— Понятно, наверное, я могу это понять. А ты значит снова пришел? Как твоя мама? — Она не беспокоится. Сказала, если я найду себе работу на четыре дня, это будет чертово чудо. Рада, что избавилась от меня. — Ну, я уверен, что смогу найти для тебя занятие. Горди похлопал по траве рядом с собой. — Ты голоден? Колин согласно кивнул. — Всегда голоден. Горди передал ему половину своего сэндвича. — Давай, бери. У такого большого парня, как ты, должен быть хороший аппетит. Он взял его и съел в два укуса. Горди засмеялся. — Ты мне нравишься, Колин, правда нравишься. Следующие тридцать минут они сидели в тишине, пока Горди отдыхал. Он не спал, но и не бодрствовал. Когда он решил, что пора возвращаться к работе, то взял Колина с собой в трейлер, где хранились все его вещи. Он указал на свой клоунский костюм. — Что думаешь о моем костюме, Колин? Тебе нравится? Я сделал его сам. Семнадцатилетний парень протянул руку, позволяя пальцам погладить мягкий, шелковистый материал. — Красивый. Он мягкий и гладкий. Мне нравится, Горди. Когда он произнес его имя, Горди улыбнулся образу Колина, который заполнил его сознание — совсем не такому, как тот, что стоял перед ним. Горди раздумывал, заплачет ли мальчишка, когда он воткнет в него свой острый нож, и решил, что да, наверное, заплачет, причем сильно. Кроме того, Колин не походил на обычного, прыщавого, неухоженного подростка. Он был высоким и коренастым. Возможно, он еще и сильный. Ему придется действовать быстро, потому что, если Колин решит дать отпор, не ясно сможет ли Горди выйти победителем. Глава 5 Энни пристегнула Альфи в автокресле, положила его сумку для пеленания на сиденье рядом, а затем села в машину со стороны водителя. Она любила эту машину больше, чем можно выразить словами. Энни никогда не думала, что другая машина сможет заменить ее любимый красный кабриолет мини. Но после того, как в прошлом году она потеряла его в аварии, в результате которой на несколько дней впала в кому, у нее не осталось другого выбора. Уилл баловал Энни, в этом не приходилось сомневаться, и это приятно, без сомнения. Было отрадно знать, что у мужа в банке более чем достаточно денег, чтобы оплачивать домашние счета и возить их в отпуск без необходимости экономить. В браке с Майком Энни постоянно приходилось считать деньги, которых всегда не хватало. Она спокойно относилась к случайным подаркам от Уилла, потому что никогда ни о чем не просила, предпочитая сама зарабатывать, чтобы купить то, что ей нужно. Ей все равно, носила ли она солнцезащитные очки «Примарк» или «Диор». Пока они выполняли свою функцию, это не имело значения. Хотя единственное, в чем Энни не шла на компромисс, это ее духи. Это всегда были и будут «Шанель». Повернувшись, чтобы убедиться, что с Альфи все в порядке, она улыбнулась ему, когда он протянул к ней свою пухлую руку. Энни поцеловала сына, затем развернулась и отправилась в дорогу. С тех пор как пропала ее племянница Матильда, к Энни не приходили гости с того света, что конечно ее радовало. Однако ребенок отнимал так много времени, что она честно говоря, даже не замечала отсутствия призраков. Как бы она ни хотела им помочь, ее все равно пугало каждое появление одного из них. Первые тридцать один год своей жизни она провела, не обращая внимания на то, что мир духов существует. Затем, после той роковой ночи, когда ее ныне покойный муж пытался ее убить, Энни очнулась в больнице с огромной раной на затылке и вновь обретенными способностями экстрасенса. Двигаясь по узкой извилистой дороге к автомобильному парому в Боунесс, она думала о том, как дела у Уилла и не мучает ли его похмелье. Адель показалась ей милой, и если она счастлива в браке и имеет детей, то, конечно, Уилл ее не заинтересует. Тем не менее Энни не могла не беспокоиться. Семена неуверенности в себе, которые Майк посеял в ней во время их брака, заставили ее разувериться в себе. Она понимала, что поступает глупо. Да, до того, как они сошлись, Уилл имел репутацию бабника, но он изменился. Они через многое прошли, и теперь, когда у них есть Альфи, он не сделает ничего глупого, чтобы поставить под угрозу их брак. Ей нужно перестать так беспокоиться. На пароме было малолюдно, и вскоре она уже погрузилась на него и оплатила проезд. Когда они достигли другого берега, Энни отъехала, испытывая облегчение от того, что снова оказалась на суше. Сколько бы раз она ни пользовалась паромом, мысль о том, что он может затонуть, не выходила у нее из головы. Несмотря на то, что время еще раннее, в Боунессе уже собралось много народу. Обязательный автобус, полный японских туристов, прибыл на причал для круизов по озеру. Энни улыбнулась про себя. Проезжая мимо кофейни, где работал Густав — ее любимый бариста, она подумала, не стоит ли припарковаться и нанести ему визит. Но тут на последнее парковочное место заехала машина, и она решила, что, возможно, заглянет по дороге домой. Поднимаясь по крутому склону, Энни проехала мимо полицейского участка — ее полицейского участка — здание которого теперь выставлено на продажу. Все сотрудники теперь начинали и заканчивали работу в Кендале, что вызывало массу неудобств. Джейк стонал по этому поводу месяцами, обвиняя Энни в том, что она заставила его перевестись сюда из Барроу. Впереди показалась церковь, и она вскрикнула от восторга, увидев прямо перед ней место для парковки. Слава Иисусу или Богу. Энни притормозила, затем вышла из машины, взяв Альфи, который уже крепко спал, с его сиденья. Она решила отнести сына в дом пастора, потому что не хотела возиться с коляской. Пройдя через великолепный сад, ставший гордостью и радостью Джона, она подошла к входной двери и постучала в нее так громко, как только могла. Этот дом был большим, и — раз коп, то всегда коп — она ненавидела тратить время на стук в дверь во время работы, поэтому всегда стучала в нее молотком. Разочарованная тем, что внутри не послышалось шагов по паркетному полу, Энни расстроилась. Ей следовало позвонить, чтобы узнать, дома ли Джон. Черт. Когда она повернулась, чтобы идти обратно к машине, из-за невысокой стены, отделявшей церковь от настоятельского дома, раздался голос. — Неужели я вижу перед собой Энни Грэм во плоти? Какое зрелище для моих старых и слабых глаз. Сколько лет, сколько зим. С гораздо большей прытью, чем у Энни, он бодро зашагал к стене и перепрыгнул через нее. Отцу Джону было около шестидесяти, но он обладал лучшей физической формой, чем большинство мужчин вдвое моложе его. Он притянул ее к себе, стараясь не придавить Альфи, и обнял изо всех сил. И поцеловал ее в щеку. Энни усмехнулась. — Вы выглядите моложе с каждым разом, когда я вас вижу, Джон. Может, у вас есть фонтан молодости, спрятанный в крестильной купели? — Ах, если бы. Я стал бы гораздо богаче, чем сейчас. Смиренный слуга Божий полагается на свою веру и небольшую помощь от дешевого увлажняющего крема. Энни рассмеялась. — Так что привело тебя сюда, или мне повезло со светским визитом? Он поднял одну бровь, и Энни стало не по себе. За последние пару лет она втянула Джона в слишком много историй, и он ни разу не упрекнул ее за это. — Я захотела вашего торта, если быть честной, и, конечно, мечтала обнять моего самого любимого священника в мире. * * * Джон не пропустил взгляд Энни, устремленный в угол церковного двора позади него, где покоились кости Бетси Бейкер, но не хотел давить на нее. Она откроется и расскажет ему о том, что ее беспокоит, в свое время. — Ну, раз так, проходите в мой дом. У меня есть огромный бисквитный торт «Виктория», который я изо всех сил стараюсь съесть сам, но пока ничего не получается. Не говоря уже о свежем кофе. Признайся, Энни Грэм, ты пришла только ради кофе. Она состроила гримасу, и он рассмеялся. — Извини, ничего не могу с собой поделать. Тебя так приятно дразнить, а здесь не так много женщин, с которыми могу быть самим собой, если ты понимаешь, о чем я. Дамы из цветочного клуба все такие же несносные, как и раньше. Становится немного неловко слушать, как они дерутся за меня, словно я кусок мяса. — Вы просто ужасны. Иногда мне трудно поверить, что вы действительно священник. Я часто думаю, может, вы просто случайно попали в священство. Он прижал руку к сердцу, изображая сердечный приступ, и притворился, что споткнулся. — Почему бы тебе просто не взять мою Библию, не побить меня ею по голове и покончить с этим? Энни рассмеялась, и его глаза загорелись. Нет ничего лучше, чем слышать, как эта прекрасная, храбрая, удивительная женщина смеется как школьница. Дело сделано. Теперь он мог перестать дурачиться. — Только не вздумай рассказывать это епископу. Я куплю твое молчание большим куском торта с кремом и капучино. * * * Джон поднялся по ступенькам, и Энни последовала за ним. Альфи все еще спал и становился тяжелее с каждой минутой. Джон открыл дверь, и она вошла внутрь. Он указал на гостиную. — Почему бы тебе не пойти и не уложить своего молодого человека на диван, а я принесу поднос для нас? Для разнообразия мы можем вести себя цивилизованно, вместо того чтобы просиживать штаны за кухонным столом. — Спасибо, он становится таким тяжелым, даже не представляете. Джон исчез на кухне, а она плюхнулась на большой, мягкий диван. Сдвинув подушки, Энни устроила для Альфи лежанку и уложила его. Вошел Джон с подносом, с двумя огромными кусками торта, и она посмотрела на него. — Я когда-нибудь говорила, как сильно вас люблю? Он рассмеялся. — Ах, тебя слишком легко купить, и да, думаю, ты упоминала об этом, когда я кормил тебя в последний раз. — Хорошо, потому что такие вещи нужно знать. Джон передал ей тарелку и позволил умять торт. Он спросил ее об Уилле и о том, как прошли похороны. Энни рассказала ему о выходках Уилла и улыбнулась, увидев, как он качает головой с ухмылкой на лице. — Я отчасти понимаю. Он носил в себе это чувство вины с той ночи, когда все случилось. Как и ты, вы оба, на самом деле.