрелковую школу. Складывается такое ощущение, что Вы стремитесь избежать встреч с Ники и его женой, — задала вопрос Мария Фёдоровна и взглянула на меня так, что куда там рентгену. — Ваше императорское величество, отпуск я испросил, чтобы разобраться с Вашим новым подарком-имением. А в стрелковую школу был откомандирован по требованию военного министра, — пробормотал я, опустив голову, ощущая, насколько фальшиво звучат мои слова. — Тимофей Васильевич, Вы любите Елену? Охренев от такого вопроса, я вскинул голову и удивлённо уставился на императрицу. — Ваше императорское величество, в отношение Её императорского высочества я испытываю чувство глубокого уважения и почтения, — осторожно подбирая слова, ответил я. — О чём-либо другом я не смею и думать. А точнее не думаю! Императрица долго и внимательно смотрела на меня, а потом, повернувшись к мужу, произнесла: — Как я думаю, здесь второй вариант из тех, которые мы обсуждали. — У меня сложилось такое же мнение, — ответил ей император, который всё это время также не отрывал сурового взора от моего лица. — Но со слухами надо что-то делать. Тимофей Васильевич, а как Вы смотрите на то, чтобы некоторое время послужить в Москве? Например, в Сумском полку, к которому приписан ваш друг Алекс. Император ухмыльнулся и продолжил: — Выслужите ценз для поступления в академию. Не сомневаюсь, что экзамены Вы легко сдадите. Александр замолчал, ожидая мой ответ. — Ваше императорское величество, а нельзя ли мне выслужить ценз в Амурском казачьем полку? — с затаённой надеждой спросил я. — Вы действительно готовы сейчас снова уехать на Дальний Восток? — удивился государь. — Да, Ваше императорское величество, — я мечтательно улыбнулся. — Если честно, то мне часто тайга снится. А иногда просыпаюсь ночью из-за того, что показалось, будто бы с Амура прохладой повеяло. Я, смутившись от своей откровенности, замолчал, а император и императрица долго смотрел на меня, не говоря ни слова. Наконец Александр, видимо, что-то определив для себя, произнёс. — Я приму решение позже, а пока, Тимофей Васильевич, можете быть свободным. Оставайтесь в распоряжении Петра Александровича. Он доведёт до Вас моё указание.