– У меня встреча с майором! Сейчас же откройте ворота! – скомандовал поставленный мужской голос. – Я её личный секретарь, а не охранник здания, чтобы ворота Вам открывать! Наберите код сами и заходите! – я назвал цифры, позволившие клиенту зайти, и лишь затем подумал, что для секретаря был слишком резок и прямолинеен. Через пару минут в приёмную вошёл солидный мужчина в офицерской форме, а из–за его спины показалась невысокая худенькая дама гораздо младше него. – Как Вы разговариваете с важным посетителем и почему нам, как всегда, не открыли ворота? И кто Вы такой? Новый бездарь–секретарь? Похоже, что мы с супругой обратимся в другой кинологический центр, ибо в компетентности Вашего у нас накопилось куча сомнений! На возмущённый крик, сопровождаемый брызгами слюней недовольного клиента, из своего кабинета вышла начальница и обратилась к парочке: «Простите, он новенький, но будет наказан! Пройдёмте в кабинет и обсудим дела!». Она плавно провела по воздуху рукой, приглашая гостей пройти в её рабочую обитель. «Подай кофе!» – досталось мне строгим, хлестнувшим гордыню голосом. Зато низкорослая супруга клиента, похожая на мелкую собачку при животастом хозяине, кокетливо мне подмигнула, прежде чем забежать за мужем в кабинет. С одной стороны, меня охватывал стыд, и щеки пылали огнём самокритики: «Ну что за кретин! Ведь мог бы и помягче ответить! В конце концов, мужик имел права потребовать обслуживания, ведь он клиент!». А вот с другой стороны, я думал: «На гражданке никто не имеет права приказывать мне! Урок ему будет, что с людьми пообходительнее надо! Только поймёт ли он его, этот урок?». Я разлил свежесваренный кофе по трём чашкам на аккуратных блюдцах, вытащил из шкафчика сахарницу, молоко и конфеты и, уложив всё это на поднос, был готов к элегантной подаче. Однако элегантной она не получилась, ибо я никогда не думал, что нести нагруженный поднос так сложно. С каждым моим шагом, кофе подпрыгивало в чашках, угрожая разлиться на кремовые блюдца, а сахарница истерично звенела, ударяясь боком о вазу со сладостями. Даже на военной службе я не испытывал такого напряжения от концентрации на предмете, вернее, стольких мелких предметах в руках. Ещё одно препятствие – дверь в кабинет майора! Её же надо как–то открыть, балансируя этой «гранатой без кольца» на одной ладони! Порядком вспотевший, я донёс поднос с кофе гостям и неуклюже, но очень старательно поставил его на стол: – Кому сахар? Кому молоко? – не слишком изящно уточнил я вкусы присутствующих. – Сами разберемся! – прорычала сквозь зубы майор. – Бери бумагу и записывай! «Ишь разозлилась не на шутку! – комментировал я про себя гнев алых губ и колкость серых обольстительных глаз. – Поцеловать бы её сейчас, такую красивую в негодование! И не так, как утром, а настоящим страстным поцелуем! Чтобы эти прелестные губы ещё пуще горели огнём! Боже, о чём я думаю!» «Ты записываешь?» – вырвала она меня из сладострастных раздумий. Стараясь более не отвлекаться, я записывал всё, о чём судачили майор и клиенты. Речь шла о тренировках двух лабрадоров, которые могли бы перейти под их покровительство и должны были служить на пограничной полосе, обыскивая тех, кто попытался бы ввезти в страну незаконный товар. – Я сомневаюсь в том, стоит ли на это задание брать лабрадоров. Раньше у вас и овчарки были! Знал бы, что их теперь нет, не пришёл бы сюда! – недовольно буркнул ворчливый мужик. – Наши лабрадоры смогут учуять незаконные вещества точно так же, как и овчарки! Здесь дело не в породе, а в умение инспектора–кинолога натренировать собаку на определённый запах! – желая удержать клиента, а от того заметно нервничая, возразила майор. – Они такие симпопульки! Давай их возьмём под попечительство! – прорезался голос супруги клиента. – Тебе лишь бы морда милая была! – укорил жену офицер, но, судя по мягкому, точно масленому взгляду, он был готов ей услужить. Надо было лишь надавить на него чуток. – Лабрадор в первую очередь охотник, поэтому его нюх ничем не уступает «немцу». Кроме того, обычно люди напрягаются, заметив в толпе человека с овчаркой, и здесь Ваша супруга права: лабрадор выглядит мило и дружелюбно! Мало кто знает, что он натаскан на служебные операции, а потому эта порода не вызовет на границе ни подозрений, ни мурашек по коже, и с лёгкостью подобравшись к людям, определит преступника! – решительно вступил и я в беседу. Задумавшись, клиент потёр рукой расплывчатые щёки, после чего заметил: – Твой необученный манерам секретарь, похоже, дело говорит! Согласен взять двух кобелей «на пробу»! – Отлично! – приподняв правую бровь, улыбнулась майор и на пару с клиентом начала оформлять документы. А всё это время жена офицера глядела на меня своими круглыми глазками из-под «мальвиньих» ресниц и кокетливо накладывала в узкий ротик шоколадные шарики. После ухода гостей майор подытожила моё поведение: – Ну что ж, за дерзость и своевольство, неподобающее секретарю, придётся наказать тебя, а вот за заключение отличной сделки готова поощрить! – И какова награда? – слегка иронично поинтересовался я. Ощутив щепотку насмешки в моём тоне, майор хитро улыбнулась и, гордо приподняв подбородок, сказала: – Я поощрю тебя доверием. Поверь мне, это много стоит! А ты заслужил! Твой аргумент о располагающей внешности лабрадоров был очень кстати! И да, я видела, как маленькая сучка смотрела на тебя, кусая шоколад. Наверно, представляла, как ты зубами, словно крупный кобель, эффектно стягиваешь лиф с её костлявых плеч. Уверена, благодаря этой мечте наш кинологический центр станет единственным местом, представляющим услуги их семье, ибо она захочет видеть тебя, а муженёк, по-прежнему влюблённый в свою легкодоступную жёнушку, будет идти на поводу! – Я просто действовал в интересах своей начальницы, а про фантазии девицы сказать мне нечего! – совершенно откровенно высказался я. – Какой правильный и красивый ответ! Но наказания за излишнюю браваду тебе не избежать! – она указала мне пальцем на своё кожаное кресло. – Садись, будем переносить в компьютер подписанный договор. «Как странно и здорово быть с нею на одной волне! Я ей помог, и она явно гордится мной, а это лучшая награда!» – довольно рассуждал я про себя, погружаясь в глубокое кожаное кресло и готовый печатать текст с документа на компьютере, стоявшем на столе. Неожиданно начальница села мне на колени. Спиной к моей груди. – Что Вы делаете? – растеряно спросил я, не зная, куда деть руки и вцепившись ими в мягкие подлокотники. – Послужишь мне удобным креслом! Такая вот женская блажь – посидеть на коленях красивого секретаря! – Послушайте, а как я буду текст печатать? – Сама напечатаю, а ты можешь мне спину помассировать! Против я не буду! Чувствуя себя жутко неловко и беспокоясь за то, что кто–то может войти, я положил ладони на её плечи. На майоре был одет плотный пиджак, но даже через его толщину я мог почувствовать нежность женской спины. Я провел руками от её лопаток и до поясницы, наблюдая плавный переход от подплечников до выточек на узкой талии. Волнение ушло, уступая место интересу и наслаждению. Она выгнула спину, а я медленно снял пиджак с неё, обнажая белый шёлк её блузки. Легко, но уверенно я массировал её плечи, постепенно спускаясь пальцами вниз, и каждый раз, оказываясь у крестца, глядел на округлые бедра, так плотно прижатые к моим. Услышав моё неровное дыхание, она потянула жемчужный гребень, спрятанный в волнистых волосах, и золотые локоны упали волнами на белоснежный шёлк. Я крепко взял начальницу за талию и с наслаждением вдохнул цветочный аромат её духов. Ну а она, танцуя незамысловатый танец бёдер, всё крепче поднимала мой мужской «настрой», всецело восхищённый ею. Кончики моих пальцев неспешно расстегнули пуговицы блузки и проникли ко вставшим соскам. Она отклонилась мне на грудь, запрокинув голову на моё плечо и, проведя руки назад, обхватила мою шею. Чуткий стон, слетавший с полуоткрытых губ, сводил меня с ума, и я больше не мог терпеть, желая выпустить неистовую страсть наружу: – Привстаньте! – я взял пальцами подол её юбки и слегка потянул на себя, готовый задрать ещё выше, дабы вытворить то, что диктовал мне физиологический инстинкт. – О, нет, нельзя! – прошептала она, продолжая постанывать, – иначе, что это за наказание? Раззадоренный, столкнувшийся с дразнящим неповиновением, я был полон решимости обуздать её нрав и получить то, что было негласно обещано, как вдруг нелепый скрип входной двери немедля оторвал нас от взрослой забавы. Вскочив с кресла, мы развернулись к двери спиной, спонтанно делая вид, что обсуждаем бумаги. – Простите, – сказала девушка с отдела кадров, – я стучала, но, похоже, Вам было не слышно! Зайду попозже! Надо подписать кое-что! – Да, забеги потом! У нас новая сделка и необходимо всё дооформить! – резким тоном ответила майор. – Пожалуй, я тоже пойду, допечатаю текст из приёмной! – прикрывши своё возбуждение свежеподписанным договором, я вышел из кабинета майора. «Второй раз за день!» – швырнул я бумаги на свой стол, и готовый рычать, сорвал удушающий галстук. Испив кувшин холодной воды, я сел печатать текст, как вновь зазвонил телефон. «Пришли мне в кабинет отдел кадров!» – холодным и отчуждённым голосом распорядилась начальница. Не знаю почему, но эта холодность невольно расстроила моё разгорячённое сердце. «Теперь ещё и с ней неразбериха! Зачем я поддался соблазну? – корил я себя. – Это всё проклятые утренние звонки, оставленные без ответа! Услышь я долгожданный голос и не был так потерян! Иронично! Только голоса далёкого я уже и не помню! И, кажется, его стал заменять звучащий рядом сладкий стон начальницы. Должен признать,­ меня к ней тянет всё сильней! Что же это за холодность? Что я сделал не так?». Рассерженный я схватил пачку сигарет и отправился во внутренний двор, выполнив распоряжение майора по дороге. Глава 4. Выбор Как обычно я проснулся до будильника. Потянулся к телефону: «Нет! Хватит звонить! Хватит»! Я закурил. Последняя самокрутка в пачке. Может и курить брошу! Начну жизнь заново! Сменю все привычки! Я открыл гардероб и вместо костюма одел белый джемпер и темно–синие джинсы. – Прекрасно выглядишь! – заметила мой стиль девчонка из отдела кадров. Я улыбнулся и по–свойски показал ей "класс", энергично поднимаясь по лестнице в приёмную. Окно было раскрыто, и летний ветерок встретил меня лёгкой прохладцей. «Как же приятно свежее дыхание нового дня!» – потянулся я в своём кресле. Начальницы на работе ещё не было, и я решил, что не стану варить кофе до её прихода. Вчера я купил ей коробку Рафаэлло, но не в обратный подарок, а просто потому, что хотелось. Она появилась часом позже и сразу же прошла в свой кабинет. Всё та же холодность! Нет, хуже! Мерзлота! Ни здрасте, ни взгляда в мою сторону! Я расстроенно выглянул в окно. Лабрадоры резвились у своих вольеров, задорно прыгая по лужам после утреннего дождя. Не выдержав ледяной неизвестности, я подошёл к двери майора и решительно постучал. – Открыто! – Доброе утро! Вы не желаете кофе? – Будь добр, принеси! Я сварил ароматного кофе и налил на две чашки: свою оставил на столе, а её разместил на подносе рядом с коробкой купленных конфет. – Вы только посмотрите, я повысил свой навык ношения подноса! – решил я разрядить обстановку шутливой самокритикой, – Может меня наградят поцелуем? – Не фамильярничай! Ты подчинённый, а я твоя начальница! Не забывай об этом! – Я просто волновался, что вчера что–то пошло не так… – Вчера ничего не было, как и не будет завтра! Я не испытываю к тебе чувств! Ты просто секретарь! Запомни это раз и навсегда! – прервала она меня незаслуженной грубостью. – Так точно! – ответил я, в растерянности спутав офис с армией. – Что за одежда на тебе? Ты что, пришел на баскетбольный матч? Чтоб больше не было такого! – Я понял! – ответил я, покинув её кабинет. «Вот же дурак! Подумал что... что–то подумал! Поделом мне! Ухаживать решил, да сил не рассчитал! – расстроенно плюхнулся я в кресло. – «Я не испытываю к тебе чувств…», зато, по-моему, их испытываю я!». Я глотал остывшее кофе и чувствовал себя ужасно одиноким, потерянным в хитросплетение гражданской жизни, не понимающим, как дальше быть. Я вышел во внутренний двор и набрал номер сослуживца. Мы воевали вместе на Ближнем Востоке, только он был родом из той же страны, что и моя далёкая возлюбленная, и, отслужив, вернулся туда же. Мы вместе прошли через пламень войны, и его голос был для меня спасительней, чем успокаивающий тон священника. – Ну, здравствуй, брат! Как поживаешь на гражданке? – ответил он на звонок, заставив меня в одночасье улыбнуться и сразу же забыть о неурядицах насущных дней. – Представь, я устроился в кинологический центр сразу по приезду домой! Работаю личным секретарём начальницы–майора! – радостно сообщил я другу, внезапно осознав, что горжусь своей должностью. – Ты сказал начальницы? Она ещё и майорша! – подтрунивая, засмеялся он. – Отличная работа сержант! Так держать! – Она повысила меня до лейтенанта! – довольно поделился я. – Правда, этот чин только между мной и ею! – Так вот почему ты до сих пор не здесь?! У тебя новый роман? – спустил он меня на землю, напомнив о той, от которой я заставлял себя отказаться, и у меня это почти что получилось. Ну, или я себе отлично врал, пытаясь заменить постоянство любви мимолётностью страсти. – Я звонил ей, веришь, звонил! Она ни разу не ответила мне на звонки! Я и работу–то эту нашёл, чтобы поехать к ней! Я ей просто не нужен! – Я её видел на днях в своём городе. Наверное, она просто отсутствовала дома! Она же репортёр и часто путешествует то здесь, то там!