Их ждал роскошный лакированный автомобиль чернильного цвета. Шофер, одетый в черную униформу, приподнял фуражку с золотым орлом, и угодливо распахнул дверь. У Лили начиналась новая жизнь. Глава 21 Женщина, которая когда-то дала Лили жизнь, молчала всю дорогу. Лили смотрела на точеный профиль, мягкую шубу, высокую прическу. Мать Лили, казалось не чувствовала взгляда дочери, и также молча смотрела вперед. За окном изысканного авто находился разоренный город. Лили подумала, что очень хочет вернуться в закрытый квартал. Может, если бы она пряталась от стражи, они бы ее не трогали? Мать Лили не спросила ни о том, как чувствует себя дочь, ни о том, что стало с бабушкой. У Лили подступил к горлу комок. Девочка вспомнила, как бабушка всегда с ней разговаривала, отвечала на самые каверзные вопросы бесконечной почемучки Лили, всегда обнимала, часто ей пела, учила быть сильной, слушать сердце и не сдаваться. А от рядом сидящей незнакомки веяло мраморным холодом. Автомобиль мягко затормозил, и шофер угодливо открыл дверь, склонившись в поклоне. Женщина коротко бросила: — Ты такая худая, Лизхен. — Мама, я Лили, Лили! Лили понимала, что мать ей не рада. — Называй меня Фредерикой, — на губах красавицы змеилась холодная улыбка. — И, зная, какую ересь в тебя вбивала твоя бабка, хочу сразу предупредить. Не вздумай устраивать мне тут свои ведьминские штучки. Будь тихой и послушной, как полагается благонравной кенигсфройляйн, ты меня поняла? — Да, ма… Фредерика. Мать поплыла павой к роскошному особняку, а Лили не могла оторвать взгляд от прекрасной виллы, раскинувшейся перед ней. Девочку до глубины души поразило богатство, молчаливые слуги, обилие картин, ваз и статуй. К Фредерике поспешил низенький пузатый мужчина, одетый в такую же черную форму с орлом сбоку, как и все присутствующие. — Аве кениг, моя дорогая! — Аве кениг, мой волк! Фредерика и незнакомый мужчина выставили вперед ладонь, а затем демонстративно расцеловались. Бесшумные слуги забрали шубу у госпожи. — Дорогая, это твоя дочь? Почему она не приветствует кенига? — Берни, будь к ней снисходителен, она дикая и неотесанная. Лизхен, поприветствуй кенига! Лили так и осталась стоять. — Лили! Фредерика смотрела на дочь с чересчур ласковой улыбкой, так мальчишки-мучители иногда смотрят на животных, прежде чем приступить к пыткам. — Аве… кениг… — срывающимся голосом прошептала Лили, выкинув вперед правую руку. Девочка поняла, что сейчас не время спорить. У Лили предательски заурчал желудок. Она вспомнила, что с утра ничего не ела. Берни посмотрел на Лили как на таракана. — Фредерика, а девчонка довольно неотесанна, надо будет поучить ее манерам. Дорогая, собирайся, мы поедем в оперу. Лили сцепила зубы. Она не будет плакать. Она ни за что не будет плакать. Глава 22 — Мария, — внезапно зычным голосом позвала Фредерика. — Эта… кенигсфройляйн — моя дочь. К сожалению, манеры юницы оставляют желать лучшего, да и прибыла она из такого места, что… — на лице фрау возникло выражение крайней брезгливости. — отрежьте ей косы, помыть ей голову, да и всю ее мыльно-керосиновой смесью, и сожги ее одежду. Взамен выдай какой-нибудь наряд для горничных, и отведи в комнату для гостей. Эти дни придется озаботиться и портнихой. Господин Бернард вот-вот спустится, прикажи подавать автомобиль. Лили не дали даже возразить. Фредерика повернулась к ней и отрезала: — Запомни, Лизхен, пока ты в моем доме, ты будешь делать то, что я скажу и как я скажу. Скажу прыгать — значит будешь прыгать. Скажу скакать на одной ножке — значит, будешь скакать. Если тебе что-то не нравится, ты можешь уйти сейчас. Руины и бомбежки тебя ждут. Фредерика выплыла из холла, слуги склонились в угодливом поклоне, а Лили внезапно обняла Мария. — Пойдем, девочка, будем делать так, как сказала фрау. Ты не думай, фрау Фредерика справедливая. Из какого же места ты прибыла? — Из закрытого квартала. — Бедная голубка! Мария громко ахнула и повела Лили наверх, по мраморной лестнице. На стенах на девочку смотрели люди с портретов — строгие, суровые, они, казалось, укоряли Лили за то, что ей здесь не место. Мария до отвала накормила девочку и она же заметила, что Лили прячет хлеб. В этот же вечер Лили лишилась длинных кос и доброй порции собственного достоинства. Глава 23 На следующее утро в комнату для гостей, куда определили Лили, ни свет ни заря вошли Мария и юркая женщина, представившаяся мадам Бланш, портнихой. Женщины быстро обмерили Лили, белошвейка принесла несколько готовых нарядов, похожих друг на друга как две капли воды — закрытые блузы, длинные юбки, строгие кофты невзрачного серого цвета из шерсти мериноса, и рейтузы, все, как полагается добропорядочной молодой волчице. Лили определили завтракать в малой столовой, по распоряжению Фредерики. Девочка не встречалась ни с матерью, ни с Бернардом, ни с другими обитателями роскошной виллы, слуги на которой, казалось, обладали даром невидимости. Зато в жизни Лили появилась Эрнеста. Высокая, худая, с мелкими чертами лица, женщина почему-то напомнила Лили хорька. Эрнесту пригласили воспитывать Лили. Гувернантка сразу же окрестила девочку "неотёсанной деревенщиной", и взялась за нее всерьез. Физическая подготовка, которую так когда-то ненавидела Лили, снова вошла в ее жизнь. — Фройляйн, из тебя не получится благовоспитанной гражданки империи, — вещала Эрнеста, — удел кенигсфрау — это семья, женщина должна рожать, рожать, рожать! У самого кенига пятеро детей, не считая внебрачных! А чтобы рожать, у женщины должно быть здоровое тело! Лили маршировала, прыгала и бегала в рейтузах под славословия кенига. Но не только ненавистная физическая подготовка отправляла жизнь Лили. Девочка не могла даже нормально поесть. По вечерам Лили часто слышала звуки вечеринок. Прекрасные оперы, вот как сегодня, например, играла ария из Травиаты. Наполним радостно бокалы, выпьем за расцвет красоты, и за любовь, за поцелуи, которые станут ещё горячее. Божественная музыка, гомон толпы часто перемежались истошными криками. Лили захотела выглянуть из комнаты и узнать, что творится, может, кому-то нужна помощь. Не успела девочка выглянуть за дверь, как путь ей преградил давешний шофер, которого Лили видела иногда во время тренировок в парке. Мужчина велел Лили захлопнуть дверь и не высовываться. Девочка засыпала в одиночестве и в который раз думала, что ей очень не хватает закрытого квартала. Кроме Марии, никто не удостаивал Лили добрым словом. Глава 24 Мать отселила Лили в крыло для гостей и совсем о ней забыла. Девочка, или вернее, “многообещающая юная фройляйн” училась подавать себя, недели летели, Лили окрепла, подтянулась, и уже занятия, которые когда-то ей казались такими мучительными, воспринимались гораздо легче. — Фройляйн, — вещала Эрнеста, — вы должны соблазнять. Соб-лаз-нять. Но не вульгарными губами, не неприлично оголенным декольте, а пальцами рук. Не дирижируйте приборами, ваши руки должны двигаться строго параллельно телу. — Лили, да оставьте в покое этот несчастный стейк, не размахивайте локтями, будто крыльями! Грация, дорогая моя, грация. И куда Вы так обхватили бокал вина, вы что, на ярмарке? Нежнее, фройляйн, нежнее, бокал вина нужно держать только за ножку! Конечно, с такими нотациями Лили не успевала наедаться. После обеда, который всегда превращался в лекцию по этикету, следовали занятия по истории, географии и воспитанию патриотизма молодой волчицы. — Дорогая, я жду от Вас историю основания Рима.